Вестник в Новороссии

— И мне дотронутся? — Вадим показал на папку, на что Николай Павлович кивнул.

— И к чему я только что прикоснулся?

— К бюджету империи, — с некоторой тоской проворчал император и убрал папку, — с другой стороны, как бы вас не прикрывал Месечкин… Вы не боитесь проливать кровь, можете не спорить, если бы не ваши успехи на Кавказе, то я бы не сдерживал министра, до он сам бы не сдерживался. Пока же, я вижу больше пользы в ваших начинаниях.

Вадим заерзал на кресле, вызвав громкий скрип.

— Бекендорф очень хорошо отозвался о ваших экскаваторах и предлагает даже отстранить американца, чтобы полностью передать строительство Мальцеву. Меня только одно смущает…

Николай сделал паузу, дав Вадиму возможность поучаствовать в вопросе.

— И что же?

— Вы подарили платье только Ее Величеству, а у меня аж целых три дочери, — здесь Николай Павлович одними только глазами показал глубокую затаенную обиду, — и они бы мне точно не простили, если бы я «еще раз незаслуженно наказал» главного поставщика платьев. Ни проходит и бала, чтобы светские львицы не устроили скандал или драку из-за платьев.

— Займусь сейчас же, — согласился Вадим.

— Где-нибудь на окраине империи. Здесь, вы слишком мутите воду, — император смахнул со стола какой-то ссор, — а я хочу видеть порядок. Развернетесь там, место выберите сами.

— Добровольная ссылка?

— Можете назвать и так. Альтернатива не столь приятна.

— Это все?

— Нет. Вашего хорошего друга — князя Горынина по возвращению из похода будет ждать заслуженный отдых. Дружба — дружбой, но нельзя выставлять имидж Империи в негативном свете.

Вадим лишь слегка нахмурился. Николай Павлович говорил про гонку, но наверняка вмешались и другие интересы.

— Ваше императорское Величество, могу ли я сделать предложение? Чтобы не вызывать ссору между военным министром и прославленным адмиралом, — закинул удочку Вадим, император же протянул руку, приглашая продолжить, — я давно думал открыть географическое общество, как в Великобритании. Вы бы могли взять патронаж, а представителем общества сделать Владлена Иоанновича. Одной из первых целей такого общества могла бы стать разведка южных окраин империи и территорий соседей.

— Так вот зачем вы отправляете оружие казакам на Урал, — улыбнулся император, показывая, что у третьего отделения больше шпионов, чем все думают, — интересно, но Горынин не пойдет в поход.

— На Владлена Иоанновича я надеюсь в изучении наших северных широт, — признался Вадим.

— Вот что вы пообещали Живому Александру Юрьевичу за часть в Русско-американской компании? Как интересно.

— Вас не проведешь, — соврал Вадим. Хоть здесь у имперской разведки оказались не все карты.

Хотя самый большой и главный замысел шел без внимания с чьей-либо стороны. Школы, технические училища, вечерние занятия для рабочих, лекарства для Гаазы, уроки для медиков, проверяющие все восприняли или как показное добродушие или как прикрытие темных дел или как очередной способ заработать, но не как главный замысел. А ведь Вадиму удалось косвенно или прямо увеличить население Петербурга еще тысяч на восемьдесят грамотных людей. Преобразования же бедных кварталов могли дать о себе знать только в долгосрочной перспективе, когда бы удалось тиражировать опыт.

Чем больше в империи появлялось инженеров, химиков, математиков, металлургов, горнодобычиков и так далее, тем быстрее Вадим воплощал задуманное. А для их появления нужны были не только учителя, здания и деньги, но и время. Или еще больше денег, чтобы перекупить специалистов из других стран. Вадим решил остаться в империи именно из-за ее богатства в людях, из-за возможности подстроить еще сырую систему образования под самый эффективный лад, не допуская внешнего вмешательства.

— Я не смогу остаться? — спросил Вадим.

— Нет, — Николай Павлович отпил чаю, покачал головой и позвонил в колокольчик, — вы свободны.

— Спасибо и всего доброго.

Вадим встал из-за стола и пошел на выход из кабинета, где резко открылись двери и в комнату влетела служанка с горячим чайником. Кипяток попал на брюки.

— Да, бл… — закусив ладонь, Вадим сдержал выкрик и выбежал в коридор.

Иператор проводил его взглядом, тяжело вздохнул. Из тайного отделения в столе он достал маленькую записку со списком имен и вычеркнул Вадима. Под ним стояло имя Седого и нарисован череп и стоял знак вопроса.

— Все же, человек.

Уезжая из «гостей» у императора всероссийского, Вадим читал газеты. Егерь страшно перепугался, когда пришли жандармы, двоим даже успел разбить лица, прежде чем Вадим дал отмашку. Теперь вон, Егерь сидел улыбался без двух зубов, это его так отблагодарили.

' Поиски выживших продолжаются, но густой туман на месте взрыва фрегата «Буря» мешают морякам. Суеверные очевидцы твердят, что в тумане видели силуэт очень злой женщины.'

Вадиму пришлось отложить газету, чтобы почесать глаз, а то дергаться начал. Следующие статьи оказались радужнее:

«В связи с всеми знакомыми событиями, правительством принята классификация раскольников и сектантов. Их делят на вреднейших, вредных и менее вредных. Менее вредными считают поповцев…»

— Лаврентий капитализирует ситуацию, — прокомментировал Вадим и перевернул страницу.

«Казенные крестьяне на средней Волге бунтуют из-за внедрения картофеля».

У выезда с Заводского, Вадима ждал целый кортеж из слуг и специалистов, которые готовились отбыть в добровольное изгнание на юг. Сейчас Вадим брал с собой только Михаила и Егеря из самых приближенных. Сложнее всего оказалось с Захарченко, формально он еще числился на службе, но как испытатель при оружейном заводе. Пришлось оформлять его в конвой следующей партии револьверных карабинов для кубанских казаков, которые продолжали гонять черкесов по горам Кавказа. Военный чиновник конечно долго пилил Вадима взглядом, пока хруст новеньких ассигнаций не отвлек его внимание.

Провожали начальника всем отделом управления: Максим с секретарем, Ханна и Дмитрий Волович, Микола, Кондрат. Вдалеке стоял Есислав, он решил не подходить ближе, чтобы не привлекать внимание императорских агентов еще и к себе. Каждый получил пакет документов с приказами на ближайшее время.

— Как дети, — вздохнул Вадим и уже хотел отвернутся от окна, как на центральную улицу Заводского выехал экипаж. Никто не стал выходить, но в окне промелькнуло милое личико Людмилы Городиковой. Ее держала мама, наверное, поддавшаяся на уговоры дочери.

— Трогай, — Вадим стукнул по стенке салона и беспокойную Люду закрыл деревянный забор. Заводское — детище первых двух лет работы Вестника удалялось.

Под покровом ночи в небольшую бухту на берегу Черного моря зало четыре шлюпки. На берегу замигал встречающий сигнал, и экипажи навалились на весла. Четвертая партия добровольцев, желающих помочь в борьбе народа Кавказа против ужасных русских, высадилась из турецкого торгового судна. Французы, турки и немало поляков, пришли проливать кровь.

Глава 11

На Вестнике в плаванье отправилась не одна пара молодоженов. В соседней каюте с Анатолием и Варей путешествовала молодая чета Мартыновых. Новая графиня Белла Мартынова прихорашивалась у походного зеркальца. Граф же спал, восстанавливая силы для выполнения супружеского долга. Белла думала, что лучше так, чем слушать его глупую болтовню. Муж, к ее сожалению оказался бестолков в деловых вопросах. Он умел и любил тратить, мог проскользнуть в любую компанию. Белла взглянула на смятую постель, храпел он с чувством, на этом таланты графа и заканчивались. Он еще не понял, но ему приготовили участь тарана.

Белла закончила прихорашиваться, оглянулась и распечатала конверт, который ей вручили перед отбытием. Пусть она покинула Петербург, но хватка монстра не ослабевала. Белла чувствовала поводок, который тянулся от Северной столицы, читая строки: