Страница 3 из 24
– С чего мне на тебя злиться?
– Ну… Я знаю, что Олке к вам приходил.
– Меня это не слишком удивило. Я всегда знала, что на твои обещания не стоит полагаться.
Унельм вдруг вспомнил Омилию – веснушки в уголках её глаз, нежный взгляд, в глубине которого зрели ростки бунта. Если бы не Сорта, он бы никогда её не встретил.
– Слушай, Сорта… Если бы я мог их остановить, я бы постарался… Сбить со следа, переубедить. Но меня никто не предупредил. Мне не следовало обещать тебе… То, чего я не мог исполнить. Прости меня. И… прости, что я не пришёл к тебе после… Ты знаешь. Я повёл себя, как свинья. И мне жаль.
Она удивилась, даже остолбенела, и Унельм вдруг подумал: вот, каким она видела его всё это время. Импульсивным, равнодушным, не способным признать ошибку.
– Всё это уже неважно, – сказала она наконец негромко. – Как я уже сказала… мне лучше. Что до Олке… у него ничего не было на Строма. Потому что он ни в чём не виноват.
– Само собой, – поспешно вставил Унельм.
– …так что и это не важно. Ладно, к делу, – она наконец посмотрела прямо ему в лицо. – У меня кое-что есть для тебя. Думаю, это важно. Знаешь про Миссе? – Она произнесла имя Луми быстро, как будто оно жгло ей губы. Унельма кольнуло другое предчувствие, и на миг ему остро захотелось сказать: «Нет, я ничего не знаю. Пожалуйста, не говори мне ничего».
– Нет. А что с ней?
– Мертва, – Сорта снова смотрела мимо него, туда, где за окном весело чирикали птицы и светило солнце.
– Как… Мертва? – Унельм вспомнил, как помогал Миссе нести вещи от поезда, как дрожало её плечо у него под пальцами, когда она плакала, уезжая из Ильмора. Кажется, уже тогда он почувствовал: ничего хорошего в столице её не ждёт. Но он был слишком полон мыслями и тревогами о собственном будущем – не до Миссе Луми, симпатичной робкой девчонки, с которой он и парой слов не обменялся.
Птица за окном чирикнула особенно заливисто, и Ульм вдруг почувствовал, что вот-вот расплачется. Сорта, наверно, будет припоминать ему это до старости… Если, конечно, каким-то чудом они оба – охотница Эрика Строма и сыщик-механикёр, втрескавшийся в наследницу Химмельнов, – доживут до старости.
– Вот так. Её достали из капсулы… Она даже не успела выйти в Душу.
– Я думал, у неё отличное усвоение, – сказал Ульм тупо, и Сорта кивнула.
– Верно. Но… – она колебалась. – Ты не станешь писать об этом родителям?
– Родителям? О чём? С чего мне…
– Унельм. Пообещай, что ничего не напишешь родителям. Слышишь? Я не хочу, чтобы имя Миссе трепал весь Ильмор… И если узнаю, что ты всё же написал…
– Да я понял, понял. Обещаю. Будто не знаешь, что обычно пишут родителям…
– Хорошо. – Сорта рассеянно провела рукой по волосам. – Миссе была беременна. Именно поэтому на этот раз её организм не справился.
Как будто Стужа разом обрушилась на него. От кого-кого, а от маленькой Миссе Ульм не ждал ничего подобного.
– О. Вот оно что.
– Это не всё. Она была беременна от Лери Селли… Во всяком случае, очень похоже на то.
– Лери… Селли? – Вот оно. То самое, важное. Тонкие волоски на его шее приподнялись, как от холода.
– Во всяком случае, Эрик видел их в Шагающих садах… Несколько раз. Думаю, Селли был отцом ребёнка.
– Почему ты не сказала мне раньше? – Не стоило спрашивать вот так, после – в очередной раз – едва установившегося хрупкого мира, но Унельм не сдержался. – Мы ведь… Ты знаешь, что мы расследуем его убийство.
– Мне плевать, кто убил Лери Селли, – сказала Сорта с жёсткостью, поразившей его. – Но вообще-то я хотела рассказать тебе. Я дважды приходила в Коробку…
– Серьёзно?
– Угу. Извини уж, что не приходила каждый вечер. На второй раз мне сподобились сказать, что ты переехал, но адреса не дали. Я оставила для тебя письмо…
– Тысячу лет не был в Коробке… – пробормотал Унельм. – Слушай, спасибо, что рассказала. Правда, спасибо. Я…
– Не за что. – Сорта наконец посмотрела на него прямо. – Мы всё ещё помогаем друг другу, Унельм. Но больше не подводи меня… Или нашу договорённость придётся пересмотреть.
Что-то новое появилось в её лице – твёрдое, непримиримое. Холодное.
– Слушай, как ты? – вдруг спросил он, и что-то в её лице изменилось. – В смысле… я могу тебе чем-то помочь? Может… ты хочешь встретиться как-нибудь, выпить вместе или погулять?
Уголок её губ дёрнулся, как от боли.
– До свидания, Унельм.
Она ушла – и он не посмел остановить её, хотя не задал ни одного из протокольных вопросов. В любом случае, пока что он узнал от неё больше, чем от всех остальных, вместе взятых.
Он не успел подробнее подумать об этом – дверь снова открылась, впуская очередного препаратора. Невысокий, крепкий, с лицом наполовину красным, будто обваренным кипятком, и воспалённым левым глазом – радужка орма плохо приживалась.
– Здравствуйте, – пробормотал он, тяжело садясь напротив. Вид у него был больной. – Меня зовут Рорри. Рорри Курт.
Унельм искоса взглянул в бумаги, переданные ему Олке, и вздрогнул. Рорри Курт служил в паре с Миссе Луми.
Задав несколько протокольных вопросов, на которые Рорри отвечал вяло и покорно, Унельм кашлянул:
– Я понимаю, что это трудно… Но я хотел бы спросить о Миссе Луми. Она была вашим ястребом, и…
– Я помню, – глухо сказал Рорри, и впервые в его лице Ульм увидел что-то живое, человеческое. Слабая улыбка тронула покрасневшие губы, и глаза – даже алый, раздражённый – потеплели. – Что вы хотите узнать?
– В распоряжение нашего отдела поступила информация, – Унельм поймал себя на том, что невольно говорит штампами из книжек о ловких сыщиках, которые читал в детстве, – о том, что ваша ястреб была связана с убитым. Вам об этом что-то известно?
Рорри побледнел так, что даже красная, будто обожжённая, сторона лица посветлела. Его губы дрогнули, плечи опустились.
– Была… связана? В каком смысле?
Унельм заколебался. Охотник Миссе выглядел действительно расстроенным. Что связывало этих двоих? Могла ли маленькая Миссе метаться между ними или даже завести роман с обоими? Поверить в это было трудно. С другой стороны, ещё недавно Унельм не поверил бы и в её роман с Лери Селли.
– Я не знаю наверняка. Надеялся, что, может, вы мне расскажете…
– Я ничего об этом не знаю, – прошептал Рорри, поднимая на Унельма глаза, и тот увидел, что в них дрожит влага. – Но… если вы знаете… пожалуйста, скажите. Скажите мне.
Такого поворота Унельм не ожидал и замялся.
– Я действительно не знаю деталей. Знаю только, что они были знакомы. А сейчас мы должны проработать все…
– Вы что, думаете, Миссе как-то связана с его смертью? – недоверчиво протянул Рорри. – Вы ведь знаете, что она погибла, – его голос дрогнул, – до того, как нашли Лери Селли?
– Само собой. – Унельм протянул Рорри одну из заготовленных карточек. – Я… соболезную. Я ведь знал Миссе. Мы оба прибыли из Ильмора. Мне очень, очень жаль. Я не знаю, связана ли она с тем, что произошло… Но вы расскажите мне, если что-то вспомните или узнаете, хорошо?
Рорри кивнул:
– Хорошо.
Вид у него был как у человека, больше прежнего погружённого в себя. Возможно, ошибкой было спрашивать его о Миссе и Лери вот так, напрямую.
Мог ли Рорри хитрить? Если он знал о связи Луми и Селли, у него был мотив. Правда, этот хромающий, болезненный, погасший охотник не был похож на кого-то, кто мог совершить такое убийство, не оставив следов… Но кто может знать наверняка? В старых архивах отдела хватало примеров самых неожиданных развязок расследований, тянувшихся порой годами.
У Ульма столько времени не было.
Он сделал пометку на полях. Стоило рассказать о Миссе и Рорри Олке – но прежде хорошенько подумать, чем именно он готов поделиться. Трудно было балансировать между тем, чтобы помогать наставнику – и оставлять часть нитей для себя, не вызывая при этом подозрений.
Всех, кто входил в кабинет после Сорты и Рорри, Унельм пытался аккуратно выводить на тему Миссе и её связи с молодым Селли, но препараторы то ли действительно ничего не знали – и тогда маленькая Луми таила в себе ещё больше способностей, чем он думал поначалу, – то ли ревниво оберегали память погибшей.