Страница 7 из 10
– Я так понимаю Лильки не будет,– вякнул Гриша, когда я нажал кнопку сброса вызова, повертел мобильник в руках, собираясь расхерачить его об стену. Но передумал, и положил трубку на стол.– Придется заказывать экскортницу. Корф, ты каких предпочитаешь? Блонди, брюнеток, или может рыженьких?
– Я предпочитаю чтобы ты исчез,– рыкнул я, наливая себе еще порцию алкоголя. – Мы с тобой десять лет вместе, Ухов, а ты так и не понял, что я не трахаю дешевых шлюх, не играю в азартные игры, и терпеть не могу тупых советов.
– Они отнюдь не дешевы. Ценник заоблачный,– хмыкнул Гриня. – И они не шлюхи. Это оптимальный вариант. Девки воспитанные, начитанные и могут поддержать разговор на любую тему. Мане от Моне отличают
– Если свинью обозвать цветком, она не станет благоухать как майская роза,– поморщился я, делая большой глоток бренди.– Продажные девки – бляди, как их не назови. Но ты прав. Сегодня мне надо расслабиться.
– Ты бы хоть закусывал. Прием вечером, а ты приползешь на него на рогах.
–Поехали, отвезешь меня домой. Заодно выберем бабу для сопровождения,– устало вздохнул я.– Отдохнуть мне надо, тут не поспоришь.
– Останови тут,– приказал я шоферу, увидев вывеску дорогой кофейни. Голова болела нещадно, во рту поселился привкус клопов и жженой резины. В животе кишка кишке била по башке. – Я хочу кофе. Гриша, ты слышал? Кофе. С молоком, кучей сахара и вонючей шоколадкой. Латте хочу, или нет, мокачино, только не в уродской бумажной чашке. А в стакане с двойным стеклом.
– Совсем очумел. Это наш Кузенька с жиру бесится, – буркнул мой зам., выбираясь из машины. Я уже начал задремывать, когда мне в руки Гриша сунул стакан, исходящий паром. И морда у него при этом была такая, словно он наступил в собачье дерьмо своими лаковыми ботинками.
Машина двинулась, я успел с наслаждением втянуть ноздрями горько – молочный аромат.
– Твою мать. Вот идиотка, откуда она взялась?– выругался Петя и дал по тормозам. Огненный кофе вылился мне на ширинку. Я взвыл, дернул на себя дверцу и вывалился на улицу ревя как стадо бизонов в период спаривания, на ходу спасая своего «змея» от ожогов первой степени, сдирая брюки.
Она сидела на земле, широко раздвинув ноги, затянутые в широкие трикотажные спортивные штаны. Черт, интересно, какие у нее эти ноги? Наверное стройные. Девка отталкивалась от асфальта маленькими розовыми, трогательно – колсолапыми ступнями, и отползала от меня на попке, и мне было страшно, что она раздерет ее в кровь. Дурочка смотрела на меня безумным взглядом, рот был открыт, но она молчала. Как в немом кино. Я вдруг осознал, что стою напротив испуганной девки в одних трусах залитых коричневым кофе. И выгляжу, скорее всего как маньяк. Странно, но у меня было чувство, что я уже где – то встречал эту малышку. Стойкое такое ощущение, от которого в улитых латте трусах, началось предательское шевеление.
– Только попробуй приблизиться,– пропыхтела взлохмаченная девка, выставив вперед чайную ложку, – порешу.
Я ей поверил. Судя по плещущемуся в ее глазах безумию, этой ложечкой она бы могла положить роту вражеских солдат, посягнувших на ее добродетель.
– Я нагнулся, поднял с земли розовую тапку украшенную цветными помпонами, сделал шаг к малышке, запутался в спущенных до щиколоток, мокрых брюках и …
Оказывается падать – это невероятно приятно. Это головокружительно и охрененно бесподобно. Это как с головой, в глубины пахнущего жжеными яблоками ада. Как с ледяной горки в прорубь. Страшно, но блин огненно гоорячо. Я уткнулся носом между ног этой глупой дурочки, бросившейся под колеса моего лимузина, и втянул ноздрями острый волнующий аромат женщины. В голове загудела реактивная турбина, а в трусах, облитых остывшим кофе пробудился первобытный зверь. Я даже испугался за сохранность недавно положенного асфальта. Еще чуть-чуть, и я бы его взрыхлил одуревшим от возбуждения «плугом»
–Првет, – вежливо рюкнул я в лобок незнакомки.– Как дела?
– Две полоски – это жопа – всхлипнула глупышка, и остервенело замахала чертовой ложкой. Точно чеканько. Абсолютная и незамутненная.
– Вадим, ты живой? У чертовой дуры заточка. Вадь, я вызову полицию. Это покушение. Фанатичка гребаная– наконец смог расслышать я испуганный голос, суетящегося вокруг меня Гриши. До этого он был мне недоступен по причине того, что в моих ушах дудели горны и звенели чертовы литавры. Запах самки сводил с ума.
– Нет блин, сдох от стояка, простите мадам,– пробухтел я в промежность одуревшей куколки, пропустив между ушей идиотизм моего зама. Сейчас мне не до него было. Я почти ощущал шеей смертоносное прикосновение столового прибора, Ледяное прикосновение сладкой смерти. Черт, после того, что я носом вспахал… Да я жениться сейчас был готов, не то что павлиний хвост из задницы выпустить.– Мы с вами не встречались? Что-то я не узнаю вас в гриме
– Гад и хамло,– констатировала девка, юркой змейкой пытаясь вывернуться из моего захвата .Сука, я чуть не заорал от горького разочарования. Жертва вдруг стала самой наглой паскудой, избежавшей моей охоты.
– Как тебя зовут? –спросил в промежность, словно в волшебный микрофон, потому что остальные части тела красотки были мне недоступны. Она засопела, и отползла в сторону. Явно ей был неприятен мой монолог с ее вагиной. Унизителен . Если бы мне она ответила, тем органом, в который я говорил "Меня зовут, Катя» например, я бы охренел, вот честно, – паноптикум, бляхаа муха. Ее аромат сводил с ума: сладкий, как патока, волнующий, солоноватый. Черт. Это же просто песня похоти. Я затрясся в беззвучном смехе, и подумал, что наверное стоит посетить караоке. Захотелось. Навеяло. Спеть про шальную императрицу и накатить мартини с оливкой и корнишончиком.
– Меня не зовут, я сама прихожу,– хмыкнула эта нахалка, сдвигая «Трикотажные колени»
Мне повезло. Как раз в этот момент Петя, под предводительством моего зама, поднял меня за шкирку, как блудливого пса, и заботливо начал стряхивать с меня пылинки. В противном случае асфальт, положенный криворукими работягами рисковал обзавестись дырой размером с марианскую впадину. А это могло бы быть расценено, как вредительство.Идиотка тоже поднялась на ноги, и замерла на месте, оглядываясь по сторонам, как попавшая в сказочную страну Элли, в поисках своего неугомонного Тотошки. И, черт меня раздери, я хотел быть сейчас на месте глупой, виляющей хвостом псинки. И лизнуть малышку в шею, а потом ниже, ниже, еще немного ниже..
Ну не могут бабы, которых я вижу впервые, действовать на мой организм настолько убийственно. Это же абсурд.
– Шеф, может в аптечку? Ну там раны обработать. Ожоги,– зачастил Петюня, рассматривая пятно от кофе на гульфике моих «боксеров». И слава богу, что он отвлек меня от горячечных фантазий. Ух и хорош же я был сейчас, с пятном на белоснежных трусах и чертовым «змеем» воспрявшим и нацелившимся на мадам
«Меня не зовут, я сама прихожу». Кстати, откуда только эта овца узнала мою коронную фразу? Додумать я не успел. Куколка шарахнулась от меня, как черт от ладана. Снова ломанулась через дорогу, невзирая на горящий красный свет. Чертова самоубийца. Мне всегда нравились сумасшедшие бабы. Я услышал визг тормозов, мат, несущийся из открытых окон машин и вдруг почувствовал, как на глаза мне опускается кровавая пелена. Девку обидели, и это привело меня в неописуемую ярость. Хотелось убивать всех и вся. Оттолкнул Гриню, хлопочущего вокруг меня и не разбирая дороги кинулся за беглянкой. И не дай бог сейчас, встал бы у меня кто на пути. Я нагнал ее возле стеклянной аптечной двери, и вдруг понял, что стою посреди улицы в грязных трусах, расхристанной рубашке и ботинках. Интересно, когда я успел снять носки?
– Маньяк,– выдохнула она, когда я ухватился за дверную ручку.– Если не отстанешь, буду орать. Знаешь, как я орать умею? Хочешь проверить?
–Могу себе представить. А если еще ложкой будешь размахивать, на коне прискачет рыцарь и выкосит всех вокруг столовым ножом. Вы же в стаи сбиваетесь, да? Слушай, если я велю водителю купить мне новые трусы, ты меня воспримешь более благосклонно? – поднял я руки, сдаваясь на милость сладкого врага, от которого кружилась бедовая башка даже больше чем от поллитра вискаря.