Страница 39 из 46
Весь коллектив, задействованный в сегодняшнем съемочном процессе, недовольно косится в мою сторону. Никого не интересуют причины, по которым я опоздала на съемку. Никого не заботят мои личные драмы и разлад с мужем. Для всех я просто еще одна модель, которая нарушила привычный ход работы десятка людей.
И даже если я расскажу всем, что не спала всю ночь из-за слов мужа о разводе, никто не станет меня жалеть или сочувствовать. Проблемы есть у всех, я не особенная.
Как профи своего дела, я обязана была завести будильник, посадить рядом с кроватью петуха или договориться с прислугой о своем подъеме. Но я не имею права позволять своим личным проблемам подводить весь коллектив, который несмотря на бушевавший всю ночь снегопад, на рабочее место прибыл вовремя.
К счастью, сегодня нет никаких экстравагантных образов или экстремальных причесок. Обычный «макияж без макияжа», белая майка с хлопковыми трусами на голое тело и прическа с облегченными локонами а-ля «я только что распустила наспех скрученный домашний пучок».
Пока фотограф с ассистентом переставляет софт боксы, чтобы игрой теней и света скрыть мои опухшие веки, я кутаюсь в маленький колючий плед. В помещении слишком холодно и сыро. Никто не предлагает мне ни горячего кофе, ни чая. Все спешат, суетятся и не обращают на меня толком никакого внимания.
Оно, наверное, и к лучшему. Сегодня я не настроена ни на дружеские беседы, ни веселый трёп.
К концу суматохи, едва не забываем сделать новые замеры моего тела для обновленной композитки. Мерная лента показывает, что моя грудь, талия и бедра уменьшились на целый сантиметр в сравнении с прошлым годом.
Всех, кто причастен к миру моды, зачастую такие изменения в теле моделей всегда радуют. Чего не скажешь о работницах медицины. Для многих врачей вес и худоба девочек-моделей заставляет хвататься за голову. Нам нельзя просто сказать, что надо увеличить суточную норму калорий для нормальной работы организма. Мы все равно не прислушаемся к этим словам. Особенно, если на кону важный показ или кастинг.
— Это никуда не годится, Каролина, — Лариса Александровна неодобрительно качает головой. — У тебя гемоглобин опять ниже нормы. Сколько можно себя голодом морить, деточка?
Пожимаю виновато плечами.
Бесполезно объяснять человеку, далекому от индустрии высокой моды, что успешная модель — это не только та, кто умеет правильно позировать перед объективом фотокамеры и быстро ходит по подиуму с равнодушным выражением лица. Это и та, кто умеет держать собственное тело в параметрах, утвержденных многолетней историей этого сурового бизнеса.
Никто не готов перекраивать стандартные выкройки и лекала под каждую отдельную модель. Это лишняя трата денег и ресурсов, которые в наше время все привыкли экономить. Проще найти сотню тех, что соответствует всем известным 90-60-90, чем тянуть время и работать в убыток.
Заползаю на кресло и жду, пока Лариса Александровна наденет перчатки. Касание холодного пластика к нежной коже, как и прежде, заставляет поежиться.
— А где твой муж, Каролиночка? — проделывая процедуры, внезапно интересуется врач. — Так непривычно видеть тебя без сопровождения.
Перевожу глаза на яркую лампу, висящую прямо над головой. Щурюсь и прячу подступающие слезы.
— В заграничной командировке, — тихо отвечаю я, стараясь не выдать горечь в голосе.
— Напомни, какой день цикла у тебя? — сдвинув брови, интересуется гинеколог.
Женщина продолжает пальпировать мой низ живота, о чем-то сосредоточенно размышляя.
— Эмм… Надо заглянуть в телефонный календарь. После операции он до сих пор скачет как ненормальный. Вы же знаете.
Женщина продолжает прощупывать мои репродуктивные органы, надавливая то справа, то слева. Правый яичник болезненно ноет.
— Ай! — вскрикиваю я, когда Лариса Александровна надавливает там, где ориентировочно находится яичник. — В чем дело? — пытаюсь приподняться, упирая локти в кушетку кресла, — Опять новообразование?
Нижняя губа предательски дрожит, голос ломается.
— Да, тише ты. Тише, Каролина, — врач стягивает с рук перчатки и пытается меня успокоить, касаясь плеча. — Не нервничай раньше времени. Твоя матка немного увеличена, как и остальные половые органы. Если вы с мужем не предохранялись в последнее время...
Сползаю с кресла и поспешно натягиваю на ноги колготки и джинсы.
— Мы больше двух лет не используем контрацепцию, вы же в курсе. С моим диагнозом презервативы ни к чему, — застегнув пуговицу на штанах, я поворачиваюсь к женщине в белом медицинском костюме. — Да, я в курсе болезней, передающихся половых путем, но мы вместе с Назаром проходим ежегодный чек ап организма. В том числе сдаем анализы на выявление ЗППП. Оба всегда чисты.
Уголки губ Ларисы Александровны ползут вверх, когда она отрывает голову от экрана рабочего компьютера.
— Каролина, я говорю о не о болячках. Я говорю о беременности.
От слов врача мои колени моментально слабеют. Падаю на стул и хватаюсь за ремешок своей сумки.
— Чьей?
— Твоей, конечно же. Для подтверждения «диагноза» по протоколу я должна предварительно отправить тебя на сдачу крови на ХГЧ, и выписать направление на прохождение УЗИ органов малого таза. Но я и без них уверенна, что теперь тебе, солнце, больше нельзя никаких диет и голодовок придерживаться. И тем более противопоказаны физические нагрузки.
Лариса Александровна продолжает что-то рассказывать о беременности на ранних сроках, но я её не слушаю. В ушах громко пульсирует взволнованное сердце.
— Погодите, — перебиваю хриплым голосом. Поднимаю глаза и смотр прямо на женщину с бейджиком на груди. — Как такое возможно? Вы сами говорили, что гормональная терапия после химии не панацея. К тому же мой цикл так и продолжает скакать. Мой модельный образ жизни с частыми перелетами и ограниченным питанием с дефицитом калорий тоже не помогает восстановиться. Как я могу забеременеть при таких вводных?
— Чудеса случаются, — загадочно произносит врач и достает мобильный из кармана. — Я сейчас позвоню в кабинет УЗИ, попрошу, чтобы тебя приняли поскорее.
— Мы два года с мужем ведем активную половую жизнь и ничего не было. Почему теперь?
— Некоторые супруги по десять лет стараются, прежде чем получится. Лучше зацикливайся не на том, как это случается, а на том, как сохранить беременность все девять месяцев. Твоя анемия — огромная угроза, Каролина.
Выхожу из клиники спустя час. Дрожащими пальцами держу черно-белый снимок, на котором ничего нет. Врач-узист говорит, что такое возможно только в двух случаях. Либо срок моей беременности еще слишком маленький и поэтому плод не визуализируется на экране УЗД, либо же — это внематочная беременность, которую выносить, к сожалению, невозможно. И тогда мне потребуется срочная операция. Необходим повторить визит в клинику примерно через неделю — полторы, чтобы исследовать полсть моей матки во второй раз.
Цепляюсь за металлический поручень и осторожно спускаюсь по заснеженным ступенькам вниз. Накидываю капюшон на голову и медленным шагом бреду мимо припаркованных автомобилей к воротам медцентра.
В голове каша. Страшно поверить словам гинеколога, особенно с учетом черной полосы, преследующей меня последние полгода. Рациональнее верить предположениям узистки, дабы потом не страдать от того, что никакого чуда со мной не случилось.
— Каролина, — раздается громко за спиной. — Каролина, погоди.
Быстро прячу медицинские бумаги в сумку, пока брат Назара ничего не увидел.
Глава 39
Каролина.
Вытираю перчатками остатки влаги, застопорившейся в уголках глаз, прежде чем обернуться к подбегающему Илье.
— Дай угадаю, — шмыгнув носом, кручусь на пятках. — Назар опять понизил тебя от поста главы компании до персонального водителя его жены?
У моей расшатанной психики не осталось сил на улыбки. С укором смотрю на Горского-младшего, который пытается отдышаться. Он перебрасывает из руки в руку ключ от машины, которую оставил у центральных ступенек частной клиники. Машины Назара.