Предтечи этажерок

Глава 3.1 Святая обязанность попаданца

Поняв, что больше сегодня на аэродроме делать нечего, он взял один из автомобилей, как сказали бы в его время — «made in Russia», привезенных с собой для проведения самых натуральных полевых испытаний в условиях ведения боевых действий, и, посадив за руль Константина, отправился к передовой. Для составления обширного доклада, что они планировали представить по итогам своей командировки, требовалось собрать как можно больше фактов применения моторизованной техники в современной войне. А к своему немалому удивлению этой самой техники на дорогах, по которым уже успела пройти болгарская армия, он наблюдал весьма приличное количество. Причем помимо одиночных курьеров, летающих на своих легких мотоциклах между штабами, и одиночных автомобилей, неспешно пылящих по известным лишь их пассажирам делам, пару раз на глаза попадались настоящие колонны в несколько десятков автомобилей. Вот только их большая часть являлись легковыми, причем абсолютно разных марок и применялась исключительно для перевозки штабов. Во всяком случае, количество офицеров в этих колоннах просто зашкаливало.

А вот грузовых автомобилей имелось преступно мало. Все снабжение войск осуществлялось исключительно гужевым транспортом, так что дороги оказывались забиты сотнями продирающихся по ним телег. Засевшим вокруг Эдирне войскам еще повезло, что плечо доставки оказалось не сильно большим из-за сохранившихся железнодорожных путей. А не будь их и местных запасов, вся армия могла оказаться на голодном пайке. Не лучше обстояло дело с доставкой раненых и больных в госпитали. Эдирне еще не был полностью блокирован и турки постоянно прощупывали оборону болгарских войск, делая по несколько вылазок за день, так что повозки с ранеными были частым явлением на дорогах. Но тех, кто простыл или мучился диареей, насчитывалось куда больше. В результате, пренебрежительное отношение к снабжению армии выкашивало ее ряды почище турецких пуль и снарядов.

То, что Михаил увидел на передовой, ему совсем не понравилось. Солдаты, оставленные на попечение самим себе или на худой конец под командованием одного из младших офицеров, большей частью, жались вокруг костров или кучковались в сырых окопах, стараясь хоть как-то согреться. Редкие офицеры, кто не укатил гулять в ближайшие города, занимались тем же самым, но в более человеческих условиях — пили все, что было крепче кефира, в своих палатках.

Настроения от увиденного ни грамма не прибавилось, зато походный блокнот пополнился немалым количеством новых записей. В том числе и об отсутствии какой-либо службы контрразведки. За весь день его ни разу никто не остановил и не поинтересовался, чего это он вынюхивает на позициях. Только наиболее любопытные проявили интерес к их форме, непринужденно пробирающемуся по бездорожью автомобилю и оружию. Но среди офицеров таковых набралось не более десятка, а рядовые, если и имели желание, не рисковали приближаться к непонятным залетным гостям. Мало ли на кого можно было нарваться!

Так потихоньку и собиралась информация, что в конечном итоге обязана была стать основой широчайшего доклада для их главного шефа императорских кровей, коему выпала честь следить за созданием отечественной авиации. Шефа, знакомство с которым стало возможным исключительно благодаря продемонстрированным на состязаниях возможностям отечественных авиаторов.

Тогда, три года назад, отплыв из Франции обратно в Россию 7-го сентября, они прибыли в Санкт-Петербург 30 августа. Не смотря на год, проведенный в прошлом, Алексей все еще не мог привыкнуть, что Россия живет по отличному от Европы календарю, отчего и случались такие казусы с датами. На сей раз, дабы не сплоховать, они через оттаявшего под конец их турне консула загодя отправили сообщение о своем триумфальном возвращении на родину. Оба полагали, что если их и будут встречать, то относительно спокойно, можно сказать — в тихом семейном кругу. Но когда за двадцать миль до Кронштадта судно салютом из орудий поприветствовал эсминец Российского Императорского Флота, они осознали, в какой переплет попали.

Сказать, что в порту от толпившегося народа некуда было упасть яблоку — значило не сказать ничего. Наверное, именно так приветствовали Юрия Гагарина на Красной площади после его исторического полета. Создавалось впечатление, что в Кронштадт съехалось все население Санкт-Петербурга, дабы увидеть отечественных пионеров авиации. А вконец обалдевший капитан старого французского транспорта глазами, сравнявшимися размером с окулярами его морского бинокля, взирал на стройные ряды военных моряков, вытянувшихся вдоль бортов своих кораблей и со всей возможной помпой приветствующих его потрепанное временем и беспрестанной эксплуатацией судно. Наверное, впервые за всю карьеру моряка торгового флота ему не только удалось стать участником столь помпезной встречи, а вообще пройти в торговый порт Кронштадта, не теряя многие дни в ожидании своей очереди на внешнем рейде, что являлось довольно привычным делом в силу перегруженности этого самого порта.

И когда на подходящем к вставшему на якорь судну катере Алексей с Михаилом готовы были увидеть самого императора всероссийского, им оттуда помахал Егор, выряженный подобно заправскому щеголю. А с обеих сторон того поджимали Федюнин Михаил Викентьевич с Меморским Александром Михайловичем.

— Это что такое? — окинув взглядом забитый народом порт, тихо поинтересовался Алексей у остававшегося на хозяйстве друга, утащив того поближе к носу катера и подальше от чужих ушей после горячих приветствий и поздравлений от нижегородских знакомых, развлекать беседой которых вызвался Михаил.

— Что такое? Что такое? — передразнил его Егор. — Вас встречают!

— Об этом я уже догадался. Но откуда столько народу? Мы же не войну выиграли и это не парад победы!

— А вот и ошибаешься! Это настоящий парад победы! Знал бы ты, что здесь творилось, когда в газетах появились первые статьи о ваших похождениях! Хотя, лично я ничего не видел, но люди рассказывали. В общем, фурор вы произвели знатный. А после того, как вы сдали меня с потрохами нашим посольским во Франции, меня тут же выдернули в Санкт-Петербург. Хорошо еще, дорога была не близкая и Федюнину с Меморским поклон до земли надо бить, что за время путешествия подтянули меня по этикету и вообще, провели ликбез по основам поведения. А то бы завалился.

— А эти-то двое откуда нарисовались?