Страница 6 из 10
Как я уже говорил, в эти времена какая-то приведенная к общему знаменателю система подготовки просто отсутсвовала. Понятное дело, в полку проводилась строевая подготовка, рекруты обучались обращению с оружием, получали минимальные навыки штыкового боя, но все это не имело никакой системы и в полной мере зависело от сознательности командиров. Причем даже не офицеров — нынешние офицеры могли даже в полк являться не каждый день, особенно это касалось гвардейских офицеров — а старослужащих унтеров, на чьи плечи и были возложены задачи непосредственного командования солдатами.
В армейской среде было распространено мнение, что тренировки и учеба — это все от лукавого. При необходимости они конечно пойдут на врага, не жалея своего живота, не кланяясь пулям, естественно, положат жизнь за отечество, свою и солдатиков, как же без них, а до этого — увольте. Меня это бесило просто неимоверно, хотелось взять, разогнать всех к чертовой матери, а потом просто набрать новых и сделать по уму. Но это было объективно невозможно, поэтому приходилось двигаться вперед мелкими шажками. Есть слона кусочек за кусочком.
— Я хочу, чтобы вы подумали над вот таким предложением, — я задумчиво глянул в окно. Там над Финским заливом медленно опускалось Солнце. В отличии от других полков, почти все лето егеря проводили в полевых выходах за городом, что одновременно повышало боеготовность и делало службу тут не слишком интересной для отпрысков всяких высокородных семейств. — Хочу попробовать развернуть на базе егерского полка учебный центр. Идея заключается в том, чтобы рекруты перед распределением в полки сначала попадали сюда, и проходили начальное обучение. Сколько на это нужно времени?
— Ну… — Офицеры удивленно переглянулись и начштаба пожав плечами ответил, — зависит от того результата, который вы хотите получить, ваше высочество. От трех месяцев до полугода.
— Отлично, — я продолжил мысль, — составьте проект такого учебного центра. Что для этого потребуется. Средства, люди. Какая опять же польза от такого обучения будет. Посмотрим, что император на это скажет. Будет егерский полк учебно-боевым. Четыре действующих батальона и скажем еще четыре учебных. А может и не четыре, нужно прикинуть по количеству людей, которые в окрестностях можно разместить с соответствующим увеличением хозяйства.
— А почему именно на базе егерского полка, ваше высочество, — поправил очки начштаба и вопросительно приподнял бровь. — Нет я понимаю, обучение и все прочее, но у нас большая часть армии все же состоит из линейных полков. Их солдатам такие тренировки, в общем-то ни к чему.
— Есть причина, — кивнул я, признавая резонность вопроса. Как не крути егеря в императорской армии были силой сугубо второстепенной, выполняющей достаточно узкий круг задач, мало пересекающийся с задачами линейных полков. — Вы знали, господа, какие потери несет русская армия от болезней? В мирное время?
— Нет, ваше высочество, у нас нет таких сведений, — Авдеев, который явно никогда об этом не задумывался, только пожал плечами.
— От восьми до тринадцати процентов солдат. В год! И это сидя на квартирах. В походе число умерших от болезней легко доходит до трети. Десятки тысяч человек. Мужиков, которые могли бы пахать, сеять, растить детей в конце концов.
— Это очень много, — Авдеев мотнул головой. — Насколько точны эти числа?
— Достаточно точны. Но дело не в точности, дело в том, что в егерском полку за все время количество смертей от болезней не превышало трех процентов в год. В среднем полтора-два. Вы помните в каком году была отпечатана памятка по сохранению здоровья солдата?
— В десятом? — Чуть нахмурившись попытался напрячь память Колоколов.
— В восьмом. Восемь лет назад! И как вы думаете, много офицеров применяют ее на практике? Хрена с два! Причем они искренне не понимают, какой смысл в сохранении здоровья солдат. Умрет сегодня один — завтра пришлют другого, делов-то. Такая вот история, господа егеря, — я с усилием взял себя в руки, благо не так много выпил, чтобы окончательно потерять контроль. Хоть тема была конечно тяжелая и максимально злободневная. — Так что думайте. Если дело пойдет, будут вам и ордена, и звезды на погоны, обещаю.
К сожалению, никакие более глобальные реформы русской армии пока существовало крепостное право были абсолютно невозможны. По чисто экономическим причинам. В эти времена рекрутов набирали преимущественно именно из зависимых крестьян — государственных, помещичьих и удельных. Они составляли от восьмидесяти до девяноста процентов рекрутского набора. Все остальные — мещане, свободные крестьяне и прочие инородцы составляли в войске величину достаточно незначительную. Естественно, в таком случае призыв каждого крепостного бил по мошне помещика, забирая у того имущество, что русскому дворянство нравиться не могло. Я и уменьшение срока службы до десяти лет — с пребыванием в запасе в течении еще десяти лет — сумел пробить только на волне сокращения армии после войны двенадцатого года.
В недрах Михайловского замка потихоньку разрабатывались проекты реформы способов комплектования войска, которые не должны были привести к большим социальным потрясением. Например, в качестве подобной меры прорабатывалось распространение призыва на иудеев, которые нынче от службы в армии были избавлены и вместо этого платили взнос деньгами. Распространение на иудеев рекрутской повинности должно было способствовать еще и интеграции членов их закрытого общество в социум Российской империи.
Так же рассматривались варианты сокращенного срока службы для добровольцев и лиц, имеющих образование. Рассматривались самые экзотические варианты вплоть до разрешения добровольной службы женщинам, что, конечно, как на начало девятнадцатого века было тем еще авангардом. Впрочем, все это были, по сути, полумеры, не способные полноценно решить проблему без отмены крепостного права.