Пепел и крылья

Внутри Мэй горело всеразрушающее пламя, не ведающее сострадания, любви и жалости. Небесный дракон попытался остудить гнев возлюбленной, но стоило ему прикоснуться к Мэй, как он отпрянул. Она была раскалена как уголь, а глаза её сияли золотым пламенем. Мэй рассмеялась: «Твой старший брат – Лучезарный Орт – согреет меня! Мы вместе поднимемся над всем миром и будем сверкать ярче золота!»

Расставив руки, Мэй отдалась в объятия Орту. И вмиг увяла зелёная долина, обращаясь в прах под лучами ненасытного бога. Лазурный дракон заплакал, увидев смерть любимой. Подпрыгнув, поймал он падающую с небес Мэй и прижал к себе. И прежде, чем рассыпалось тело её на бесчисленное множество золотых песчинок, вырвал дракон ещё живые глаза и сердце Мэй, вдохнул в них часть своей жизни, превратив в оазисы, и поклялся, всегда оставаясь с Мэй, питать их своей любовью. Бесплодный горячий песок хлынул, погребая под собой весь мир. Но сомкнулись мёртвые крылья гор и не дали пустыне вытечь за пределы. Сердце Мэй – это Аббарр, глаза – оазисы, а дракон – это подземная река, благодаря которой мы живы. Но желание Мэй сбылось: каждый день сияет она золотом в ослепительных лучах солнца. По сей день.

– Я гляжу, ты с голоду точно не помрёшь. Всегда сможешь пойти в барды, – рассмеялась Эша. – Неужели ты веришь в эти сказки?

– Запомни, Ашри, я верю в науку и здравый смысл, и они мне подсказывают, что древняя мудрость не лжёт: женщина запросто может угробить своими причудами любого мужика и себя заодно. А ещё под Аббарром течёт река. Очень глубоко. Но бисты не зря славятся своими мастерами, поэтому добыть хрустальную кровь дракона не составляет для них труда.

– Клыкарь, у меня только один вопрос, – Эша остановилась, посмотрела в лицо приятелю. – Ты мог просто сказать про реку, без всего вот этого? И долго ли нам ещё идти?

– Не думаю. И это два вопроса.

– Не беси меня. Ты не ответил ни на один.

– Но их же два, Птичка. И ответил я сразу на оба.

– А у Мэй было семь глаз минимум? Оазисов-то вокруг Аббарра не меньше. Я о семи точно знаю, – не унималась Эша.

– Это легенда, ушастая. Только в них небесные драконы сношаются с девушками-долинами. Хотя что и как там у драконов – тебе больше известно. Я-то их даже близко не видел.

– Вот умеешь же ты всё опошлить, Клыкарь! Одно только у тебя в голо…

– Стой!

Клакарь вскинул руку и преградил путь Эше.

– Слышишь?

Элвинг напрягла слух.

– Вода капает. Хватит уже меня лапать! – Эша скинула лапу приятеля, которая легла точнёхонько в район её груди.

– Было б что лапать. Тихо, – прошептал бист, отстёгивая топор и не замечая возмущения элвинг. – Это не вода.

Клыкарь прибавил мощность фонаря и осторожно поставил его на пол. Освободившейся рукой бист достал короткий широкий меч и начал потихоньку отступать к ближайшей стене, продолжая пристально смотреть в темноту.

– Встань позади, – Клыкарь бросил быстрый взгляд на руки Эши. – И сними перчатки. Говорил же не надевать.

Напряжение передалось элвинг. Она сжала рукоять кинжала, ощутив голой рукой кожаную обмотку и холод металла. Эша подавила память клинка и напрягла слух. Тогда она услышала. Мерные щелчки, словно кто-то вращает рычаг автомата. Щёлк, щёлк, щёлк. И шорох.

Она посмотрела на Грава, но бист жестом велел молчать. Пульсирующая венка выступила у него на лбу – дурной знак. Пальцы Эши отпустили рукоять драконьего кинжала, потянулись к скрытым в складках одежды метательным ножам. Она уже слышала такие щелчки. В Руинах Тирха, когда сама тьма обрела форму и пробудила древние кошмары.

Когда из тьмы серой молнией кинулось нечто, Эша, не задумываясь, метнула тонкий лепесток лезвия.

Вспыхнув искрой, нож попал в цель. Раздался писк. Это была всего лишь крыса. На каменном полу зверёк забился в агонии и затих. Но не успела Эша облегчённо выдохнуть, как из тьмы вынырнули лохматые длинные лапы, в свете фонаря блеснул хитин, и в нос ударил резкий запах. Куф!

– Какого пса? – ругнулась элвинг.

Всё произошло молниеносно. Уродливая лапа куфа нависла над ней. Но Клыкарь отразил атаку, не дав монстру дотянуться до элвинг. Бист оттолкнул Эшу и с размаху отсёк лапу, покрытую многочисленными когтями-крючками.

– Ашри, не спи! – крикнул бист.

Куф отпрыгнул и плюнул ядовитой сетью. Эша увернулась, метнув пару ножей в глаза монстра. «Осталось ещё три», – мелькнуло в голове.

– Давай как в Тирхе тогда! – крикнул Грав, не глядя на элвинг.

Ашри хищно улыбнулась, в глазах заиграли огоньки. В следующий прыжок монстра она всадила три оставшиеся ножа, полностью ослепив куфа с левой стороны.

– Сейчас! – крикнул Клыкарь.

И тут же Ашри выпустила разряд ослепительного пламени справа от монстра, дезориентировав его. Ослепнув, существо опустилось на задние ноги, подняв передние, издало пронзительный визг и раскрыло жвала, обнажая железы и готовясь атаковать ядовитой слюной. И в этот момент меч Клыкаря по рукоять вошёл в пасть чудовища. Выпустив клинок, бист крутанулся и топором рассёк брюхо куфа.

Эша застегнула перчатки и дотронулась до плеча Грава.

– Ты в порядке?

– В полном. А ты?

Элвинг нахмурилась, заметив в неровном свете фонаря ожог на предплечье биста. Кожа покраснела, пошла пузырями, а в середине была дыра размером с «дракона», прожжённая слюной куфа.

– Не похоже.

Клыкарь отмахнулся и подошёл к дохлому куфу.

– Мы мельчаем, или эти ребята становятся крупнее? – осматривая панцирь, спросил Грав.

Оторвав от рубахи лоскут, бист обмотал руку и достал из пасти монстра меч, после чего вернулся обратно.

– Ядовитая тварь! Придётся повозиться, – проворчал бист.

Грав достал фляжку, зубами выдернул пробку:

– Ну, за победу, – Клыкарь сделал глоток и протянул флягу Эше. – Как в старые добрые времена.

Та, не задумываясь, пригубила, в этот раз даже не поморщившись, и вернула обратно. Клыкарь плеснул немного на ожог, а остатки вылил на лезвие меча.

– Эх, хорошее пойло было, – вытирая меч, ворчал бист. – Не поможешь?

Грав оторвал от рубахи ещё лоскут и кивнул на плечо. Эша осторожно наложила повязку. Рана выглядела паршиво.

– Откуда под Аббарром куфы? – нахмурилась Эша. – Ещё такие большие!

– Большой куф, мелкий куф – лучше мёртвый куф! – Клыкарь затянул покрепче узел повязки и оглядел тушу монстра.

Длинные лапы монстра были почти в рост элвинг. Чёрно-бурая редкая шерсть на хитиновом панцире. Глаза помутнели или вытекли.

– А глаза у него тоже ядовитые? – неуверенно спросила Эша.

Смех биста был красноречивее ответа. Стараясь игнорировать его, элвинг достала из глаз куфа свои ножи и, поискав, подняла с пола два, не достигших цели. Ещё один пришлось выдернуть из крысы, которая в процессе боя превратилась в отбивную из шерсти, костей и мяса. Не оставалось ничего другого, как вытереть лезвия о штанину. Рубаху рвать она была не готова, как и портить шейный платок.

– Ну, у этих хотя бы кровь не плавит металл, – повела плечами элвинг. – Не придётся смотреть, как ты помираешь.

– Говоришь так, словно тебе не понравилось в прошлый раз наше романтичное приключение к местам былых легенд и славы. Я даже был готов провести с тобой остаток жизни!

– Ужасно понравилось, – скорчила мордочку элвинг и показала язык напарнику, поскорее отворачиваясь, чтобы скрыть проступивший румянец, и тихо добавила. – Дурак ты, Грав.

Но Клыкарь был уже занят осмотром дохлого монстра. Критически оглядев его со всех сторон, Грав заглянул в развороченную пасть, достал из голенища небольшой нож и при помощи крючка-когтя, отрубленного топором от лапы куфа, вытянул из пасти узкий, дурно пахнущий зеленоватый мешочек.

– Бери самое ценное, если не можешь унести всё! Железу куфа можно выгодно продать в оружейную, где из неё сделают состав для обработки лезвий и стрел, – менторским тоном заявил бист.

– И как ты это собираешься тащить?

– Учись, Птичка!

Ловким движением, используя всё тот же крючок, Грав связал концы железы, превратив её в нечто похожее на бублик.