Страница 3 из 18
Роберт понял меня.
— А ты посиди, не торопись, — сказал он. И, нагнувшись ко мне, шепнул: — Я тебе что-то расскажу.
Мы вышли в палисадник. Там было тихо. Розовое вечернее небо стояло над землей, пахло табаком — цветами, которые распускаются только вечером. По дорожке, заросшей травой, беспечно прыгал одинокий воробей. Завидев нас, он улетел.
— Ну, слушай, — сказал Роберт. — Хочешь, я подарю тебе сон? Я знаю, что ты хочешь сегодня увидеть…
Я слушала его, раскрыв глаза. А по улице, совсем близко от нас, проходили люди.
Мы не видели их, до нас доносились только их голоса.
Чужая жизнь врывалась обрывками слов, всплесками смеха, затихающей мелодией песни…
Люди шли, и говорили, и пели, не думая о том, что кто-то может их слышать.
Вдали виднелась радиобашня на Шаболовке. Вечерами на ней загорался огромный негаснущий красный глаз. Должно быть, это было чудо: от башни на всю Москву плыли невидимые волны, благодаря волнам мы могли слушать радио, и полярники по радио говорили со своими родными, которые находились от них за тысячи километров.
А вот то, что Роберт умел дарить сны, было так удивительно, что просто даже не верилось.
— Подари, — сказала я. — Если можно…
— Постараюсь, — пообещал он.
Хотите — верьте, хотите — нет, но тогда, ночью, я увидела то, что хотела.
Я снова увидела дедушку живым, веселым, он смеялся, закинув голову, и серебряная борода его блестела на солнце.
И он говорил мне во сне что-то, я теперь уже не помню, что именно. Но тогда, когда я проснулась, я ощутила почти наяву прикосновение его руки, и весь день мне слышался его смех и голос, который говорил во сне какие-то добрые слова…
Секрет Роберта вскоре перестал быть секретом. Должно быть, я была виновата в этом. Я рассказала Вале Протасовой и взяла с нее самое честное-пречестное слово, что она никому не скажет.
И она поклялась и даже в знак полного молчания поцеловала свой пионерский галстук. Это считалось у нас самым священным, и нарушать такую клятву было уже попросту невозможно.
Но, несмотря ни на что, она тут же рассказала обо всем Зденеку.
Когда мы собрались все вместе на нашем обычном месте в Донском монастыре, Зденек недолго думая спросил Роберта:
— Ну, какой сон ты мне подаришь?
Я быстро взглянула на Роберта. Он улыбнулся мне.
— Не сердись, Роберт, это я виновата! — крикнула я. — Рассказала Вальке, а она дала честное слово и галстук поцеловала…
Валя вскочила и затараторила:
— Ну и что такого, что рассказала? Я сказала: нчестное слово. Честное слово, что я сказала нчестное слово, а ты не слышала. Я не виновата, вот нисколечко не виновата!
— Никто не виноват, — сказал Роберт и посмотрел на меня. — Я же не брал с тебя слова, что ты никому не скажешь.
У меня сразу стало легко на сердце. Ведь правда, я вспомнила, он не брал с меня слова и не просил, чтобы я никому ничего не говорила.
Зденек пренебрежительно махнул рукой.
— О чем спор? Поговорим лучше о деле.
Серые глаза его казались зелеными от травы. На щеке играла ямочка — то пропадала, то вновь появлялась.
— Какой же сон ты мне подаришь? — снова спросил он.
— А какой бы ты хотел увидеть? — спросил Роберт.
Зденек усмехнулся.
— О, я многого хочу. Очень даже многого. — Он замолчал, подумал. — Вот, например, я хочу увидеть во сне то, что будет со мной через десять лет. Идет?
И рассмеялся. Блеснули его зубы подковкой, глаза стали совершенно прозрачными.
— Вот такой сон подари мне!
Маленький Лешка поднял руку. Он всегда поднимал руку, если хотел что-нибудь сказать. Так он привык еще с первого класса.
— Что такое? — спросил Зденек.
— Я хочу, чтобы мне приснился шоколад, — сказал Лешка, глядя на Роберта большими преданными глазами. — Вот такая плитка, с это дерево!
— Да ну тебя! — с досадой прикрикнул Зденек и вновь обернулся к Роберту. — Так что же, увижу ли я то, что будет через десять лет?
— А ты сам знаешь, что будет через десять лет? — спросил Роберт.
Зденек пожал плечами.
— Нет, конечно. Вот увижу твой сон, — он подчеркнул слово «твой», — тогда и узнаю все, как есть.
Роберт задумчиво посмотрел на него, потом перевел взгляд на Лешку. Он присел на корточки, охватив руками колени.
— Я вам сейчас все объясню, и вы сами поймете.
— А, — сказал язвительно Зденек, — назад пятишься!
— Слушай, — терпеливо продолжал Роберт. — Вы все меня не так поняли. И ты тоже. — Он бегло взглянул на меня. — Это все совсем не так, как вы думаете.
— А как же? — спросил Зденек, подмигнув Вале.
— Да, как же, расскажи, — послушно отозвалась Валя.
— Это меня еще отец научил, когда я был маленький, — начал Роберт. — Мы с ним иногда оставались одни… Мать часто уезжала, уходила куда-нибудь, а мы оставались одни, и отец меня учил, чтобы я заснул, — думай о том, о чем тебе хочется, и ты увидишь это самое во сне. Я тоже не верил ему сперва, а потом стал думать, только так, не отвлекаясь, ни о чем больше не думая, только об одном, и вот я часто видел во сне именно то, что хотел.
— Что же ты видел? — спросила Валя.
— Разное. То, что хотел.
— А все-таки?
Он ответил не сразу:
— Я маму часто видел. Во сне она не кричала на меня и отца, и она всегда была с нами, не уходила никуда…
Он оборвал себя.
— Сперва это тяжело, — продолжал Роберт, — а потом привыкаешь и вдруг раз за разом видишь во сне именно то, что хочешь.
— Здо́рово! — восхищенно произнес Лешка.
— Здо́рово! — согласился Роберт. — Просто, как в сказке, даже сам не веришь.
— Еще бы, — усмехнулся Зденек.
Но Роберт не обратил внимания на его слова.
Он продолжал рассказывать по-прежнему спокойно:
— Надо перед сном стараться думать о чем-нибудь, ну вот хотя бы ты, Леша, думай о том, что ты хотел бы увидеть, а я у себя дома перед сном тоже буду думать вместе с тобой о том же самом. И мы оба будем думать, и тогда ты увидишь то, что хочешь.
На лице Зденека появилось растерянное выражение. Он пожал плечами.
— Черт те что…
— И что же, сразу все выйдет? — спросила Валя Протасова.
— Нет, не сразу, конечно, но потом иногда может получиться.
Валя подняла глаза кверху, пухлые губы ее озабоченно шевелились.
— Ты что? — спросил Зденек.
— Что бы я хотела увидеть? — задумчиво спросила Валя. — Так всего хочется!
— Может, что-нибудь вкусное, — несмело сказал Лешка.
— Нашла! — сказала Валя и захлопала в ладоши. — Когда я была маленькой, я очень любила сказку о Белоснежке и семи гномах. Хорошо бы, если бы я вдруг увидела себя Белоснежкой, такой маленькой, белой и… — она запнулась, — очень красивой.
Зденек откровенно рассмеялся. Валя оборвала себя, замолчала. Все еще смеясь, Зденек повернулся ко мне.
— Ну, а что бы ты хотела увидеть во сне? Тоже какую-нибудь сказку или что-нибудь в этом роде?
Я ответила сразу. Я давно уже обдумала свой сон, который мне хотелось бы увидеть.
— Вот если бы задачи по алгебре, которые нам дадут на контрольной…
Не только Зденек, но и Валя и Лешка расхохотались. Один Роберт оставался невозмутимым, чуточку грустным.
— Вы все-таки не понимаете меня, — сказал он. — Наверное, я сам виноват. Не все сны можно увидеть, только те, которые очень хочешь увидеть.
— Так я же очень хочу увидеть эти задачи!
— Но ты их не знаешь. А надо думать только о том, что знаешь. О том, что могло с тобой случиться в жизни. Понятно?
Казалось, Зденек только и ждал этих слов.
— Так бы и говорил сразу. Значит, не все сны можешь дарить?
В голосе Зденека звучало откровенное злорадство.
— Да, не все, — сказал Роберт. — Я же уже говорил, надо думать, все время думать о том, что ты хочешь увидеть, и представить себе все совершенно ясно, а я тоже буду думать с тобой вместе, ну, в общем, помогать тебе, и тогда ты увидишь сон, только, конечно, это и не всегда может выйти…