Земля

Мучная пыль лежала повсюду: на стенах, бочках, корытах и жерновах. Даже паутина по углам комнаты была густо запорошена ею.

Пламя подсвечивало снизу густую сеть паутины, и она казалась такой же толстой, как ветви деревьев, покрытые густым инеем.

— Нет, я никогда не поверю, что наш Варден Букия — враг народа, — с горечью проговорил приземистый рябой мужчина с длинными усами, которые он то и дело теребил желтыми пальцами.

«Кто, кто? — не веря своим ушам, тревожно смотрел Уча на длинноусого. — Варден Букия — враг народа?! Любимец всего района... народный заступник, сама доброта. Да что же он болтает? Варден отдал меня в школу, пристроил на лимонадный завод, да и в МТС я попал по его же направлению...»

— Кто, как не Варден Букия, привез нам из России Ленинский Декрет о земле? Да ты же помнишь, Дзики, что он сделал с Евгением Жвания, с тем болтуном из учредиловки, помнишь? Тот самый декрет и глаза нам открыл на большевиков, — обратился к рябому Дзики Дзигва сухой старик Бека Бечвая. Вытащив изо рта трубку, он сплюнул в огонь и продолжал: — Такого человека как Варден замарать не просто. Тут что-то не так, неувязка какая-то вышла. Ничего, разберутся и выпустят, наверняка выпустят.

— Держи карман шире, Бека, выпустят, как же, — возразил Дзики Дзигва.

— Неувязка, говорю, вышла, — упорствовал Бека Бечвая. — В ясный день не наведешь тень на плетень, рано или поздно все выяснится, правду с дороги не сбить.

«Неувязка, да еще какая неувязка, — мысленно соглашался Уча с Бека, — Ведь даже слепому видно, что Варден... Нет, нет, об этом и думать грешно...»

— Чистую правду говорит Бека, — вмешался в разговор оторопевший от страха мельник. Он единственный заметил Учу, и то и дело поглядывал на него из-под припорошенных мукой ресниц.

— Дай-то бог, чтобы он оказался прав, — сказал Дзики Дзигва. — Такими заслугами перед народом, как у Вардена Букия, не каждый может похвастаться.

— Кто теперь заслуги в расчет берет? — начал было мельник, но, спохватившись, что сболтнул лишнее, прикусил язык.

— Еще как берут! — горячился Бека Бечвая. — Как же так! Человек, можно сказать, живота ради людей не щадил, и на́ тебе — враг народа? Нет, братцы, ни за что я в это не поверю. Кто-кто, а мы-то уж нагляделись на врагов.

«Да и кто в это поверит? Напраслину возвели на хорошего человека!» Пот прошиб Учу, и он вытер лоб рукавом.

— Партии, братец, лучше знать, кто враг, а кто друг... — Мельник явно старался исправить впечатление, которое могло произвести на Учу ненароком оброненное давеча слово.

— Не партия арестовала Вардена Букия, — сердито сказал Бека Бечвая.

Уча незаметно пересел поближе к старикам, чтобы не упустить ни одного слова из беседы. Судьба Вардена Букия глубоко волновала Учу, но вмешаться в разговор он стеснялся.

— Я работал в подполье вместе с Тариелом Карда. И хорошо знаю, что партия никогда не ошибается. Ошибиться могут люди, но не партия. Вот так, — продолжал Бека Бечвая.

— Вместо Вардена Букия секретарем райкома избрали Северьяна Начкебия, — вступил в беседу колхозный бухгалтер, пожилой мужчина в черном костюме.

— Это тот самый Северьян, что вместе с Тариелом и Варденом заставил меньшевиков поворотить оглобли из нашего уезда? Как же это теперь разошлись, разбежались их пути-дорожки? — снова сгоряча высказался мельник и тут же покосился на Учу.

— Готов хоть на иконе поклясться, что не вредил Варден никому, а тем более партии Ленина, — сказал Дзики Дзигва и крутанул ус.

— Т-с-с, — вздрогнул мельник. — Где это слыхано за других головой ручаться? Разве узнаешь, что у кого на уме?

— Не мог Варден Букия изменить партии, — повторил Дзики. — Это видно по его делам. А дел у Вардена Букия хватило бы на тысячу людей.

— Слава те, господи, достойного человека на место Вардена поставили, — с оглядкой на Учу промямлил не на шутку перепуганный мельник.

— Что и говорить, Северьян — человек, каких поискать. Ведь это он провел коллективизацию в нашем районе. Помните, иные боялись колхоза, как коза волка. Есть у меня родственник, из жениной родни, Иване Эсебуа, знаете, наверное. Так в ту пору я у него гостил. Когда ему предложили вступить в колхоз, уперся что твой бык, ни в какую не сдвинешь с места, — сказал Дзики Дзигва.

— Чем же это ему колхоз не понравился? — спросил Бека Бечвая.

— Не то чтобы он был против колхоза, но землю свою, говорит, ни за что колхозу не отдам.

Все рассмеялись.

— Вот так и Северьян тогда рассмеялся, — сказал Дзики.

— А что же ему Северьян на это? — спросил Бека.

— «Чью же землю ты в колхозе-то пахать собираешься?» — задал ему вопрос Северьян. «Как, — отвечает Иване, — чью, колхозную, конечно». — «А что ты со своей землей будешь делать?» — опять спросил его Северьян. «А вот об этом вы уж не тревожьтесь, я с ней сам как-нибудь управлюсь», — ответил ему Иване...

Мужики снова рассмеялись.

— А Северьян на это: нет уж, мол, дудки, если в колхоз надумал идти, вынь да положь свою землицу и волов в придачу. А Иване и слышать об этом не желает. «Я, говорит, всю свою жизнь за землю отдал. Сначала вы мне дали ее, а теперь отобрать норовите. Обман, значит, получается, да и только».

— В те годы многим казалось, что их обманули, да еще как, — продолжал Дзики.

— Нынче такого почтенного человека, как Иване Эсебуа, во всем колхозе поискать, а тогда он едва ли не собирался Северьяна застрелить. Да‑а, изменились времена, теперь он в Северьяне души не чает.

— Да что там говорить, и я от Северьяна немало добра видел на своем веку, — поддержал беседу мельник Кици Цимурия. — Когда он провизором работал, столько лекарств мне бесплатно давал. Кабы не он, не сидел бы я нынче тут с вами.

— Ничего себе, дорого же ты Северьяну обошелся, — пошутил Бека. — Сколько я себя помню, тебя не покидают болячки да хвороба.

— А как он людям помогал, когда в райисполкоме работал! И все же Варден Букия был особенный человек, — заговорил вдруг старик Куча Кузая.

Уча не пропускал ни одного слова из разговора стариков. Давно он не слышал такой искренней и взволнованной беседы. Постепенно он и сам позабыл о своих горестных думах.

— Придет время, и все станет на свои места, — сказал Бека Бечвая.

— Правду от людей не скроешь, дорогой Бека, — согласился с ним Дзики Дзигва и повернулся к мельнику. — Отсыпь мне твоего табачку, Кици, — и потянулся к кисету мельника на его поясе.

— Т-с-с, я тебе говорю. За такие слова недолго и за Варденом загреметь, — вполголоса сказал Дзики мельник и покосился в сторону Учи.

— Что с тобой, Кици, слова сказать не успеешь, и тут же на попятный, — засмеялся Бека. — Не пристало трусить человеку в нашем возрасте...

— Т-с-с, чудак... — Мельник в отчаянии схватился за бороду, не сводя с Учи перепуганных глаз.

— Эх, Кици, Кици, несносный ты трусишка. А мне теперь и смерть не страшна, — как ни в чем не бывало продолжал Бека.

— Тебе, может, и не страшна, а нас-то за что, спрашивается! — нервно теребил бороду мельник.

— Вот бы знать, могло ли такое при Ленине произойти? — спросил вдруг Дзики.

— Э-э, нет, Ленин другим человеком был, — протянул старый Куча. — Каждого он видел как на ладони, каждого.

— Тебе-то откуда об этом знать? — изумился бухгалтер.

— Мне Беглар Букия сказывал. А ему Варден, оказывается, говорил.

— А вы помните, как Беглар повстречался с меньшевистской гвардией в поместье Чичуа? — спросил Дзики Дзигва.

— Я тогда юношей был, но слово в слово помню, как встретил меньшевистского офицера покойный Беглар, — сказал бухгалтер.

— Он бы его приветил еще не так... Беглар, бывало, за словом в карман не полезет, — одобрительно усмехнулся Бека и сплюнул в огонь.

— Вот бы взглянуть теперь на того офицера, а? И сын весь в отца пошел! Да меня сам господь бог не убедит, что Варден народу нашему враг, — упрямо повторил Бека. Теперь и он увидел Учу.