Страница 64 из 82
«Не боись брат, — перебил Добрыню Муром, доставая из Инвентаря свою любимую палицу. — Я сейчас с ними разберусь!»
—… мое величие! И никто из жалких смертных… — упивающийся своей значимостью некромант споткнулся на полуслове и гневно закричал, указывая на Мурома пальцем. — А ну замри на месте!
«Стой, Муром! Главное, ни в коем случае…»
— Спокуха, брат! — Муром крутанул палицу в руках, бесстрашно бросаясь на столпившуюся перед некромантом нечисть. — Сейчас я объясню этим ублюдкам, как обижать моего друга!
«Стой, Муром! Нельзя…»
Добрыню было очень плохо слышно — раз, и у Мурома очень сильно чесались кулаки — два.
Отголоски похмелья, найденная прямо под носом сеть Скверны, и, как вишенка на торте, жалкий хлюпик в рваном балахоне, выдающий себя за некроманта…
Душа Мурома жаждала реванша, но ещё больше Илья хотел победить этот липкий страх, поселившийся в душе.
И все эти факторы и вылились в безрассудную атаку на некроманта и его слуг.
Боевые скелеты разлетались как глиняные черепки, костяные химеры сыпались с первого же удара, а рваный балахон некроманта вспыхнул от первого же удара.
Весь бой занял не больше пары минут, и как только ярость отступила, Муром обнаружил себя стоящим посреди пристани в окружении разбросанных по всюду костей.
И прямо перед ним лежал прах говорливого некроманта.
Вот только вместо приятного чувства победы Муром ощутил во рту горький привкус поражения.
Слишком уж легким вышел бой, слишком уж быстро пал этот хитроумный некромант…
А тут ещё и едва слышимые предупреждения Добрыни…
— Какого черта, — проворчал Муром, всем нутром ощущая себя… использованным. — Что за…
Весь этот бой был как будто срежессирован кем-то со стороны, и Муром вновь почувствовал, как его захлестывает липкий противный страх.
Страх совершенной ошибки.
— Добрыня-я-я!
Зарычав от бессильной ярости, он обрушил палицу на нефритовой валун, и защита Добрыни пошла трещинами.
— Что!
От второго удара трещины зазмеились по всему валуну. А гул от удара, казалось, передался всему окружающему миру.
— Здесь!
От третьего нефрит задрожал мелкой дрожью.
— Происходит!
От четвертого превратился в пыль, от которой тут же засвербело в носу.
— Кха-кха, Муром! — стоило нефритовой защите исчезнуть, как в клубах каменной пыли появился Добрыня. — Главное не убивай старика Саньтяго! Он одержим!
— Поздно, брат, — Муром подхватил изможденного друга и вынес его из нефритового облака, от которого рвало горло и так и хотелось выплюнуть на землю свои легкие. — Сам не понимаю, как это вышло. На меня нашло какое-то безумие…
— Плохо, Илюш, — выдавил из себя Добрыня, не переставая кашлять. — Это был, кха-кха, ключ!
Кашль Добрыни сливался с постепенно нарастающим гулом, который, как оказалось, был настоящим.
— Ключ к настоящему некроманту?
— Не только, — Добрыня горестно покачал головой. — Я поздно разобрался и мне не хватило сил тебя предупредить…
— Предупредить о чем, брат?
— Мы только что, своими руками, — в глазах Добрыни появились слезы, — помогли некроманту обратить тысячи разумных в его личную армию…
Добрыня посмотрел на Илью и, собрав оставшиеся силы, произнес, даже не пытаясь перекричать пробирающий до мурашек гул:
— Армию нежити. Илюш, это и есть Вторжение, о котором говорил Репсак.