Страница 66 из 127
В начале и середине 60-х годов наряду с леворадикальными организациями активно участвовали в партизанском движении и коммунисты. Но во второй половине 60-х годов стало очевидно, что надежды на быстрое присоединение к повстанцам широких масс населения не оправдались. На это повлияли общее изменение обстановки в регионе, последствия реформистской деятельности правительств, неготовность населения, тем более в отсталых сельских районах, к восприятию лозунгов и методов борьбы революционеров. Сказывались пренебрежение левых революционеров к работе в массовых легальных организациях и вообще к легальным методам борьбы, неопытность, разногласия среди левых сил, сектантство, максимализм и утопизм выдвигавшихся идей и требований, во многих случаях неоправданность избранных насильственных форм борьбы, сопровождавшихся жертвами, особенно в странах с конституционным режимом. В 1965 г. были разгромлены и погибли перуанские партизаны. В октябре 1967 г. был разбит в неравном бою измотанный долгими переходами, стычками с войсками отряд Гевары в Боливии, так и не нашедший поддержки у крестьян. Сам Гевара, раненный в бою, был схвачен карателями, среди которых были и американские офицеры, и убит. Имя Гевары в дальнейшем как символ революционного самопожертвования стало необычайно популярным среди латиноамериканской революционной молодежи. Терпели неудачи партизаны и в других странах.
В таких условиях часть левых радикалов, особенно в более развитых и урбанизированных странах, переориентировалась на перенесение партизанских методов борьбы в города, рассчитывая на поддержку студенческой и пролетарской молодежи, городских низов. Речь шла об организации нападений небольшими мобильными группами на военные и полицейские посты, банки и другие учреждения, диверсий, похищений заложников, террористических актов. Такие действия предприняли во второй половине 60-х годов леворадикальные группы революционеров в Бразилии, движение «Тупамарос» в Уругвае. Возникли подобные группы и в таких странах, как Аргентина и Чили, где, казалось, для этого не было никаких предпосылок. Но в более широкие массовые выступления эти действия также не переросли и сопровождались поражениями и гибелью революционеров.
В ряде случаев, особенно в странах с конституционным правлением (Венесуэла, Чили, Уругвай) партизанские действия нанесли ущерб легальным позициям левых сил и их влиянию в массах, вызвали усиление правительственных репрессий и активизацию сил реакции. Это заставило коммунистов Венесуэлы в 1967 г. отказаться от вооруженной борьбы и вернуться к легальной деятельности. Несвоевременность повстанческих форм борьбы признали и многие другие компартии. Компартии Чили, Аргентины, Уругвая и раньше осуждали вооруженные формы борьбы в своих странах. Коммунисты Латинской Америки сосредоточили усилия на пропагандистской работе, на участии в забастовках и профсоюзной деятельности, на легальных формах борьбы, на попытках создания широких коалиций левых и демократических сил, на участии в избирательных кампаниях, не отказываясь от революционных целей. В странах с диктаторскими террористическими режимами компартии признавали правомерность вооруженной борьбы, но и тут считали необходимыми длительную подготовительную работу, пропаганду в массах и поиски соглашения всех оппозиционных сил, включая буржуазно-демократическую оппозицию. В Колумбии, где существовал конституционный режим, коммунисты возглавляли Революционные вооруженные силы, созданные на основе крестьянских отрядов самообороны и действовавшие в зонах, где с 1964 г. возобновилась вооруженная борьба крестьян в защиту занятых ими территорий от посланной против них правительственной армии. Но поскольку эта борьба не вышла за пределы нескольких локальных очагов и конкретных целей крестьянского движения, на остальной территории и в общенациональном масштабе компартия Колумбии выступила за легальные формы массовой борьбы, добившись некоторых успехов в профсоюзах.
Во второй половине 60-х годов развернулась бурная полемика между леворадикальными революционерами и компартиями ряда стран. Компартии обвиняли левых радикалов в мелкобуржуазном революционаризме и левацком экстремизме, в несвоевременности и ошибочных методах вооруженной борьбы, а те, в свою очередь, упрекали компартии в догматизме и оппортунизме, в преувеличении легальных возможностей, в сотрудничестве с нереволюционными силами. Полемика шла и среди самих левых радикалов.
Лсворадикальное течение в 60-е годы появилось и в латиноамериканском католицизме в связи с начавшимся со времени папы Иоанна XXIII (1958–1963) и продолженном при Павле VI (1963–1978) обновленческим процессом в католической церкви, распространившимся и на Латинскую Америку. Церковь стала выступать с критикой негативных сторон капитализма, высказываясь против нищеты, угнетения и бесправия значительной части населения, за улучшение положения трудящихся и расширение их прав. Она признала правомерность социальных преобразований и борьбы против тиранических режимов, осудила неоколониализм и милитаризм, выступила за мир и разоружение. В то же время церковная иерархия осуждала революционное насилие и его сторонников, апеллируя в первую очередь к духовному началу, к моральному и нравственному совершенствованию самого человека. Обновленческие тенденции развивались и в протестантской церкви.
Левый радикальный фланг обновленческого движения в церкви составили многие рядовые христиане, священники, некоторые представители низшего и среднего звена церковной иерархии, выступившие с позиции «теологии освобождения», или «религии угнетенных». Под обновлением христианства они понимали превращение его в идеологическое знамя борьбы против империалистического и капиталистического угнетения. Наибольшее развитие «теология освобождения» получила в Латинской Америке в движении «народной», или «мятежной церкви». Ссылаясь на христианское учение, сторонники «мятежной церкви» подвергли резкой критике капитализм и империализм и призвали к активному участию церкви в освободительной борьбе, в борьбе за социальную справедливость, отстаивая право угнетенных на революционное насилие. Для «теологии освобождения» было характерно стремление соединить моральные и духовные ценности христианства как религии угнетенных с марксистской интерпретацией действительности и с лево-националистическими концепциями.
Одним из инициаторов и популярнейшим представителем «мятежной церкви» был колумбийский священник, капеллан Национального университета в Боготе Камило Торрес (1929–1966), выступивший с пламенными обличениями империализма и олигархии и призывами к сплочению борцов за социальное освобождение. В марте 1965 г. он создал организацию «Единый фронт колумбийского народа», которая выдвинула программу в духе его призывов к преобразованиям (радикальная аграрная реформа, национализация ключевых отраслей экономики и др.). Однако очень скоро он разочаровался в мирных средствах борьбы и в ноябре 1965 г. ушел в горы к партизанам. Вскоре, в феврале 1966 г., К. Торрес погиб в бою. Его призывы и пример нашли последователей. В Латинской Америке появился ряд организаций сторонников «религии угнетенных»: группа «Голконда» в Колумбии, «Движение имени Камило Торреса» и «Движение в защиту третьего мира» в Аргентине и др. Они обращались к бедным и угнетенным и выступали за «национальный» и «гуманный» социализм, основанный на активном участии масс в общественной собственности и местном самоуправлении. Идеи социализма они связывали с Евангелием.
За ненасильственные массовые действия в пользу глубоких социальных преобразований высказалась группа священников в Бразилии во главе с архиепископом Эльдером Камарой (р. 1909 г.). В 1968 г. «Манифест епископов третьего мира», написанный в духе «теологии освобождения», был подписан 800 священнослужителями Латинской Америки. Под влиянием левого крыла конференция епископов Латинской Америки, собравшаяся в 1968 г. в Медельине (Колумбия), в присутствии папы Павла VI, хотя и осудила насильственные методы борьбы, высказалась за «освобождение народов континента от вековой нищеты, зависимости и угнетения», за ликвидацию условий, порождающих несправедливость и эксплуатацию.