Реквием

Короче говоря, от Соррелл чертовски захватывает дух.

Взгляд девушки скользит по комнате, разномастные глаза встречаются с моими, и ее улыбка превращается в нечто большее, когда внимание Соррел удерживается на мне. Эшли что-то говорит ей, но она слишком занята, глядя на меня, чтобы ответить. Через секунду Эшли толкает ее локтем, и Соррелл вздрагивает, возвращая взгляд к подруге.

В одну секунду я греюсь на солнце, прогретый до костей жаром ее внимания, а в следующую брошен в холодную пустошь, лишенный единственной вещи, способной поддержать меня. Эшли Райнер хуже всех.

Говоря об Эшли, она пытается налить себе выпить из кучи алкоголя на кухонном островке, но один из парней, наблюдающих за игрой, говорит ей, что сначала нужно заплатить налог. Другими словами, сначала нужно выполнить одно из заданий. Она достает из вазы сложенный листок бумаги и разворачивает его. Вызов отстойный. Покажи самую постыдную фотографию на своем телефоне или еще какая-то хрень. Эшли передает свой телефон группе, на экране появляется ее фотография топлесс. Девушка не смущена. На самом деле, выглядит чертовски самодовольной из-за этого. Соррелл закатывает глаза на свою подругу, смеясь вместе с остальными, когда Эшли быстро выпивает свой напиток.

Однако Соррелл не выглядит такой уж воодушевленной тем, что играет в их дурацкую игру, когда ей говорят сунуть руку в вазу с вызовами.

Девушка осторожно выбирает листок бумаги, разворачивает его и кладет на островок.

Эшли читает вызов вслух, чтобы все слышали.

— Кто сейчас самый горячий человек в комнате?

Побледнев, Соррелл приобретает цвет только что выбеленной простыни.

— Я думала, это должны были быть «вызовы»?

Боже.

Она такая чертовски сногсшибательная.

Я не могу отвести от нее глаз.

Парни, отвечающие за игру, — два идиота из футбольной команды — толкаются и ругаются, о чем-то спорят, но я не обращаю на них внимания. Однако они привлекают мое внимание, когда один из них называет Соррелл «девочкой-волком». Она всегда была чувствительна к своим глазам. Всегда ненавидела, когда люди комментировали или делали замечания в их адрес. Я думаю, что ее глаза чертовски завораживающие, но Восс никогда не нравилось, когда люди указывали на то единственное в ней, что так явно выделяет ее из толпы. Я делаю мысленную пометку позже выбить этому парню его гребаные передние зубы.

Сегодня Соррелл даже не вздрагивает от старого прозвища, которое преследует ее со средней школы. Она берет стопку с алкогольным желе и выпивает. Затем улыбается и указывает пальцем через кухню.

— Он.

Случайный чувак, которого я никогда раньше не видел, указывает на себя.

— Я?

— Нет. Позади тебя. — Крошечная, дразнящая улыбка приподнимает уголки рта Восс.

Все оборачиваются и смотрят. И довольно быстро понимают то, что я уже понял: она говорит обо мне.

— Черт возьми, Мерчант. Я был уверен, что она выберет меня. Почему бы тебе не найти другое место, где можно спрятаться, ублюдок? — ворчит один из парней из футбольной команды.

Бейсболка «Сиэтл Маринерс» ударяется о дверцу шкафа рядом с моей головой — почти уверен, что она должна была попасть мне в лицо. Я игнорирую это пренебрежение. Мои глаза прикованы к Соррелл.

Дом мог бы быть в огне.

Я мог бы быть в нескольких секундах от того, чтобы в меня врезалась машина.

Мог бы быть в нескольких шагах от того, чтобы сойти с края обрыва.

И все равно я не смог бы отвести от нее взгляд.

Соррелл — самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел.

Медленно делая глоток виски, я наслаждаюсь жаром, разгорающимся за моей грудной клеткой, но на этот раз это не от алкоголя. Это от осознания того, что теперь между мной и Восс что-то изменилось. С тех пор как она вернулась, между нами все было странно. Натянутое напряжение гноилось там, где раньше его не было. Легкость, которая раньше существовала между нами, была своего рода комфортом, который существует между братьями и сестрами. Электричество, которое обрушилось на нас за последние пару недель, было совершенно другим. Я знал это. Соррелл это знала. Я сказал себе, что даю ей время вернуться к жизни в Самнере, позволяю ей привыкнуть к «Туссену». Я держал рот на замке, боясь, что если что-нибудь скажу или сделаю шаг, то разрушу нашу дружбу.

Соррелл только что проявила храбрость ради нас обоих, и, черт возьми, мой член сейчас тверд.

Медленно улыбаюсь ей поверх края своего бокала, и это ошибка, потому что я вижу огонь в ее глазах, то, как девушка втягивает нижнюю губу в рот, смачивая ее, и первобытная часть моего мозга кричит.

Заполучить ее.

Схватить ее.

Сделать ее своей.

Предъявить на нее права.

Она моя.

Моя.

МОЯ.

Черт, я должен убраться отсюда, пока не натворил чего-нибудь крайне противозаконного. Медленно поворачиваюсь и выхожу из кухни, звук моего пульса отдается в ушах, заглушая глухие басы музыки в холле.

Я уже на полпути к лестнице, когда чья-то рука опускается мне на плечо, разворачивая меня.

Щеки Соррелл покраснели. Она дышит так часто, что кажется, что ее сиськи в любую секунду могут вырваться через верх ее обтягивающего платья. Боже, ее кожа чертовски идеальна. Безупречна. Цвет свежих сливок и алебастра. В ее глазах пляшут электрические искры, такие чертовски странные и чудесные. Соррелл никогда раньше так на меня не смотрела.

Никогда.

Она кажется запыхавшейся, когда произносит мое имя.

— Тео…

Я прижимаю девушку спиной к стене, беря ее лицо в свои ладони. Прижимая ее к себе, накрываю ее рот своим, сминая ее губы. У нее вкус лета, клубники и лайма. Влажный жар ее рта вызывает у меня головокружение. Провожу языком по ее губам, и девушка открывается мне, впуская меня внутрь, и я не могу сдержать собственнического рычания, которое поднимается из глубины моего горла. Соррелл целует меня в ответ, ее язык ласкает мой, ее дыхание обдувает мое лицо короткими, резкими, неистовыми порывами воздуха. Девушка обвивает руками мою шею. Ее сердце колотится в груди, пульс учащается под кожей, когда она выгибается навстречу мне, и в моем мозгу происходит короткое гребаное замыкание.

Святое.

Блять.

Дерьмо.

Я должен заполучить ее.

Я нуждаюсь в ней больше, чем когда-либо нуждался в чем-либо за всю свою жизнь.

Я, блять, просто умру без нее.

Отрывая свой рот от моего, девушка смотрит на меня, губы припухли, зрачки расширились, и на этот раз яркий нефритовый цвет ее левого глаза и океанскую синеву правого поглощает бездонная чернота. Она выглядит такой потрясенной, что мне хочется подхватить ее на руки, прижать к себе и защищать ее вечно, черт возьми.

— Это только мне кажется? — шепчет Соррелл, задыхаясь. — Или мы ждали этого момента очень долго?

Я провожу пальцами по ее губам, собственнически, очарованный силой этого притяжения в моем животе.

— Я был чертовски слеп, — отвечаю я.

— Это похоже на возвращение домой, — выдыхает она.

— Ты мой дом. Черт.

— Фу! Мерчант и Восс сосутся, — кричит женский голос. Неприятный тон. Злобный. Бет, естественно. Она всегда была самым доминирующим членом маленькой группы друзей Соррелл, Эшли и Бет. Она упорно трудилась, чтобы быть самой красивой, самой смешной, самой умной, самой популярной среди мальчиков. Восс вообще никогда не пыталась. С тех пор как Соррелл вернулась из Нью-Йорка, Бет вела себя с ней как настоящая стерва. Теперь же еще больше набрасывается, потому что Восс все еще не пытается, и она — все, чем Бет никогда не будет.

Я изучаю черты лица Соррелл — лицо, которое я так хорошо знаю, и все же мне кажется, что вижу его в первый раз, новыми глазами. Россыпь веснушек на переносице. Темные брови. Пухлые, полные губы, верхняя немного полнее нижней. Ее клыки всегда были немного острее, чем у большинства. Это глупая, незначительная маленькая деталь в ней, которую большинство людей не заметили бы, но с ее замечательными глазами это сочетание действительно делает ее внешность немного волчьей. Раньше я дразнил девушку за ее дикую внешность, но теперь мне и в голову не пришло бы дразнить ее за это. Она выглядит свирепой. Дерзкой. Уникальной и невероятной. И она украла мое гребаное дыхание.