Реквием

Рейчел заслуживала большего. Я заслуживаю большего.

Отступаю от нее на шаг.

— Я лишь доставляю тебе неудобства, не так ли?

— Соррелл. Не будь смешной. Ты знаешь, что важна для меня.

— Почему? Почему я важна для тебя? Что будет со мной, если я покину это место, а? Я окажусь на заднице, как только вернусь в «Фалькон-хаус»? На что будет похожа моя жизнь после того, как я сяду в этот самолет?

Рут впивается в меня взглядом с откровенной суровостью, которая задевает меня за живое. Она пожимает плечами.

— Ты знаешь, как бывает. Ты была с нами в течение долгого времени. Ты уже практически взрослая. Пришло время тебе разобраться во всем самой. «Фалькон-хаус» — это убежище для девочек, которые слишком молоды, чтобы самостоятельно прокладывать свой путь в этом мире. Девушек, которым больше негде быть…

— Ты имеешь в виду девушек, которые все еще приносят государственный чек каждую неделю, верно? Мне скоро восемнадцать. Выйду из системы. Эта дойная корова перестанет приносить финансовую выгоду, я права?

Рут качает головой, и вот оно снова, еще хуже, чем раньше. Ее разочарование — это живое, дышащее существо, монстр, скрывающийся за этими бесчувственными голубыми глазами. Она могла бы превратить сердце в камень одним своим взглядом.

— Ты знаешь, как это бывает, Соррелл.

Это все, что Рут может сказать: утверждение, которое стоит повторить в уме. Она думает, что я должна была этого ожидать. Должна была это предвидеть. Я была настолько ослеплена тем, что случилось с Рейчел, что на самом деле ничего не понимала. Я так долго была золотым ребенком в доме Рут, что никогда не думала, что могу впасть в немилость.

— Оставайся здесь, Соррелл. Разгадай все тайны, которые тебя мучают. Заверши то, что нужно, из-за того, что случилось с Рейчел. Заставь этого парня заплатить за то, что он сделал, если тебе это нужно. Прости его или забудь о его существовании, если тебе нужно. Не возвращайся в Лос-Анджелес, пока не будешь готова к тому, что будет дальше. Как только будешь готова, садись в самолет. Возвращайся к нам, и мы поможем тебе устроиться где-нибудь…

— Пошла ты. Серьезно. Просто… пошла ты.

Я думаю, Рейчел предвидела, что это произойдет. Она всегда говорила, что мы были лишь товаром для Рут. Я была такой чертовски наивной. Отворачиваюсь от нее и делаю единственное, что могу сейчас: направляюсь прямиком к директору Форд. Она, кажется, даже не удивлена опустошенным выражением моего лица.

— Думаю, я, возможно, все-таки заканчиваю семестр, — говорю я ей.

— О. Понимаю. Что ж, не могу сказать, что мне жаль это слышать. Нам повезло, что ты здесь в «Туссене»…

— Почему? — я склоняю голову набок, свирепо глядя на нее. — Почему вам повезло, что я здесь, директор Форд? Я не могу придумать ни одной причины, по которой вы бы хотели видеть меня в своей академии. Вряд ли я самый умный ученик. Вы такая же меркантильная, как и она, обналичиваете еще один чек на мою стипендию, не так ли?

Директор Форд спокойно наблюдает за мной, позволяя мне разглагольствовать. У меня есть тысяча и одно обвинение, которое я хотела бы бросить ей, но внезапно я так устала, так измучена и ошеломлена тем, что только что произошло, что я полностью выдохлась. Пятнадцать минут назад я никогда бы не подумала, что поймаю себя на таких мыслях, но прямо сейчас все, чего хочу, это вернуться в свою комнату и спрятаться. Удивительно, как все может измениться в мгновение ока.

— Не думаю, что в этом была большая необходимость, — сухо говорит Форд.

— Вы правы. Мне жаль. Я просто собираюсь вернуться в школу.

— Уверена, что не хочешь попрощаться со своей тетей?

Да. Точно. Я забыла. В этой выдумке, которую мы создали, Рут — моя тетя. Интересно, что мне придется сказать Форд в ближайшие недели? Рут больше никогда сюда не вернется. Мне придется притвориться, что она умерла, или что-то в этом роде. Хорошо, что в последнее время я так натренировалась во лжи.

— Нет, — отвечаю я. — Я сказала ей все, что мне нужно было сказать.

Я ухожу, направляясь обратно к гольф-кару. Уже собираюсь забраться внутрь, когда из-за деревьев выскакивает фигура и со всех ног бежит вниз по склону к озеру.

Ох.

Чертовски.

Здорово.

Я не сказала ему, что ухожу. Одному богу известно, как Тео узнал, что я возвращаюсь в Калифорнию, но он явно каким-то образом узнал об этом и не выглядит счастливым по этому поводу. Парень мчится вниз к причалу, направляясь прямо ко мне. Его брови сведены вместе, в глазах холод и ярость. Он тычет заклеенным синей лентой пальцем в тележку для гольфа и рычит на меня.

— Отнеси это обратно в академию, малышка.

Я собиралась сесть в гольф-кар. Теперь не так уверена, что хочу этого. У меня нет привычки подчиняться приказам этого мудака. Я забрасываю свои сумки на заднее сиденье, но воздерживаюсь от того, чтобы забраться внутрь и завести машину. Поворачиваюсь к Тео, собирая свои эмоции — я так зла, что готова расплакаться.

— Почему ты вообще здесь?

Он даже не останавливается, чтобы поговорить со мной. Парень огибает гольф-кар, прямо мимо меня, и мчится вниз по причалу к директору… и моей «тете» Рут.

О, черт.

Я следую за ним, буйство нервов заставляет мой желудок снова скручиваться.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — шиплю я.

Тео меня не слышит или просто игнорирует. В любом случае, он не отвечает на мой вопрос.

— Я серьезно. Залезай в кар и уезжай.

— Кто, черт возьми, умер и сделал тебя богом?

Я хватаю его за руку, разворачивая к себе. Я не думаю, что Тео ожидал, что я это сделаю, потому что мне почти удалось остановить его на полпути. Он высвобождает руку, прерывисто выдыхая, и…

О, боже. Выражение его лица…

Почему он так выглядит?

— Залезай в кар и уезжай, Восс.

— Нет! Я, блять, человек! Я не безмозглый кусок мяса, которым можно командовать. Мой отец был пьяницей и наркоманом, и он умер в луже собственной блевотины, когда мне было пять лет. С тех пор я обходилась без отца. И сейчас не провожу кастинг на его замену!

Тео делает глубокий вдох — прерывистый, болезненный вдох.

— Черт возьми, Соррелл. Пожалуйста. Просто… пожалуйста. Я буквально умоляю тебя.

Мои мысли путаются. Я даже не могу начать разгадывать то, что происходит прямо сейчас. Я чувствую, что официально сойду с ума, если в ближайшее время не получу ответы на некоторые вопросы. Хотя я никогда не видела, чтобы кто-то выглядел таким отчаявшимся. Тео неузнаваем. Под глазами у него темные круги. Его кожа бледная. Его губы кажутся бескровными, а в глазах светится такая ужасная боль, что я не могу вынести, когда она направлена в мою сторону.

— Если я вернусь в кар, ты расскажешь мне, что, черт возьми, происходит, — говорю я. — Это не просьба. Заявление. Время выпрашивать информацию прошло, и я получу ответы, которые мне нужны, или мне придется заплатить адскую цену.

Тео выглядит совершенно побежденным… но кивает.

— Хорошо. Мы поговорим сегодня вечером.

— Отлично.

Идя против всех своих инстинктов, я сажусь в кар. Однако не уезжаю. Я жду. Гниющее, гноящееся неприятное ощущение поселяется у меня в животе; мне требуется вся моя сила воли, чтобы не выблевать всё, что есть во мне, себе на колени. Я наблюдаю, как Тео пересекает причал, направляясь туда, где директор Форд и Рут, похоже, увлечены жаркой дискуссией. Они что, спорят? Как только появляется Тео, он набрасывается на Рут и приходит в ярость. Я не слышу, что он говорит. Я не могу понять странную череду эмоций, которые проходят по лицу моего наставника — печаль, замешательство, раздражение, разочарование. Хотя понимаю последнюю эмоцию, которая останавливается на ней. Чистый гнев. Из ниоткуда она набрасывается на Тео, сильно ударяя его по лицу.

Я прикрываю рот руками, с недоверием наблюдая, как Тео набрасывается на нее; он выглядит так, будто собирается ударить ее в ответ, черт возьми. Но не делает этого. Он сдерживает себя, обе его руки прижаты к бокам. Директор Форд встает между ними, поднимая руки в умиротворяющем жесте, который, похоже, не успокаивает ни Тео, ни Рут. Директор говорит, ее губы двигаются со скоростью мили в минуту, а Тео смотрит в сторону, на озеро, сжимая челюсти. Он выглядит достаточно напряженным, чтобы взорваться.