Кандидат

Эрнесто Рамосович немного растерянно посмотрел сначала на меня, затем на Сида и сказал:

— Разукарасить розгами — это живопись? Вы продавать картины, барин, как ваша мать? Я плохо рисовать. Если нужно, то смогу. Если нужно, я быстро научиться. Правда вот рисовать спину… Мужчины…

Смех сквозь слёзы немного разрядил обстановку.

— Сядьте. Простите, что смеёмся, почтенный Эрнесто Рамосович. Нам очень грустно, что вы здесь из-за юридического недоразумения. Этим мы создали себе и вам множдество проблем. Но признайтесь, это стало больше вашем волевым решением, чем необходимостью? У вас же был выбор — воспользоваться лазейкой в законодательстве и не прилетать.

Филиппинец захлопал глазами, забормотал что-то, затем сказал:

— Простите, барин. Очень плохо понимать русский разговорный. Читать хорошо, а слушать — не очень хорошо. Лазейкой… Нет, я прилетать самолёт, никаких лазейка.

— Бросьте, у вас отличный русский. Ладно… не буду вас допытываться. Вы преподавали математику, ведь так?

— Так. И иногда — физика, биология и иностранный язык. Вёл живой уголок. У нас маленький школа.

— Сколькими языками вы владеете?

— Эм… Пилипино, русский, немного японский и испанский.

Тут мы с Сидом переглянулись уже без тени иронии.

— ¿Has trabajado en una granja de frutas? (Вы работали на плодовой ферме?) — спросил я.

— Sí, sí, trabajé muchos años como contador en la plantación de rambután de tu padre, — оживлённо ответил филиппинец.

Мой камердинер ожидаемо спросил:

— Что он ответил?

— Что много лет работал на моего отца на плантации какого-то рамбутана. Бухгалтером.

— Я же говорю — славный малый.

— Перестань называть его «славным малым», Эрнесто Рамосовичу — шестьдесят с лишним лет.

Тут Сид вытаращил глаза.

— Я думал, что лет сорок от силы. Вы отлично сохранились, Эрнесто.

— Скажите, Эрнесто, сколько у вас денег?

Тот засуетился, полез в чемодан и достал оттуда бумажник, вытащил несколько смятых купюр.

— Десятина? Нужно десятина — вот, барин, забирайте, у меня есть восемь рубля.

— Восемь?… Эх, как-то вы так хорошо уложились.

Пожилой филиппинец поник головой.

— Барин, ваш слуга сказать мне, что меня обмануть таксист…

Его перебил Сид:

— Представляешь, какая жесть, таксист в аэропорту взял с него сто двадцать рублей! И вёз его четыре часа какими-то непонятными дорогами, хотя тут ехать от Мытищ от силы час сорок. Сто двадцать, Эльдар! Это какой надо быть скотиной…

Тут уже перебил я и закончил фразу:

—…Чтобы заставить из-за халатности пожилого иностранца тащиться через полсвета и по дороге растерять всё нажитое имущество!

Сид заткнулся, снова смущённо потупил взгляд.

— Ну, да. В общем, розги.

— Вот только не надо тут меня монстром выставлять. Я против физических наказаний в коллективе. И вроде как мы с тобой друзья. Куда действенней — наказания финансовые. В общем, так. Ты самостоятельно ищешь ему жилплощадь. Не меньше пятнадцати квадратов, со всеми удобствами. Даёшь ему рублей двадцать на пропитание на первые недели. Подсказываешь по покупкам, что и как. Ищешь ему работу — рекомендую искать переводчиком, бухгалтером, хотя бы каким-нибудь вахтёром, в общем, сам разберись. Отчитываешься по задаче, если что-то надо — просишь, помогу определиться. Хорошо?

— Хорошо, барь. Во Внуково тут видел общежитие для пожилых крепостных, рядом, двадцать минут пешком. Вроде бы дёшево, и написано, что «помощь релоцированным иностранцам».

— Вот, я в тебе не сомневался. Проверь — не кидалово ли какое. И, да — помоги ему со всем скрабом, одеждой, мебелью, прочим.

Сид вздохнул.

— Эльдар Матвеич, пощади, а? У меня тут ещё вон что — стройка бани. Давай подключим Дворянский Дом, у них есть специальный отдел по релокации и адаптации иностранных крепостных. Правда, денег стоит. Хотя… могу Ростислава позвать.

Я кивнул.

— В общем, займись. Можешь и Ростислава позвать, четырнадцать лет — парень взрослый. Баня подождёт. Бюджет просчитай и прочее. А у меня пьянка. Бал дворянский.

— С профурсетками? — прищурился Сид.

— Не стоит оскорблять моих почтенных коллег, — сказал я.

Помывшись, переодевшись и быстро перекусив, я прихватил на всякий случай инструменты контрацепции и отправился на корпоративную пьянку, навстречу новым — в этом теле — впечатлениям.

Глава 2

По дороге попросил остановить чуть раньше, у ближайшей винной лавки. Я понятия не имел вкусов шефа, потому что более-менее близко мы общались только одну неделю, да и то — урывками. Поэтому выбрал в подарок воронежский коньяк подороже и покрасивее, это показалось универсальным подарком.

Дошёл пешком, прошёл ворота, чиркнул пропускной картой. Когда дверь конторы распахнулась, я увидел, что всё уже дышит грозящим застольем. В дальнем конце зала, за перегородками уже составили большой поляной столы, натаскали в пакетах соки, что-то гремящее, звенящее, непонятных фруктов и аппетитно-пахнущих коробок с пиццей.

С порога меня встретил Корней Константинович — в белоснежном, и, несомненно, очень дорогом фраке, с бабочкой и со свитой из Луизы Даниловны Шоц и Фаины Анатольевны.

— Ага! Прибыл наш второй герой. Дай-ка руку пожму. Молоток. Заслужил начальничью похвалу.

— С днём рождения, Корней Константинович, — я протянул бутылку.

Он с легким презрением осмотрел этикетку.

— Ну и пойло. Ну да ладно. Вечером тебя будем учить потреблению верных напитков. Да, кстати, пока не забыл, надо тебя вывести из статуса стажера.

Корней Константинович подбежал к рабочему месту, что-то вбил в приложении. Затем выразительно посмотрел на кадровичку.

— Луиза Даниловна?

Та кивнула, достала откуда-то хлопушку, раздался хлопок, и на меня посыпалось конфетти.

— Традиция, — пояснил начальник. — А теперь, пока пара часов — займись неприятной бумажной работой. Отчёт о доставке и характеристика покупателя, ну, ты всё сам умеешь.

— Хорошо. А где, кстати, Андрон?

— Он отпросился отоспаться, тоже только вчера ночью прилетел. Так что пока без него, а он подправит, если надо.

Нашёл знакомых — ни Аллы, ни Самиры не было, нашлись только братья Серафим Сергеевич и Аркадий Сергеевич, а чуть позже пожаловал Лукьян Мамонтов.

— Здравствуй, дворянство, — он пожал руку. — Ну, как экспедиция в колонии?

— Ну… весьма познавательно.

— Это да… Я тоже во время командировки много весьма интересного познал, — тут он подмигнул. — Алка — огонь!

Захотелось врезать, но я сдержался. Значит, огонь. Значит, во время их экспедиции что-то было. Но я вгляделся в лицо и по микровыражениям понял, что он не то привирает, не то — попросту врёт. С другой стороны, она не зря заявилась с бутылкой и просьбой поговорить.

— Рассказывай, — кивнул я.

— Ну… — он пригладил редкие усы. — Три дня. В Австро-Венгрии. Но какие эти были три дня! Лучшие рестораны Вены, отель — семь звёзд, но в самом центре, на Карентийской, эти… штрудели. Номер у нас был отличный! А об остальном… об остальном тебе знать не положено!

— Понял, — кивнул я. — Ты же понимаешь, что наговорил сейчас уже на две дуэли? В случае, если что-либо приврал и намекнул за спиной у девушки о близости, которой не было.

Я улыбнулся, но улыбка была достаточно холодной, и он это понял, изменился в лице и перевёл тему.

— Ладно, ты прав, за спиной не очень хорошо. Пусть она сама всё расскажет. Давай теперь займёмся работой, много отчётности нужно.

Первым делом я заглянул в свой профиль.

«Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Подпоручикъ. Рангъ: Начинающий-отличникъ, 15 чин. Рейтингъ: 4,9 балловъ…»

Час за рабочим местом пролетел незаметно — уж что-что, а бумажную деятельностью я заниматься умел, хоть и не любил. Я порядком испугался, когда кто-то подкрался сзади к рабочему месту и закрыл мне глаза ладошками.