Страница 6 из 64
— Что ж, ребятки, — сказал он, неловко разводя руками, — вот и кончились наши приключения. К большому-большому сожалению.
Лиз охнула и села.
— Но как так⁈ Всего два дня прошло! Мы едва что-то успели сделать и посмотреть. Нас даже в коридоры толком не пускали!
— К сожалению, ситуация серьёзная, мисс Уэлфри, — вздохнул профессор.
— А что за ситуация-то? — спросил Майкл. — Почему нас обыскивали?
Профессор охнул, посмотрел на дверь и, пальцем призвав Лиз и Майкла ближе, зашептал:
— Нам нельзя об этом рассказывать, если честно, но карту, которую я вам показывал, украли.
— Не-ет, — выдохнул Майкл.
У Лиз пересохло в горле.
— Увы, увы. Но эта информация не должна уйти дальше нас с вами. Нельзя, чтобы пройдохи-репортёры прознали. Слишком громкое дело будет. Инспектор пока старается его не афишировать и приказал всем держать язык за зубами. Чтоб все пока думали, что это простой обвал.
— Я слышала, что там был взрыв. Вы ведь тоже думаете, что он не был «простым»? — спросила Лиз.
У неё всё внутри сжималось и переворачивалось. Руки дрожали так, что она едва смогла засунуть их в задние карманы брюк, чтобы скрыть нервозность.
— Нет, конечно, нет, — вздохнул профессор. — Но этого стоило ожидать. Им нужно было поставить не только охранников, но и чары какие. Наверняка уж могли бы привлечь тех, кто умеет. После обнаружения сами знаете чего…
— Она ведь важная, да, профессор? — спросил Майкл, выразительно поглядывая на Лиз. Та сделала вид, что не замечает.
— Не могу сказать точно, Майк… Но полагаю, что очень.
Лиз подняла глаза. Не нужно было быть эмпатом, чтобы понять: он недоговаривает. Карта была не просто важной. Она — ключ к легендарной реликвии, открывающей путь к самой короне! И украли её явно не для коллекции. Может, мало кто верил в легенду о королях прошлого до последних событий и никто точно не знал, как выглядит реликвия, сама суть была настолько притягательной, что любой захотел бы попытать счастья и, возможно, прибрать к рукам королевскую власть. Как бы это ни работало.
Уильям уехал из Уиллоуз-криг под вечер, изучив всё немногочисленное, что удалось собрать. Казалось, что никто из официально приглашённых не был причастен, но и среди проверяющих не было эмпатов. Огромное упущение со стороны местной полиции, но проверять всех самостоятельно Уильям не мог. Хотел сосредоточиться на тех, кто показался подозрительным в принципе.
Таких оказалось не особо много. Большинство просто нервничали, судя по рассказам, и Уильям отметал имя за именем со скепсисом расспрашивая проверявших гвардейцев, за что тот или иной человек получил к своему имени закорючку, или крестик, или зигзаг, или ещё какой-то бессистемный значок.
Но всё же несколько имён Уильям записал, передал для составления досье, и с этих людей и начали расследование, приглашая всех в столицу. Для этих допросов Уильяму и самому нужно было вернуться, и только проводя вторую бессонную ночь за рулём служебного автомобиля он понял, как давно его расписание не было таким загруженным.
Обычно командировки, встречи, допросы — всё выстраивалось в ритмичную стройную линию, и каждый шаг был известен и продуман. Так дальше и должно было идти: он приехал бы, забрал карту, сразу бы уехал, чтобы к рассвету презентовать карту королевскому советнику, который в свою очередь передал бы её королю. А в это время Уильям смог бы отдохнуть: дорога в одну сторону занимала не меньше восьми часов, решение вести самостоятельно давало о себе знать, и это он пользовался преимуществами правительственных автомобилей.
Теперь всё, что Уильям мог передать, это сухие отчёты о том, как продвигается расследование.
Разумеется, его величество и совет министров этого не оценили. Уильям бы и сам не оценил на их месте. Ему дали неделю на то, чтобы найти либо грабителя, либо иной способ срочно вернуть карту. Что было более выполнимо — бог его знает! К тому же никто не снимал с него его обычных обязанностей, и Уильям только нервно посмеивался, представляя, что может случиться за эту неделю. Главный коллегиальный советник тоже нервно посмеивался — внутри себя, — и пытался представить, что бы и как делал в этой ситуации. Ни он, ни сам Уильям ответа на этот вопрос не находили.
Он ушёл с совещания, снедаемый вопросами без ответов. Длинные коридоры провожали его чопорными взглядами с картин и трепещущими на стенах тенями. Уильям застыл у высокого приоткрытого окна, выглядывая в цветущий парк. Летом редко кто оставался в столичной резиденции: королевская семья и вся свита уезжала к морю или за границу, забирая с собой весь смысл, которым наделял Уильям каждый свой визит во дворец.
Но в этот раз ему повезло: три силуэта — женский, мальчишечий и собачий — как раз шли по тенистой аллее от дальнего пруда обратно к фонтанам. Уильям сунул руку в карман проверить игрушку и подумал, что смог бы их перехватить у входа в оранжерею, где их бы никто посторонний не увидел. И поспешил вниз.
Уильям замер у прозрачных дверей с резным кованым узором, скрываемый длинными широкими листьями экзотических растений. Солнце разливалось по позолоченным завиткам на дверях оранжереи, блестело в сочных листьях кустов и траве, журчало в струях фонтана. Тонкая женская рука зачерпывала воду, и та сквозь пальцы ниспадала сверкающими водопадами, слепя, но Уильям не мог отвести взгляд. Брызги искрами разлетались во все стороны, переливались, звенели, словно летний смех. Прекрасная картина, будоражащая и заставляющая сжиматься сердце. Такая волшебная и недоступная…
— Всё, я нагулялся! — крикнул принц Даниэль.
Он слез с широкого мраморного борта фонтана, отряхнул руки и махнул суетящемуся рядом корги.
— За мной, Максимус! Кто первый, а!
Они рванули к дверям оранжереи, и Уильям едва успел оторвать взгляд от её величества, медленно поднимающейся с борта, поправляющей узкую юбку-карандаш, откидывающей назад волосы, — и отступить, когда они ворвались в оранжерею.
Принц Даниэль схватил щенка Максимуса на руки и обнял, поглаживая между ушами.
— Ты почти догнал меня! — восторженно сказал он, зарываясь носом в короткую шерсть. — Подрастёшь ещё — обгонять будешь. Наверно.
Дэнни было десять, почти одиннадцать, и больше всего на свете он сейчас любил своего щенка. Уильям не присутствовал на дарении, но Дэнни сам впервые написал ему официальную записку, вызывая в замок, чтобы срочно рассказать и показать. Никогда Уильям не видел юного принца таким счастливым.
— Вы могли бы и поддаться, ваше высочество, — улыбаясь, сказал Уильям и вышел из своего не самого надёжного укрытия.
— Уилл! — Даниэль бросился к нему, сверкая от восторга. Щенок у него на руках звонко тявкнул. — Тебя давно не было!
— Работа, выше высочество.
— Мы скучали без тебя. Смотри, как Максимус вырос!
Дэнни протянул Уильяму щенка.
— Действительно.
Уильям потрепал Максимуса по загривку и в ответ получил нежные поцелуи горячим языком.
— Мама будет рада твоему приезду, — прошептал Дэнни, оглядываясь, и опустил Максимуса на землю.
Тот задорно залаял и убежал обратно на улицу: звать хозяйку. Уильям посмотрел ему вслед, отчего-то нервничая.
Но Дэнни не дал ему долго отвлекаться.
— А где ты работал? — с подозрением спросил он.
Помимо Максимуса Дэнни обожал подарки! Уильям сам его к этому приучил: каждый раз на протяжение трёх лет их знакомства, возвращаясь из командировок, он привозил принцу сувениры.
— В Уиллоуз-криг. Не очень далеко.
— А, это где стену нашли? — прищурился он без особого энтузиазма.
— Целый замок, ваше высочество! — Дэнни выпучил глаза в неверии, и Уильям рассмеялся. — Ну что, есть варианты, что я мог привезти из руин старого замка?
Дэнни задумчиво насупился. В прошлый Уильям привёз блокнот в кожаной обложке, на форзацах которого была нарисована карта, а на ней — чудовища. Дэнни потом рассказывал, с какими хотел бы увидеться, и сразу сделал в блокноте первую заметку: с перечислением мест. А сделал он её ручкой, которую Уильям привёз из-за границы, когда узнал, что прямо накануне Дэнни отлично сдал важный тест. На ручке выгравировали имя принца на четырёх языках (больше не вместилось), и он теперь носил её с собой, а к третьему месяцу рождения Максимуса приказал сделать такую же вышивку на его ошейнике.