Страница 5 из 64
Были зажжены все огни, подняты все, кто охранял раскопки, и те, кто оставался в городском штабе. Территорию постоянно патрулировали, а Уильям лично проверял всех. Порой он ходил у самого забора, вглядывался в ночь, в окруживший руины замка лесок в надежде почувствовать хоть что-то. Хоть чьё-то присутствие. Но всё впустую.
Ближе к рассвету к спуску в катакомбы был проложен узкий лаз, в который можно было втиснуться только боком не особо упитанному спасателю. Лестница была разбита и обломками лежала внизу. Уильям, поддерживая рукой потолок из плотно вставших обломков, заглянул вниз, подсвечивая фонарём, и покачал головой.
— Я никого там не чувствую.
Его талант эмпата обычно требовал зрительный контакт, но, чтобы уловить наличие жизни, это было необязательно, и он несколько минут провёл в этом узком лазе, пытаясь понять, жив ли оставшийся внизу охранник. Пока выводы были неутешительными.
— Может быть, мешает камень, — предположил Уильям, вылезая и отряхиваясь.
Оптимизм никто не разделил, но всё равно спасатели спустили в подвал верёвочную лестницу, и один из них, страхуемый тросом, отправился вниз.
— Инспектор Айлс! — послышался через пару минут его голос, умноженный эхом. Несколько наименее устойчивых камней задрожало.
— Инспектор, не нужно, — придержал Уильяма за плечо один из рабочих, но Уильям тряхнул головой и полез в проход.
— Не кричите, — спокойно сказал он спасателю. — Камни непрочные, не хочется нового обвала.
— Извините, инспектор. Но это срочно. Карты нет.
Уильям понял, что впивается пальцами в острые камни, только когда на голову посыпался песок.
— Что с охранником? — спросил он, и последовавший ответ подтвердил его невесёлые мысли:
— Мёртв, сэр.
Уильям кивнул, хотя его никто не видел, и, сказав, что сейчас кто-нибудь спустится и поможет поднять тело на поверхность, выбрался из узкого прохода. Перед ним расступились, видя накрывшую его лицо пелену мрака.
— На раскопки никого не пускать, — приказал он. — Проверить, не пропало ли что-то ещё из шатров. Оцепить гостиницу для сотрудников. Никого из номеров не выпускать, всех опросить, вещи осмотреть. Доложить всё мне в срочном порядке. И, командир, — обратился он к начальнику охраны, — мне нужны списки всех, кто так или иначе был допущен на территорию.
Тот кивнул и поспешил выполнять, и вскоре у Уильяма на руках было несколько листов с перечислением имён и должностей, начиная от королевских исследователей до сотрудников полевой кухни. Там было и всё охранное подразделение, и научные сотрудники исследовательского института. Пробегая по этому разделу взглядом, Уильям вдруг зацепился за одно имя и поднял брови.
Имя Элизабет Уэлфри звучало как из другой жизни, хотя прошло три года. Он — младший инспектор, проходящий вынужденную практику в учебном заведении, потому что так было принято, он не мог стать главой королевской полиции, проскочив абсолютно все ступени. Это резонно вызывало бы вопросы. И она — девочка с последней парты, обвешанная амулетами и слишком быстро раскусившая, кем он был. Обычно она сидела молча, лишь изредка сухо отвечая на его вопросы, и сдавала практически безукоризненные работы. Но стоило ей оторваться от конспекта и начать что-то уточнять, как Уильям жалел и о том, что она открыла рот, и о прохождении такой практики вообще.
Теперь тот семестр в женской гимназии казался сущим пустяком. Уильям даже криво улыбнулся, вспомнив о нём, и пролистал списки ещё раз, думая, увидит ли какое-нибудь ещё знакомое имя. Но таких не было, и он вернулся к делам.
На следующее утро, когда вместо фургона, возившего работников к раскопкам, гостиницу окружили военные автомобили, все заметно заволновались. Лиз, расчёсывая длинные светлые волосы, выглянула в окно. Перед входом и у каждого угла гостиницы стояли патрульные в коричневых, как перья стервятников, мундирах — гвардейцы королевской полиции. Один из рабочих, судя по костюму и объёмному холщовому рюкзаку, вышел на крыльцо покурить в ожидании грузовика, и его тут же развернули.
— Что там происходит? — спросил Майкл. — Нас что, взяли в оцепление?
Лиз промолчала. В груди что-то неприятно сжалось, и она, убирая расчёску, подальше затолкала сумку под кровать. А потом выглянула в коридор для разведки. Она была не одна: упитанная рыжеволосая женщина в очках, которую Лиз не раз видела на раскопках, стояла в дверном проёме своей комнаты. В их сторону от лестницы уже шёл один из стервятников.
— Документы, пожалуйста, — сказал он женщине.
— А что случилось, позвольте узнать? — поинтересовалась та, но достала из нагрудного кармана рабочего комбинезона карточку и протянула на проверку.
— Ночью на территории произошёл взрыв, мэм. Благодарю.
— О боже! Никто не пострадал?
— Одного из охранников убило завалом. Позвольте войти и осмотреть ваши вещи?
Растерянная, женщина пустила проверяющего, а Лиз нырнула к себе и захлопнула дверь.
— Что случилось? — удивился Майкл, видя её ошарашенное лицо.
— На раскопках ЧП, нас сейчас будут проверять. Документы, вещи…
— О… — Он закивал. — Надо подготовиться. Думаешь, лучше достать сразу всё или только сумки, которые я туда брал? Они могут спросить про всё, наверно…
Размышляя вслух, Майкл, на удивление спокойный, достал со шкафа свой огромный рюкзак и уложил на кровать, туда же положил сумку, на неё — документы, чтобы быстрее вручить их на проверку. Немного посидев на краю, как примерный ученик, с ровной спиной, он воскликнул: «А!» — и полез доставать и рюкзак Лиз. Его он бросил ей на кровать и чудом не попал по голове.
В ужасе отшатнувшись, Лиз выронила альбом, который только что достала из тумбы, и не подшитые листы разлетелись по полу.
— Извини! — Майкл бросился помогать собрать.
Лиз пыталась остановить его, выхватывала листы, сминая бумагу.
— Нет, не надо, я справлюсь, Майкл, спасибо, не…
Еë глаза бегали в поисках той самой страницы. Она хотела убрать её под простыню, на всякий случай. Если на раскопках произошло ЧП, не стоило кому-то знать, что она срисовывала карту. У неё не было злого умысла, чистый интерес, но как доказать это стервятникам?
— Ого! — вдруг воскликнул Майкл и выпрямился.
У него в руках был тот самый лист…
Лиз бросилась к нему, но он увернулся, продолжая разглядывать рисунок.
— Это что такое? — Он воззрился на неё в самом глубоком удивлении. — Ты что, карту срисовала⁈
— Погромче крикни! В коридоре не слышно!
Лиз вырвала у Майкла из рук лист, сложила вчетверо и запихнула в задний карман брюк. А потом со вздохом убрала альбом в сумку.
Проверка прошла быстро, но у Лиз постоянно дрожали руки. Она выронила скользкую именную карточку и когда подавала еë, и когда забирала. Открыла рюкзак она с третьей попытки, потому что пальцы соскальзывали с карабинов. Сумку с альбомом она отдала с замиранием сердца. Там больше не было карты, но она боялась, что проверяющий всё равно не просто окинет взглядом еë археологические кисти, щипцы и увеличительные стëкла, а станет заглядывать внутрь и читать записи. Но тот не стал. Только чиркнул еë имя у себя в бланке, нарисовав рядом кривой зигзаг, и пошёл дальше. У Майкла такой пометки он не поставил.
— Зачем ты еë нарисовала? — прошептал Майкл, когда они остались одни.
— Для себя, — так же тихо ответила Лиз и осела на кровать.
Майкл немного помялся и ушёл к себе. Полчаса они провели в гнетущей нервной тишине. Майкл несколько раз подрывался, мерил шагами комнату, цыкал на окно. А Лиз продолжала лежать у себя и пялиться в потолок, почти не обращая внимания на суету соседа. В пальцах она перекатывала костяной шарик — настоящий оберег от сглаза и неудач. Надо было вытащить его раньше, глядишь, Майкл не сунул бы свой длинный нос в её бумажки. Но шарик по крайней мере успокаивал.
В дверь постучали, и после лениво-меланхоличного «да-да?» пошёл профессор Истбург. Он выглядел озабоченно-печальным, но пытался улыбаться и делать вид, что всё в порядке.