Верное сердце

— Боишься представить своего сына таким, понимаю.

— Табия, уходи, — приказал Кортлеус, глядя, как Нарнетт начала сжимать кулаки.

— Я проклинаю тех солдат, что принесли тебя отцу из тьмы ночи, — грозно сказала герцогиня.

— Без меня мой отец бы не пошёл на службу к вам. И не перебил бы множество упырей.

— Уйди, Табия, — словно чуть громче пробасил Кортлеус.

Девочка, ни на кого не взглянув, покинула зал. Хлопнула дверь.

— Она никогда не любила отца, дитя, — заметил старший вампир. — Она позволяла ему любить её. Пока у них сохранялись человеческие чувства.

— Пойдём, Нарнетт, — призвала Ахайра. — Ты не голодна?

— Ни аппетита, ни жажды, как и последнюю неделю. Употребляю еду и жидкость в очень маленьких количествах. Скажите, у меня человеческий вид сейчас? Моё зеркальце, кажется, разбилось, — она поводила руками по внутренним карманам, вампиры подтвердили, девушка вздохнула. — Ведите, я не знаю дороги.

Кортлеус прошипел, спутники остановились. Он взял Нарнетт за руку, повёл в какой-то коридор.

— Почему не взял остальных? — спросила девушка.

— Это не касается ритуала. Помнишь, я обещал о помощи твоему… Нашему герцогству. Обещание нужно сдержать.

Спустя несколько коридоров и лестниц дошли до массивной двери из стали неизвестной ковки. Сокровищница, сообразила девушка. Предок достал из рваного кармана ключ. Провернув его и отворив дверь, он пригласил девушку внутрь. Она зажгла фонарь поярче и не поверила своим глазам: под стенами друг на друга навалены сундуки, горы драгоценностей и мелких побрякушек повсюду. Нара оглядела стены и потолок: увидела вооружение невероятного качества, длинные копья и алебарды, украшенные рунами. На стене под потолком висели щиты со старым фамильным гербом — гарцующим на фоне гор единорогом.

— Кортлеус, — выдавила она. — Как это всё не заржавело в сырых подземельях?

— За оружием следит оружейник, он работает в горах к западу, — отвечал прадед. — А сырости здесь нет, этот участок замка находится глубоко под горой.

Нарнетт раскрыла пару сундуков, блеск содержимого ослеплял.

— Я не могу, дедушка. Это ведь ваше.

— Это копилось здесь нами столетия, дитя. Пришло время вернуть сокровища домой. Мертвецам золото не нужно.

— Тогда почему его здесь так много? — спросила она, обведя фонарём округу.

— Таскали по привычке.

— Что ж… — задумчиво протянула она. — Вольхат и главный казначей будут довольны, как и Рилароя. Я прикажу своим достать всё отсюда, не будет ли угрозы от низших, что обитают в глубинах?

— Мы перетащим всё на верхний уровень, а двери вниз запрём. Только сделать это нужно будет, начиная со следующего дня. Сегодня не успеем.

— Спасибо, Кортлеус. Спасибо за всё.

Они вернулись к ожидающим. Отправились прочь из замка. Едва открылась массивная дверь, солнце ударило в глаза, заставив прикрыться рукой. Центр плато занимали рыцари и стрелки. Непонятно, каким чудом, но военным удалось загнать по крутым склонам несколько бронированных телег. В воздухе Нара заметила кружащих грифонов. Но знамёна были не те, что отправились на север.

— Ваша светлость! — воскликнул мужчина, что вышел вперёд из-за баррикад.

— Кэрвдон, кто эти люди с вами? — спросила девушка, призвав родичей остаться у руин замка.

— Ваши верные графы, госпожа, — командир рыцарей подошёл поближе, неприятно посматривая на оставшихся у дверей горцев. — Сражение закончилось прибытием подкрепления. Ваше знамя подхватил сын барона Урфуса. Пока вы бились на севере, мы зачищали предгорья до глубокой ночи. Многие твари уцелели, но, как сказал Мэльдан, без головы змея неопасна.

— И где же он?

— Скоро будет здесь, — отвечал Кэрвдон. — Лекари с трудом вылечили его, останется инвалидом до конца жизни. Охотиться точно не сможет.

— Ему это и не нужно… — с тоской сказала она. — А сир Орто?

— Погиб, — не менее тоскливо ответил рыцарь. — Бросился на грифоне прикрывать вашу последнюю атаку. Упыри сбили с седла, он разбился.

— Всеотец, проведи, сохрани, защити… — возмолилась она.

Из-за строя баррикад к ним вышел юноша в поцарапанных доспехах, шея его была перевязана, а на голове болталась подшлемная шапка. В руках он нёс какое-то тряпьё.

— Ваша светлость, Керен Урфус, — юноша поклонился. — Когда наши силы подошли к месту сражения, я осмелился осмотреть округу, забрался на самый крепкий фургон и нашёл рядом это. Капитан вашей гвардии перед своей смертью сказал, что вы несли знамя, воодушевляли своих людей.

— Порлехт… Мёртв, Кэрвдон? — девушка повернула голову к «приёмному отцу».

— Правда, ваша светлость, — ответил он.

— Всеотец, защити, проведи в Чертоги Свои… — Нарнетт вновь сложила ладони вместе.

— Примите мои соболезнования, госпожа, — сказал юный дворянин. — Они погибли героями. И вы со слов рыцарей и простых воинов были героиней для них.

— Идолом, — слегка улыбнувшись, добавила она.

— Для меня было великой честью продолжить это дело до окончания боя, нести ваше знамя над головами людей, — продолжал юный барон. — И я хотел бы вернуть его вам. Оно рваное, грязное, но проверенное в бою. Приносит удачу.

— Благодарю, барон Урфус. Благодарю за то, что вы помогли нам, — Нара взглянула на строй рыцарей и солдат впереди, разглядела знакомые дворянские лица, что улыбались ей. — Значит, передумали. Никогда не поздно сделать выбор.

Юноша и старик переглянулись, Кэрвдон кивнул барону, тот поклонил голову, словно понял намёк.

— Отдайте знамя моим рыцарям, пусть вернут домой, — сказала герцогиня, а юноша кивнул. — А остальные, сир? Кто ещё выжил?

— Чародеи почти в полном составе, — отвечал командир рыцарей. — Погибла чародейка графини Абаллии, которая владела заклятьем телепортации. Попыталась телепортироваться на второй ледник, но там была засада. Грифоний наездник вернул растерзанное тело на землю.

Нарнетт промолчала. Жестом позвала благородных за собой. Они шли втроём вдоль линии повозок. Военные кланялись им, слуги позади бросали в небо головные уборы, радостно скандируя свои «ура», чародеи провожали герцогиню веерами искр, пускаемыми в воздух.

— Андалф собирается бросать службу, — продолжал Кэрвдон. — Хочет стать мастер-волшебником. Будет на старости лет учить смену для Ольты, сам лезть больше никуда не хочет.

— Нельзя ругать его за это, — отвечала девушка, осматривая кланяющиеся шлемы.

— Мы потеряли треть грифонов, сорок рыцарей и до сотни оруженосцев, — Кэрвдон помахал рукой стоящим настрёме стрелкам, те разоружились, убрав болты в колчаны. — Пехоту ещё считаем, у места сражения сегодня утром нашлись двое выживших, грифоний наездник доложил аккурат перед вашим возвращением. Потеряли около трёхсот пешими.

— Эти жертвы не будут забыты, — сказала герцогиня. — Клянусь своим родом.

— Ваше благородие, вы не могли бы оставить нас? — спросил старый рыцарь у барона, тот поклонился и отошёл в сторону, сворачивая знамя. — Госпожа… Вы действительно возвращаетесь? После всех своих трансформаций?

— Я никогда не брошу своё дитя. Свою землю. И вас, верных подданных. У каждого из вас столько тёмных сторон за душой, но в вас есть много светлого, того, чего мне будет не хватать оставшуюся жизнь, не знаю, как долго она продлится. Особенно — в вас пятерых.

— Уже не пятерых, моя герцогиня, — сказал Кэрвдон, проводив её до раскинутой у башни палатки. — Кажется, остался я один.

— Я поговорила только с двумя, — Нарнетт вступила в палатку, где были разложены её вещи и кропотливо занимались убранством слуги. — С тобой и с Орто. Ещё немного удалось пообщаться с Кибеаном перед его смертью. Кто двое последних? Они мертвы, клятва не держит тебя.

— Ваш отец посвятил Порлехта незадолго до своего отъезда, — проговорил Кэрвдон. — Он был рыцарем, но при дворе никто не знал об этом, хотя, как и я, он носил на одеждах ваш фамильный герб, ведь мы служим вашему роду. Последний живой помимо меня рыцарь поведал об этом. И он хочет поговорить с вами перед исполнением своего долга.