Запутанное озлобленное сердце

— Что-нибудь другое? Кто-нибудь сделал с тобой «что-нибудь другое»? — Почему я вдруг так разозлился?

Джейн посмотрела на меня, и легкая улыбка и понимающий взгляд в ее глазах заставили меня почувствовать себя наивным маленьким ребенком.

— Джейми, система в некотором роде испорчена. Слишком много детей на попечении. Недостаточно социальных работников и определенно недостаточно приемных родителей. У меня было и то, и другое. Хорошее и плохое.

На мгновение я забыл, что разговариваю с четырнадцатилетним подростком, а не со взрослым человеком. Усталость от мира в ее глазах заставила меня почувствовать себя дерьмово. То, что я рос так, как рос, означало быстрое взросление. Но, как я понял, если Джейн и росла одна, то она тоже быстро повзрослела. Это казалось несправедливым.

— Мне жаль.

Она помолчала немного, а потом глубоко вздохнула, словно готовясь к чему-то, и проговорила:

— Ты выглядишь по-другому. Менее злым.

Да, кажется, Джейн Доу обращала на меня внимание.

— Ты про что? — Я нахмурился.

— Раньше ты казался как бы...

— Каким?

Губы Джейн дернулись, она бросила на меня удивленный взгляд, а затем посмотрела вперед.

— Угрюмым.

У меня возникло чувство, что это не то слово, которое она искала. А я все еще был угрюмым ублюдком.

— Да? Ну, ты бы тоже стала такой, если бы твой отец ушел, оставив тебя с такой, как моя, мамой. А потом, плохая мама или нет, она умерла. — Я нахмурился, удивляясь, почему это сказал.

На этот раз, когда Джейн посмотрела на меня, она держала мой взгляд так, что это меня обескуражило. В ее глазах плескалась мудрость, которая заставила меня почувствовать себя намного моложе, чем она сама.

— Могу я тебе кое-что рассказать? То, о чем я не говорила даже Лорне.

Я кивнул, зная, что, что бы это ни было, это важно. Я не знал, почему она хотела поделиться со мной, и не понимал, почему я хотел знать, что бы это ни было.

— Меня усыновили в младенчестве.

— Что?

Видя мое замешательство, она кивнула. Выражение ее лица стало таким печальным, что у меня участился пульс.

— Марисса и Кельвин Хиггинс удочерили меня, когда мне было девять месяцев. Меня звали Марго Хиггинс.

— Я не понимаю.

— Они не могли иметь детей. Единственный родственник, который у них остался, это мама Кельвина. Ей не нравилась Марисса. Я ей не нравилась. Она не любила никого, кого Кельвин любил больше ее. Тогда я этого не понимала. — Она грустно ухмыльнулась. — Это все вещи, которые ты собираешь воедино и понимаешь, когда становишься старше. Все воспоминания обретают смысл, когда ты уже не ребенок.

— Джейн... Я не... — Как она могла быть удочерена, а потом снова оказалась в приемной семье?

— Они любили меня, — скорбно прошептала она. — Они были мамой и папой. В мои семь лет случилась автокатастрофа. Я была в школе. Они ездили на работу на одной машине. После их смерти я узнала, что меня удочерили. Что Марисса и Кельвин не являлись моими настоящими мамой и папой.

Я почувствовал, как у меня заныло в животе.

— Я занималась танцами. — Теперь Джейн была погружена в свои мысли. — Балет. Но это дорого, а я начала переезжать от одних приемных родителей к другим. Платить за уроки балета не представлялось даже отдаленной возможности. Какое-то время я только это и рисовала. Балерин. Иногда и сейчас их рисую. Каждый раз, когда я вижу танцовщицу, вспоминаю, что моя жизнь могла бы оказаться другой. — Она грустно рассмеялась. — Но это не так. Жизнь такая, какая есть, и мы максимально используем то, что имеем. Тем не менее, мне нравится мечтать о той жизни. Марисса, моя мама, обещала, что когда я немного подрасту, она сводит меня на мое первое настоящее представление. Я до сих пор ни разу не была на балете.

— Однажды ты это сделаешь, — сорвалось с моих губ прежде, чем я смог это остановить. Обещание. Убеждение. — Почему тебя зовут Джейн Доу?

— Папина мама не хотела меня, хотя юридически являлась моей ближайшей родственницей. Уилла думает, что мои родители оставили все, включая меня, моей приемной бабушке. Что она не подчинилась их желаниям. Я узнала об удочерении, когда они умерли. Мама моего отца даже не хотела, чтобы у меня была фамилия ее сына, моего отца. Социальные службы не стали ссориться из-за этого, а мне было всего семь. Я законно получила обратно имя Джейн Доу и вернулась в систему.

Иисус, блядь, Христос.

— Мне так жаль.

Она кивнула, ее щеки покраснели.

— Я сказала тебе, чтобы ты знал, что ты не один, Джейми. Мы ходим по коридорам школы, думая, что никто не может понять, через какое дерьмо мы прошли, но почти у каждого есть секрет. Боль, о которой не говорят.

Мое горло сжалось от эмоций, ударивших меня так, словно я врезался в стену. Мое сердце слишком сильно забилось в груди, и я почувствовал укол стыда. Я был придурком по отношению к Скай в течение первого года. Иногда мой гнев и обида все еще заставляли меня действовать так до сих пор. И я менял девушек. Раздражался на них, если они начинали притворяться, что не слышали, как я с самого начала говорил, что не хочу встречаться. У меня были хорошие оценки, но я мог огрызаться учителям. И были времена, когда чесались руки ввязаться в драку.

А маленькая Джейн Доу скорбела о жизни, которая у нее могла быть, и относилась ко всему с терпением, добротой и уважением.

Меня учила жизни девочка-подросток.

Видя мою борьбу, Джейн мило улыбнулась мне. На ее левой щеке появилась ямочка, которую я раньше не замечал. Очень мило. Я почувствовал неожиданный толчок где-то глубоко внутри.

Черт.

Я отвернулся, мысленно напомнив себе, что она не только школьница, но и лучшая подруга моей младшей сестры.

— Давай ускоримся, — сказал ровным голосом я. Я не знал, что еще ей ответить. — У меня полно дел.

От этих слов она покраснела, и я проклял себя за то, что вел себя как придурок.

Джейн молчала всю оставшуюся дорогу до своего жилого комплекса.

Не раз мне приходилось сдерживать себя, чтобы не попросить ее еще рассказать о себе и не только. Интересно, что скажет Джейн. Я хотел услышать ее мнение о книгах, музыке... и прочем.

Меня беспокоило, что она не попрощалась, когда поспешила наверх, в квартиру Гринов. Беспокоило, что я мог ранить ее чувства после того, как она рассказала мне свой секрет. Я проклинал себя всю дорогу до дома, жалея, что не сказал ничего другого.

Может, даже нужно было обнять ее.

Черт. Так не пойдет! Джейн вне зоны доступа. Она ребенок. Эти большие проникновенные глаза или взрослая манера говорить не должны были обмануть меня. Как и впечатление, что произвела на меня ее грустная история.

Может быть, дружба Лорны и Джейн закончилась, и мне не придется ее больше видеть.

Эта надежда развеялась, когда я вошел в дом и увидел Лорну, сидящую на диване с прижатым к уху телефоном.

— Нет, это моя вина. Мне так жаль, Джейн. Я была такой сукой. Ты не обязана идти на вечеринку. Я просто не хочу, чтобы ты злилась, если я пойду.

Как бы я ни устал от этой маленькой драмы, я смягчился по отношению к сестре, когда услышал ее извинения. Возможно, Скай права, и Джейн оказала хорошее влияние на Лорну. Я взъерошил волосы Лорны, когда проходил мимо нее, чтобы попить на кухне, и она посмотрела на меня с таким поклонением герою в глазах, что я почувствовал укол совести.

Наверное, мне стоит постараться стать лучшим старшим братом.

Мой телефон зажужжал в кармане. Это была Бетани.

Да, я завтра свободна. Мои родители уехали, и домик у бассейна пуст =)))

Воскресенье и понедельник складывались удачно. Несмотря на то, что мне пришлось сидеть с Лорной, поворот событий меня радовал.

— Что ты хочешь заказать на вынос? — спросил я младшую сестру, когда она закончила разговаривать по телефону.

— Я могу выбирать? — Ее глаза загорелись.

— Выбирай.

Она соскочила с дивана.