Страница 12 из 16
Эвакуацию продовольственных запасов требовалось осуществить в кратчайшие сроки. Все понимали, что утрата сельскохозяйственной базы и пищевой промышленности обречет на голод армию и тыл. Совет по эвакуации распорядился, чтобы местная администрация вывезла сахар, зерно и другие продукты с территорий, которым грозила опасность[120]. В середине июля он развернул кампанию по эвакуации скота, свиней, продовольствия и пищевых комбинатов из всех регионов, находившихся под угрозой оккупации или бомбардировок[121]. Сахар и зерно поставили на первое место среди всего, что необходимо было вывезти из прифронтовой зоны, включая оборонные предприятия. Начальство всех железных дорог получило от Совета по эвакуации приказ при любых условиях вывезти из прифронтовой полосы сахар за пять дней, а из остальных регионов – за восемь. Товарные вагоны с сахарной свеклой надлежало отправить даже без определенного пункта назначения. В Наркомате путей сообщения была сформирована специальная рабочая группа, занимавшаяся исключительно вывозом сахара, а Зотов, нарком пищевой промышленности, распорядился о немедленной эвакуации сахарных заводов[122]. Страна стремительно теряла территории, и Совет по эвакуации пошел на экстренный пересмотр приоритетов. Начальники железнодорожных путей получили приказ резко ограничить перевозку людей ради транспортировки продовольствия[123].
Эвакуация пищевых комбинатов должна была повлечь за собой исчезновение с прилавков повидла, консервов, мяса, молока, сливочного и растительного масла и других продуктов пищевой промышленности. Чтобы компенсировать дефицит, Совет по эвакуации ввел стратегию поэтапного вывоза, дав наркоматам указание лишь частично демонтировать заводы, не прерывая производства. Как только производство возобновлялось уже в другом регионе, следовало вывезти оставшихся рабочих и оборудование. Однако эта стратегия часто давала сбой: эшелоны на восток шли долго, а немцы продвигались быстро. Когда эвакуированные заводы начинали производство, регионы, где они изначально располагались, были уже захвачены[124].
Совет по эвакуации попытался вывезти и скот, но эта инициатива оказалась наименее успешной. ГКО отдал распоряжение об эвакуации животных из колхозов в середине июля[125]. В Украине местные власти уже отправили огромные колонны тракторов и стада к высокому правому берегу Днепра. Они организовали строительство сорока шести переправ и составили разномастную флотилию из пароходов, катеров и барж. Но немцы неоднократно бомбили переправы, убивая людей и животных и уничтожая технику. Перепуганные животные разбегались во все стороны. На берегах и в воде оставались окровавленные конечности, куски изувеченных животных, обломки машин. Но исход продолжался. Поток людей, животных и техники, переправляемых через реку, не иссякал ни днем, ни ночью. К октябрю тысячи тракторов, комбайнов, машин и почти три миллиона скота, овец, лошадей и свиней благополучно перевезли на другой берег. Многим колхозам пришлось перебираться с места на место дважды: сначала пересекать Днепр, чтобы оказаться на относительно безопасном левом берегу, а затем двигаться дальше на восток, спасаясь от немецкой оккупации[126]. Из оставшихся животных многих отдали Красной армии, а других угнали на восток в надежде, что их найдут, накормят и приютят. Совет по эвакуации отслеживал перемещение колонн, устраивал ветеринарные пункты и пытался ускорить движение, но дороги постоянно бомбили, и заставить стада продолжать путь было трудно[127].
Известен исключительный случай совместного длительного перехода целого колхоза. К. П. Шовкопляс, колхозник из-под Днепропетровска, вспоминал, что 27 августа крестьяне упаковали вещи, согнали скот и под проливным дождем пустились в дорогу. Пастухи гнали стадо численностью около трехсот голов, а за ними тянулись шестьдесят четыре подводы с детьми, инвалидами, стариками и ценными вещами – вся процессия растянулась чуть ли не на два километра. Люди и животные шли пешком почти четыре месяца, в декабре наконец остановившись близ Волги. Когда к концу лета 1942 года немцы достигли Волги, колхозникам снова пришлось эвакуироваться. Они совершили второй переход – в Казахстан, где и оставались, пока Красная армия не освободила Днепропетровскую область. В 1943 году они вернулись домой, пригнав с собой почти весь скот, с которым отправлялись в путь[128].
В середине августа заместитель председателя Госплана сообщил Вознесенскому, его главе, что перегон скота был организован крайне неудовлетворительно и многие животные потерялись[129]. Сельсоветы были совершенно не подготовлены и не знали, куда и как отправлять стада. Ветеринаров не эвакуировали вместе с животными, а вдоль маршрута не оказалось ветеринарных пунктов. Часто крестьяне попросту гнали скот из одного района в другой. Когда районные власти Калининской области получили приказ об эвакуации скота, каждый истолковал его по-своему. Некоторые эвакуировали колхозных и совхозных животных, но разрешали крестьянам оставить своих коров. Другие оставляли тех, кто давал много молока, а более хилый скот угоняли. Третьи продавали животных колхозникам, которые, в свою очередь, перепродавали их наводнившим область бегущим крестьянам. Были и те, кто вовсе ничего не предпринимал. В Калининской и Смоленской областях подростки и пожилые колхозники по распоряжению местной администрации гнали стада в соседний район, а не в предписанный пункт назначения. Стариков и подростков, одетых в лохмотья, отправляли без денег и еды, не оставляя им шансов перенести такой путь. Коров не доили, скот не поили и не кормили. Узнав об этих трудностях, Госплан, Совет по эвакуации и Совнарком в середине августа составили подробные инструкции, объясняя, что пастухи должны забрать с собой семьи и личное имущество. Им, как и рабочим, полагалось платить за проведенное в пути время, а также выдать билеты на поезда и речной транспорт. В инструкциях четко оговаривались маршруты, вдоль которых были разбиты пункты, где животных следовало напоить и накормить и где им оказывали ветеринарную помощь[130].
Поток животных, сельскохозяйственной техники и продовольствия хлынул в Одессу, черноморский порт, где его успешно погрузили в вагоны и на суда. Однако в начале августа железнодорожные маршруты из города оказались перекрыты из‐за боев, на станции скапливались беженцы и груженые вагоны. Совету по эвакуации удалось вывезти почти 40 % из 65 616 тонн привезенного в город зерна[131]. После семидесяти трех дней осады Одесса пала – в середине октября в город вошли германо-румынские войска, и несколько сот беженцев, эвакуированных и местных жителей попали в западню[132]. После того как город заняли немцы и румыны, началась трагедия, впоследствии известная как Холокост в Одессе: около 25 000 одесситов были убиты на окраине города, более 35 000 человек высланы. Из проживавших в Одессе 210 000 евреев 80 % погибло во время маршей смерти, в гетто и концлагерях[133].
В середине августа главным приоритетом в прифронтовой полосе стал вывоз зерна[134]. Совет по эвакуации обозначил планы погрузки для каждого региона, чтобы заставить Наркомат путей сообщения выделить нужное количество вагонов и запретить использовать их для каких-либо иных целей[135]. В конце августа Зотов отправил Совету по эвакуации план вывоза из Крыма предприятий пищевой промышленности, в том числе консервных, винных, пивоваренных, ликеро-водочных и маслодавильных заводов, мельниц и табачных фабрик[136]. Совет по эвакуации велел Зотову начинать погрузку и отправку[137]. С тревогой следя за отступлением слабеющей Красной армии, Зотов составил длинный перечень предприятий, которые он надеялся эвакуировать к 10 октября[138]. Однако к началу октября приоритеты Совета по эвакуации сместились в сторону обороны. В обращениях Зотова все отчетливее звучал призыв поторопиться. 4 октября он направил Совету по эвакуации план вывоза пищевых комбинатов из Харькова и его окрестностей. 12 октября он попросил выделить вагоны для вывоза сала и канифоли из Харькова. 13 октября, когда немцы были уже на подступах к Харькову, Совет по эвакуации дал Зотову распоряжение начинать погрузку[139]. Оно оказалось как нельзя более своевременным. 24 октября немцы заняли Харьков. Утрата крупнейшего транспортного узла стала страшным ударом, заставившим Красную армию и Совет по эвакуации прокладывать путь через Воронеж и Сталинград на железнодорожном и речном транспорте. Единственное положительное обстоятельство заключалось в том, что Зотову удалось спасти остро необходимые предприятия пищевой промышленности, а отклонение немцев от своего маршрута в сторону Харькова способствовало поражению вермахта под Ростовом в начале декабря.
120
ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 550. Л. 19.
121
Там же. Л. 25–26; Д. 92. Л. 1–6, 9, 11–14.
122
Там же. Д. 550. Л. 34–35, 37.
123
Там же. Л. 35, 36, 43, 55.
124
Там же. Л. 50–51.
125
ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 550. Л. 55.
126
Там же. Д. 511. Л. 58.
127
Лихоманов М. И., Позина Л. Т., Финогенов Е. И. Партийное руководство эвакуацией. С. 119–120.
128
Там же. С. 122.
129
ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 511. Л. 58.
130
ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 511. Л. 57–56, 55–53 (документ с обратной нумерацией).
131
Там же. Л. 10.
132
Там же. Д. 550. Л. 63; Solonari V. A Satellite Empire: Romanian Rule in Southwestern Ukraine, 1941–1944. Ithaca; London: Cornell University Press, 2019. P. 16–20.
133
См. историю еврейской семьи, не сумевшей уехать из Одессы: Udler R. The Cursed Years: Reminiscences of a Holocaust Survivor. Pittsburgh: Chisinau, 2005.
134
ГАРФ. Ф. 6822. Оп. 1. Д. 550. Л. 63.
135
Там же. Л. 72.
136
Там же. Д. 64. Л. 74–82.
137
Там же. Л. 73, 24–37, 21, 8–10.
138
Там же. Л. 89, 90.
139
Там же. Л. 8–14.