Страница 100 из 124
46. Программер Тоха
С возвращением на отдых в Ростов Тоха прогадал. Следующие три дня пронеслись в бешеном темпе.
Поначалу Симановский решил отбить Сулин. План бредовый, враг многократно превосходил по силам. Полковник рассчитывал на бардак у большевиков. Отправил князя Чичуа с десятью добровольцами с диверсионной акцией в тыл, но князь вернулся ни с чем. Проникнуть в посёлок не удалось. Несколько раз нарывались на посты и, обстрелянные, отступали.
Буквально через полчаса пришёл приказ генерала Абрамова — немедленно отступать. Красные пытаются отрезать отряд у Персиановки. Где эта чёртова Персиановка, Тоха даже примерно не представляет.
«Где-то здесь, в степях области Войска Донского. Капитан Очевидность, мля!» — мысленно ругался Тоха, быстро забираясь в вагон.
Эшелон на всех парах помчался к Новочеркасску. Персиановка оказалась совсем рядом. Проскочили благополучно.
Остановились на полдня в Новочеркасске, где их застигла новость, что застрелился атаман Каледин. Как из разговоров понял Тоха, казаки теперь точно не поднимутся против большевиков.
В Ростов прибыли лишь вчера вечером. Едва, уставшие, дошли до казарм, приказ Корнилова — срочно на Таганрогский фронт. Вернувшись на вокзал, заняли осточертевшие холодные вагоны. Всё-таки Тохе чуть полегче, чем остальным добровольцам. Греет свитер, подаренный Анфисой, опять же связанные ею перчатки. У многих простых солдатских варежек нет.
Паровоз подали только утром. Уставшие добровольцы тут же задремали в холодных вагонах. Снова приснился тот же сон. Ничего нового. Сменяющиеся лица мужчин и женщин в средневековых кандалах, но с мигающими индикаторами. Кобб беззвучно произносит «хэлп». И та же цифра — 20552.
Наконец прибыли на место. Станция Хопры.
— Выходи строиться! — скомандовал Исамов.
Люди нехотя попрыгали из вагонов. Мороз сменила оттепель. Под ногами неприятно хлюпает, сверху капает.
На путях Тоха заметил несколько составов. Вагоны первого и второго классов, товарняки, теплушки, площадки с орудиями.
Построились. Взводный пересчитал людей и пошёл докладывать Симановскому. Вернувшись, разрешил разойтись, оправиться и покурить.
Зарецкий подошёл к какому-то солдату с двумя «Георгиями» на груди и о чём-то долго беседовал. Солдат показывал на вагоны, жестикулировал.
— Будете, граф? — князь Чичуа протянул сигарету.
— Нет, благодарю. Не курю.
— Как изволите, — пожал плечами мингрелец и прикурил.
С наслаждением выпустил дым.
— Как полагаете, Антон Дмитриевич, долго ещё продержимся?
Тоха поправил на ремне винтовку.
— Кто ж его знает. Только выбора у нас другого нет, кроме как держаться. Лонгин Михайлович, — программер взглянул в серые глаза князя, — вы у нас самый информированный. Ничего не слышали о князе Романе Голицыне.
Чичуа затянулся и сказал:
— Нет. Сказывают, его отряд вместе с «Белым дьяволом» был в рейде по тылам большевиков и нарвался на превосходящие силы. Ушли с большими потерями. Больше ничего не слышал.
К ним подошёл хмурый Зарецкий.
— Ты чё такой смурной? — поинтересовался Тоха.
— А чему радоваться? Позволите закурить, князь, — обратился поручик к штабс-капитану.
Тот протянул ему сигареты. Зарецкий взял одну и прикурил.
— Сергей, не томи. Рассказывай.
— Ничего хорошего, Антон. Участком командует гвардии полковник Кутепов.
— И чё плохого? — не понял Тоха.
— В этом как раз ничего плохого. Людей, как всегда, очень мало, — поручик затянулся. — Сейчас на позициях Георгиевский полк(18), около семидесяти солдат и офицеров. Всего семьдесят! Меньше полуроты, господа! Зато вот тут, — он указал на вагоны первого и второго классов, — полный штаб дивизии. И начальник, и помощник, и адъютанты, и завхозяйством, и начальник связи и все остальные. А там, — поручик кивнул куда-то в сторону, — людей не хватает.
Георгиевский полк — приказом № 800 Верховного Главнокомандующего Л. Г. Корнилова от 31 июля (12 августа) 1917 г. сформированы особые полки, состоящие исключительно из георгиевских кавалеров. По одному на каждый из четырёх фронтов. Называться они должны были «Георгиевскими пехотными запасными полками». Но Георгиевский полк, действовавший в составе белогвардейских сил на юге России, имел иное происхождение. Он также состоял из георгиевских кавалеров, но появился ранее корниловского приказа, весной 1917 г. в Киеве. Несмотря на то, что осенью 1917 г. формирование полка ещё не было закончено, он был переброшен на Дон и с января 1918 г. принимал участие в боях. Идея об особых георгиевских частях в белой армии не была поддержана, и к началу 1919 г. полк прекратил существование. (
— Как всегда, — Чичуа раздавил брошенный в грязь окурок.
— Отряд, строиться! — раздалась команда.
— Вчера сильный бой был, — на ходу проронил Зарецкий, щелчком отправляя окурок под вагон, — потери большие, но отбились, даже пленных взяли.
Офицеры построились. Симановский не сказал ничего нового, что узнали от Сергея. Кроме одного. Их пока поставили в резерв.
Добровольцы разошлись по вагонам. Тоха устроился в излюбленном углу, сев на грубо сколоченные нары, привычным движением поправил шашку, поставив рядом винтовку, и подумал: «Помыться бы! В горячей баньке».
В вагон влез прапорщик Крылов и сообщил:
— Там на станции пленные. Два латыша и сестра большевистская.
Народ загомонил:
— Где? Где? Идём, глянем!
— Да ну их к чертям собачьим! — отмахнулся прапорщик. — Я ушёл. Сестра… так нагло себя ведёт. Я, говорит, убеждённая большевичка. Наши латышей бить стали, так она бросилась защищать, успокаивать. А нашего раненого перевязать отказалась, тварь!
— Вот сволочь! — прошипел Зарецкий и поднялся. — Пойдёмте, господа, поглядим.
— Их приказано в вагон перевести, — сказал Крылов.
С десяток офицеров вылезли из вагона и направились к станции. Тоха спрыгнул на мокрую, чавкающую, грязь и остался около теплушки.
Вскоре показалась высокая фигура князя Чичуа. Он быстро подошёл к программеру.
— Антон Дмитрич, идёмте. Там безобразие творится! Наши караул от вагона отпихивают, хотят пленную сестру заколоть.
— А мы что можем сделать? — пожал плечами Тоха.