Смерть

Я расслабился:

— Легко. Мне магии сейчас не нужно.

Танисса ногтем расчертила на руке непонятные символы, я протянул свою руку, и дроу расчертила мне подобные. Потом взялись за руки, и Таниса проговорила безумно сложный набор непереводимых слов. Остановилась и обратилась ко мне:

— Повтори последние три.

Я повторил, и руки наполнились теплом, а после в меня пронзил могильный холод. Дроу отпустила руку:

— Теперь пустота тебя будет преследовать практически постоянно.

Предстоит позавтракать и приниматься за работу.

Истории бывают разные.

На столе снова тот же горшочек. Те же миски и ложки. Вода и лепешки. Еда. Порой для счастья надо столь мало, а порой и всему миру не утолить твою жадность.

Марта забрала посуду, а к нам подошел Рам:

— Не хочешь попробовать себя в кузне? Сложного ничего делать не придется. В четыре руки работать веселее.

— Легко. Главное, не стесняйся говорить сразу! Что? Куда? И в каком порядке. И главное! Про дроу не забудьте. Еду я на двоих зарабатываю.

Рам улыбнулся:

— Может девушка мне сможет в другом помочь?

Танисса внимательно посмотрела на кузнеца:

— И в чем же?

— Ты охотиться умеешь? Я тебе лук дам, а ты найдешь мне пару зайцев в лесу. Свежие шкурки нужны.

Танисса посмотрела в сторону леса. Задумалась и посмотрела на руки кузнеца, в которых были колчан со стрелами и лук:

— Я превосходно обучена владению луком. Но не могу гарантировать успех. Много лет я сражалась оружием совершенно другого вида.

Рам весело засмеялся:

— Простите меня грешного, о Воительница… Что могу лишь столь ничтожную поделку тебе вручить… И смею называть это… Оружием для охоты…

Кузнеца знатно повеселили такие слова из уст девушки в поношенной одежде. Дроу протянула руку, взяла лук и внимательно осмотрела. Составной, выдержана форма для руки, есть изгибы. Для такой деревни в местных густых лесах это можно считать произведением искусства. Понятно, почему на нем можно рассмотреть след пыли от долгого хранения, а тетива, будто только что новая. Такой лук местным охотник не нужен, в местных лесах нет больших зверей. Видно по лицу человека, что он гордится своей работой по праву, и долго ждал того, кто мог бы его похвалить:

— Вы меня не поняли, Рам. Я — Лучница! До того, как родился ваш Дед, а может и Дед вашего деда, мне Отец подарил оружие, возрастом больше тысячи лет. Я сотни лет сражалась им. Следила. Ухаживала за своим верным соратником, пока по ошибке не потеряла его. Вправе ли я сравнивать эти два оружия? Не вправе! Так же как никогда не стану спорить с гномами о том, кто лучше знает твердь под нашими ногами. И пусть для меня ваш лук покажется простым, но для такой глухой деревни и в этих лесах, найти правильную древесину, придать форму, сплести тетиву и сохранить его годы… Этот лук достойно носить людям, вельможам и эльфам. Вы сделали прекрасный подарок…

Рам улыбался почти все время, что Танисса говорила, и заметно загрустил на последних словах:

— Молодой охотник Том и моя дочь Мария очень любили друг друга. Когда Том пришел просить руки дочери, я последний раз видел ее такой счастливой. Так был рад, что решил подарить ему самый лучший лук, чтобы он стал лучшим охотником, и Мария никогда не знала печали. Но до того, как я завершил работу… Кормит… Другой юнец, что возжелал себе мою дочь, смог подкараулить и напасть на Тома. Погибли оба, а скоро и Мария себя сгубила с горя. Я завершил работу и храню лук много лет. Ищу того, кто возьмет его и даст обещание!

Рам замолчал. Не знали и мы, что говорить. Что сказать отцу, чья дочь умерла из-за мальчишки и его алчности. Что умерла молодой, оставив отца доживать век. И до того, как тишина стала звенящей, Рам обернулся к кузне:

— Пообещай дева, что лук прольет достаточно крови подлецов…

Танисса встала практически по стойке смирно и вытянула лук перед собой:

— Я принимаю оружие. Я принимаю ту цену, что просит мастер. Я направлю стрелы в подлецов…

Танисса склонила голову, Рам лишь кивнул и, не оборачиваясь, пошел к своему рабочему месту. Не нужно было слов. Мы оба понимали, какой тяжелой ношей был этот лук, и как тяжко было кузницу отправить кого-то убивать. Но все мы понимали! В мире не только черное и белое, там гораздо больше красок, и никогда не знаешь, в какой цвет ты окрасишь чужую жизнь. Танисса дождалась, когда Рам зайдет в помещение, отправилась к открытому окну, где видно было Марту:

— Здравствуйте. Я могу одолжить у вас иглу и нитки? Рам просил в лес сходить. Мне надо немного изменить мою одежду.

Марта снова взмахнула руками:

— Да что ты, дева. Оставь свои тряпки. Сейчас я дам тебе одежду. А то стыдно девушке так ходить.

Я, слыша эту беседу, улыбнулся:

— Как порой радуют простые люди и их маленькие дела.

Танисса промолчала.

Вскоре раздался окрик Марты. Дроу зашла в дом и вскоре вышла в простой, немного поношенной, но весьма пригодной для охоты одежде. Махнув мне рукой на прощание, Танисса легким бегом отправилась искать дичь.

Вскоре после того как она скрылась, меня окрикнул Рам и пригласил в кузницу.

Средневековые инструменты. В помещении было масса железа самой разной формы, и лишь по даже я мог гадать, где заготовки, а где инструменты. Это не был хаос в чистом виде, это был порядок. Я примерно мог понять, что, куда и как… Я уже был в мастерских в своем мире, и потому мог не скрывать восхищения тем, как люди, не имея возможностей, создавали во все времена. Рам указал на огромную печь и дрова:

— Сможешь?

Подошел к печке:

— Прошу меня совсем за калеку не держать. Я дожил до своих лет, и еще пока жив.

Разжечь печь, имея под рукой все необходимое, легко. Вот огонь уже занялся, а Рам начал инструкцию давать:

— Сегодня будем делать много всякой мелочи. Я буду у наковальни, а ты в строго указанном порядке подавай и убирай заготовки.

И работа пошла. Я, как и сказал Рам, точно следовал указаниям, и туда-сюда перекладывал мелкие заготовки. Лопаты, кирки, вилы или грабли. Даже подковы. Видно было, сколько времени у кузнеца должно отнимать все эта мелочь, а так он лишь придавал нужную форму, я же подкидывал дрова. Передавал заготовки из печи и назад. Но и готовые раскладывал на столе. Несколько часов пролетело вмиг, и Рам объявил перерыв:

— А вы, принц, не так просты… Огонь и Труд вас не пугают…

Я, сидя на пеньке у самой стены и впитывая все доступные частицы чистого воздуха, ответил:

— Меня пугает голодная смерть. Остальное сейчас неважно.

— Да ладно вам. Неужто? Стоит вам крикнуть громко, и вас найдут. Снова золотые блюда и слуги… Служанки…

— Все не так. Я сейчас и своего имени не имею. Я, может, и вернусь, но когда пройду путь. Стану силой, с которой стоит считаться.

— Силой? Разве тебя не обучали?

— Отчего же не учили? Учили. Сотни достойных учителей. Но вот я от всех сбежал и узнал правду…

Рам внимательно на меня посмотрел:

— И чему вас забыли обучить, Ваше Высочество?

Я усмехнулся и продолжил. Легенду надо поддерживать, и нельзя нагло врать. Кто знает, коль хорошо Рам чувствует ложь:

— Знаешь, я видел бои. Красивые. Изящные. Но вот когда случилось мне драться, напали толпой. Неизящно, стараясь убить. И в ноги падали, и мусором кидались, и, о Боги! Били в спину. Я пытался договориться. Ведь я видел и знал столько речей дипломатов. Я так искусно владел словом… Но беда! Меня никто не услышал. Оказалось, когда тебя пытаются убить и снести твою голову, то с тобой не говорят. Мой дорогой и красивый клинок был ужасен и постоянно норовил за что-то зацепиться. А после взял и сломался. Мой плащ с гербом снова и снова прыгал в руки к врагу и пытался опрокинуть меня на землю, пришлось его сорвать в грязь. А прекрасные доспехи, что восхищали народ, оказались тяжелыми и бесполезными. Ведь в них было столько дыр, куда можно ударить. Вот так я познал мир. Теперь хочу сделать это снова.

Всю мою речь, Рам улыбался. А к концу и вовсе, весело смеялся. Хлопнул по плечу: