Страница 86 из 88
В о п р о с: Судя по вашему докладу, можно заключить, что не имеется центра сна. Чем же объяснить, что для такой важной функции, как сон, не имеется центра, между тем как для других, даже менее важных функций обмена, имеются центры: сахарный, водяной и т. д.?
Ответ: Очень просто. Торможени сон существуют для каждой клетки. Для чего же ему еще специальная группа?
В о п р о с: Как же в этом свете рассматривать вопрос утомления?
Ответ: Я сказал, что утомление есть один из автоматических внутренних возбудителей тормозного процесса.
Вопрос: Каким образом среди сна наступают припадки?
Ответ: Тут ничего особенного нет, потому что мы знаем, какими ресурсами обладает наша нервная система, те же большие полушария. Существует такой факт: торможение захватило полушария, наступил сон, но тем не менее могут оставаться отдельные бодрые пункты, которые я называю дежурными, или сторожевыми пунктами, которые обнаруживаются, например, мельника во время глубокого сна: если мельница прекращает работу, то он просыпается. Или возьмите магь. Громкие звуки ее не будят, а малейшие шорохи ребенка будят. Раз там условия возникают для раздражения какого-то пункта, то это не мешает ему проделывать это дело и обусловить процесс.
В о п р о с: Как можно представить себе возможность произведения всех тех сложных реакций, которые проделывает гипнотизируемый, если считать, что в это время вся нервная система заторможена, кроме одного пункта с гипнотизером?
Ответ: Я говорил, что гипноз это есть тот же сон, только постепенно из основного пункта распространяющийся.
Я вам представляю следующий факт, он у нас наблюдался в лаборатории. Вы имеете собаку, у которой были издавна уничтожены три рецептора и которая постоянно спит. Тем не менее вы ее можете растормошить при помощи остающихся кожных рецепторов, привести в лабораторию, поставить ее в станок и делать с ней опыты. И тогда происходит следующий, чрезвычайно интересный факт, который аналогичен гипнотическому состоянию. Именно - вы можете у такой собаки образовать только один рефлекс; сразу двух, трех, четырех, как у нормальных, вы не можете сделать. И объясняется это тем, что тонус коры, т. е процесс возбуждения, которым располагает вся кора, такой слабый, что раз он концентрируется на одном раздражители, то на другом месте ничего не остается, и поэтому все другие раздражители никакого действия не производят.
Так же я понимаю гипноз и раппорт. Большие полушария захвачены торможением не на всем протяжении, в них могут образоваться и возбужденные пункты. Из такого возбужденного пункта вы действуете на себя и внушаете. И загипнотизированный потом роковым образом исполняет ваше приказание, потому что, когда вы даете приказ, то у вас все чрезвычайно ограничено. Следовательно, все влияние остальных частей полушарий на то, что вы даете в ваших словах, в ваших раздражениях, совершенно отрывается от всех остальных. И когда человек приходит в бодрое состояние после этого внушения, он ничего не может сде-лать с этим изолированным раздражением, потому что оно разъединено со всеми остальными. Следовательно, при гипнозе речь идет не о полном сне, а о парциальном сне. Этим и отличается гипнотический сон от естественного. Естественный сон - это есть общее торможение больших полушарий, однако с тем исключением, о котором я говорил, с дежурными, сторожевыми пунктами, а гипноз - это есть парциальное торможение, которое занимает только определенное место, а много их остается в бодром состоянии.
Вопрос: Чем объяснить правильное чередование сна и бодрствования во времени?
Ответ: Ясное дело, что наша дневная работа представляет сумму раздражений, которые обусловливают известную сумму истощения, и тогда эта сумма истощения, дошедшая до конца, и вызывает автоматически, внутренним гуморальным путем, тор- ормозное состояние, сопровождаемое сном.
Новые исследования по условным рефлексам
[44]
Я имею удовольствие и честь предложить вниманию представителей американской науки результаты моих исследований. В течение последних двадцати лет я изучал высшую нервную деятельность - функции больших полушарий головного мозга собаки. Эти функции я изучаю только с точки зрения физиологии, на строго физиологических основах. Я никогда не пользуюсь никакими психологическими концепциями или терминами.
Основу нервной деятельности составляют так называемые рефлексы, или инстинкты. Инстинкты - это также рефлексы, но более сложные. Инстинкты, т. е. врожденные ассоциации с определенными раздражителями, соответствуют основным деятельностям организма. На этом базисе строится высшая нервная деятельность.
Если действие какого-либо индифферентного агента совпадает во времени с действием инстинкта и это действие агента повторяется много раз, то этот агент, бывший ранее индифферентным, начинает вызывать появление инстинкта.
Вот пример.
Пища вызывает соответственную реакцию, так называемую пищевую, состоящую из движений животного и секреции. Если какой-либо индифферентный агент, раньше не имевший ничего общего с кормлением, много раз повторно применять во время кормления животного, то через некоторое время он начинает самостоятельно вызывать пищевую реакцию. Если, например, музыкальный звук с определенной частотой колебаний в секунду сопровождать кормлением собаки, то через некоторое время один этот звук будет вызывать ту же пищевую реакцию, что и сама пища.
Такие раздражители могут быть образованы из любого агента внешнего мира и в сочетании с любым другим инстинктом, например инстинктом самозащиты, половым инстинктом и т. д., обладающими как индивидуальными, так и социальными рефлексами. Таким образом, кроме врожденных рефлексов, или инстинктов, имеются также и рефлексы, приобретенные во время жизни индивидуума. Первые, или врожденные, рефлексы мы называем безусловными, а вторые, приобретенные, рефлексы - условными.
Ясно, что условные рефлексы играют очень важную роль в нашем поведении, так как все они приобретаются во время жизни индивидуума и составляют его воспитание и развитие. Эти условные раздражители служат сигналами так же, как и безусловные раздражители; и, как всякие другие сигналы, могут сигнализировать неправильно. В таком случае они должны быть исправлены.
Например, в упомянутых опытах звук, вызывание одной тысячей колебании в секунду, был сделан условным раздражителем.
Если звук повторяется без одновременного кормления собаки, то он на некоторое время теряет свое стимулирующее действие. Но это не разрушает условного рефлекса. Возбуждающее действие может снова возвращаться. Приведем другой пример. Если условный раздражитель комбинируется с другим агентом - любым другим агентом, - не сочетаясь в то же время с кормлением, то в такой комбинации условной рефлекс теряет свое стимулирующее действие.
В обоих случаях мы имеем дело с торможением. Процесс торможения всегда сопровождает деятельность высших нервных центров. Процесс торможения существует и для иной цели. Он помогает дифференцировать различные раздражения, исходящие из внешнего мира. Допустим, например, что мы образовали из звука, вызванного одной тысячей колебаний в секунду, условный раздражитель для пищевой реакции, означающий, что этот звук всегда вызывает обычную пищеакцию, или секрецию слюны. После того как образовалась эта секреторная реакция на данный звук, все звуки соседних частот, скажем 960 или 1100 колебаний, также будут вызывать такое же эффект, т. е. все звуки приблизительно одинаковой частоты действуют как возбудители пищевой реакции. Возможно, однако, достигнуть высокой степени дифференциации. Если мы всегда будем производить одновременно с кормлением собаки только звуки, вызываемые одной тысячей колебаний, тщательно исключая все другие звуки, то через некоторое время остальные звуки потеряют свое возбуждающее пищевую реакцию действие, и только звук, вызванный одной тысячей колебаний в секунду, будет действовать в качестве раздражителя пищевой реакции. Таким образом предел способности собаки или любого другого животного к дифференцированию может быть очень легко установлен. Было показано, что собака очень легко дифференцирует 110 ударов метронома в минуту от 100 ударов в минуту, иногда после перерыва в 1--3 дня между опытами.