Страница 7 из 217
Г) Врач-помощник
Будучи гуманистическим помощником, врач показывает ценность переживаний пациента, становится с ним на одну ступень и дает понять, что основные силы, способные помочь пациенту, находятся не за пределами, а внутри его. Врач считает, что переживания пациента содержат творческий элемент, обращает внимание на индивидуальную особенность и уникальность личности и судьбы пациента. Врач не стесняется сказать ему о сходстве некоторых собственных потрясений и переживаний с проблемами пациента. Он стремится использовать недирективные выражения типа: «Может быть, иногда Вам следует этого избегать….», «Хотелось бы, чтобы Вы меня поняли…». Некоторые пациенты оценивают такого врача как нерешительного, неуверенного в себе, но в целом пациенты, страдающие невротическими расстройствами, ценят такого специалиста.
Пациент может по-настоящему страдать, он может уйти в болезнь, использовать ее для рентных установок, усиливать, имитировать или скрывать симптомы. Наконец, пациент может быть «трудным»[3].
А) Страдание
Настоящее страдание не обязательно связано с органическими повреждениями, пациент с соматоформным болевым расстройством или неврастенией может страдать не меньше, чем с органическим повреждением конкретного органа. Само страдание может приводить к избеганию окружающих и отгороженности или попыткам получить помощь, которые оцениваются врачом, персоналом или близкими как слишком навязчивые. Страдание часто описывается с разной полнотой, или на него указывает поведение пациента, хотя он сам не говорит о нем. Только описание боли включает более сорока определений, например: «жгучая», «стреляющая», «пульсирующая» и т. д.; при этом каждое описание боли важно не только для диагностики, но и для понимания степени вовлеченности личности в страдание.
Б) Уход в болезнь
Причиной ухода в болезнь как в иную внутреннюю реальность являются не только личностные особенности пациента, но также пугающий характер переживаний, о которых нельзя рассказать, реакция на эти переживания окружающих. Это особенно заметно при сексуальных проблемах. Уход в болезнь у близких пациента может вызывать протест, отчаяние или усилить взаимную привязанность пациента и его родственников. Уход сопровождается часто всей атрибутикой болезни: разговорами только о ней, подчинением всех интересов лечению, употреблением множества препаратов, часть которых постоянно находится рядом с пациентом.
В) Неискренность
Усиление, имитация или сокрытие переживаний лишь в судебной практике могут считаться злонамеренными: психиатру чаще приходится иметь дело с тем, что данные явления сами являются симптомами расстройства. Так, при индуцированном бреде, диссоциативных расстройствах, императивных слуховых галлюцинациях данные механизмы широко распространены.
Всякое расстройство может иметь преимущества, например: уход от активности, инвалидность, желание избежать наказания демонстрацией болезни. При этом в одном возрасте симптомы могут маскироваться, в другом и в соответствующей социальной группе (например, у военнослужащих, государственных служащих) — усиливаться. Неискренность (ложь) проявляется как несоответствие (диссоциация) между смыслом речи и поведением, между объективно установленным и высказанным, между частями одного поведения, например: при диссоциации между жестом и мимикой, между отдельными частями мимического выражения (фальшивая, печальная, скрываемая улыбка и т. д.).
Г) Неадекватность
Неадекватность означает несоответствие реакций, в частности эмоциональных, на конкретные простые и сложные стимулы. Неадекватной может быть кожная гиперестезия, и в результате — страх пациента перед инъекциями; неадекватным может быть и смех в ситуации траура и печали. При оценке адекватности следует всегда учитывать культуру и социальный уровень, к которым принадлежит пациент. Например, его религиозные чувства могут быть вполне адекватны в религиозной общине, но выполнение ритуала в ином обществе расценивается как патологическое и неадекватное. Следование человека общечеловеческим ценностям и борьба за них в тоталитарном обществе кажутся неадекватными, но в демократическом являются нормативными.
В понятие «трудного» пациента также входит неадекватная и неустойчивая оценка своих переживаний, капризность и неоправданная требовательность к врачам. «Трудными» могут быть и родственники пациента. Так, отец К. при госпитализации сына сразу стал настаивать на обсуждении вопроса о его передаче в дом-интернат для инвалидов, жестко требуя во всем его ограничивать, но при этом на протяжении всей жизни он постоянно потакал капризам сына, а при нарушении правил жестко с ним расправлялся.
А. настаивает на указании точного срока выздоровления его дочери, страдающей припадками, требует письменных гарантий того, что припадки не повторятся, в ином случае «он не намерен давать ей это лекарство». С. требует заключения о психическом состоянии усыновленного ею ребенка, чтобы отказаться от усыновления.
Стратегии взаимодействия врача и пациента могут быть динамичными и застывшими. Врач может быть сам пациентом или им становиться по мере работы с данным пациентом. В этом случае свои симптомы в больном он либо не замечает, либо преувеличенно активно с ними борется. Так, наиболее активными борцами с проявлениями алкоголизма являются врачи, бывшие алкоголиками, но сами алкоголики неадекватно оценивают симптомы алкоголизма у окружающих. Симптомы депрессии или ипохондрии у самого врача не позволяют ему правильно оценить уровень депрессии пациента, но приводят к тому, что синтонные личностные черты он может оценить как «гипоманиакальные». Врач может увидеть в пациенте фигуру из своего прошлого и именно поэтому сопереживать. В этом случае переживания самого пациента — лишь повод для переживаний врача, а эмпатическая техника превращается в эгоистическую.
Пациент не всегда обращается к врачу как к человеку, от которого он ждет помощи, он иногда просто ищет внимания, поддержки или ассоциирует со своей семьей все медицинское учреждение, в котором ему нашлось бы хоть какое-нибудь место. В этих случаях пациент может использовать стратегии врача: например, быть авторитарным и доминантным, добиваясь дополнительного обследования. Он может входить в доверие к персоналу, становиться экспертом для себя и окружающих, изучая медицинскую литературу и раздавая советы. Одни пациенты и их родственники общаются с одним и тем же врачом многие годы, другие находятся в постоянном поиске новых терапевтических и диагностических методов.
Следует помнить, что все особенности взаимодействий врача и пациента влияют как на диагностику, так и на терапию. Жесткий, но преждевременный диагноз, «косметический» диагноз, паллиативное лечение, лечение мегадозами — эти и подобные особенности диагностики и терапии часто связаны с субъективными отношениями врача и пациента.
Безусловно, врачи являются особыми пациентами. Они сами раньше других замечают у себя симптомы, однако борются с ними иногда неадекватно, игнорируя ряд симптомов. Часто они не доверяют врачам других специальностей, занимаются самолечением. В результате они попадают к специалистам, как правило, с более острыми формами расстройств. Диагноз психического расстройства врачом обычно вытесняется. У них чаще, чем у других специалистов, отмечают симптомы «выгорания» и депрессии. Это особенно касается врачей психиатров и психотерапевтов. В иных случаях врач может более точно следить за своим состоянием, но только в тех случаях, когда делится своими переживаниями с коллегами.
3
В американской литературе соответствует понятию «очень важный пациент».