Чужие грехи

– Километр от Хилокского рынка, – пояснил Варламов. – Тело нашли в двухстах метрах от знака «Конец населенного пункта». Уже город, – он невольно задумался: или еще город? Без разницы, это откуда посмотреть. Ленинский район – без конца и без края, самый протяженный в городе. Население – сопоставимо с населением Брянска. – Так, поехали, – Варламов поднялся. – Студент остается в отделе, разбирает бумаги и отвечает на телефонные звонки.

– Товарищ майор… – убитым голосом забормотал практикант.

– Виктор Павлович, вы хорошо подумали? – испугалась Лида. – Доверить отдел этому сокровищу?

– Ну да, плохо подумал, – крякнул Варламов. – Все на выход, отдел закрыть. Радуйся, практикант, едешь на свой первый труп…

Глава третья

Гудело Ордынское шоссе – западный выезд из города. В оба конца шли тяжелые грузовики, «МАЗы» и «КамАЗы». Пыль на трассе стояла столбом. День в разгаре, на небе ни облачка. За спиной осталось кладбище, сравнительно тихий Хилокский рынок. По курсу – свалка, источающая умопомрачительные ароматы. Слева в низине дачные поселки – не лучшее место для загородного отдыха и самоотверженного труда на грядках. Справа находились механические мастерские, строился вспомогательный корпус – работал кран, жалась в узком проезде бетономешалка. «Слава советскому народу – …» – извещал транспарант на фасаде мастерских. Окончание фразы загородил передвижной кран. «…Вечному строителю коммунизма», – мысленно закончил Алексей.

Проехать мимо одинокой милицейской машины на обочине было невозможно. Шабанов сбросил скорость, съехал на глинистую обочину. Вслед за «РАФом» подтянулась старая «Волга». Криминалисты извлекали из багажника свои рабочие инструменты. Старший наряда что-то докладывал Варламову. Выгружались неспешно – форсировать работу никто не рвался.

Переменился в лице практикант Снегирев – уже не рвался в первые ряды. Морщилась Лида, зажимала нос платком – дышать здесь можно было только гарью. Снова посмурнел Крюгер, утирал пот со лба. От тряски в микроавтобусе похмелье возвращалось. Подошел, прихрамывая, пожилой криминалист – Колкер Борис Давыдович, поздоровался за руку с Варламовым, кивнул остальным, смерил взглядом с иронией застенчивого практиканта.

«Может, зря мы так с парнем? – мелькнула правильная мысль. – Не успел оформиться – сразу с корабля на бал».

Спустились в заросшую травой водосточную канаву. Островой подал руку Лидии Александровне. За пустырем простирался кустарник, дальше – свалка металлолома. Лаяли бродячие собаки.

Труп лежал на дне канавы. На женщину легкого поведения, промышлявшую на этом отрезке дороги, потерпевшая не походила. Труп принадлежал молодой женщине лет 26–28, среднего роста, с хорошей фигурой. Она была одета в длинную плиссированную юбку, тонкую ветровку поверх нарядной блузки. На ногах – летние ботинки со шнурками. Она лежала на боку, неловко извернувшись, лицом вверх, по траве рассыпались каштановые волосы. Глаза погибшей были частично открыты. Во рту – кляп, похоже, скомканное вафельное полотенце. Руки были связаны за спиной бельевой веревкой.

– Так себе композиция, – прокомментировал Шабанов. – Жалко девчонку – симпотная.

Других комментариев не последовало. Судить о привлекательности потерпевшей было сложно – лицо свела судорога. Видимых повреждений на теле не было. Оперативники осмотрели место. Следы отсутствовали – вообще. Практикант Виталик издал подозрительный горловой звук и спрятался за спину Лидии Александровны. Мертвое тело невольно приковывало взор. За что ее? Жила себе – и вот…

– Вроде кровь под головой, – подметила Лида. – Не растеклась, в землю впиталась.

– Переверните ее, – буркнул Варламов. – Не возражаете, Борис Давыдович?

– Мне ли вам возражать, Виктор Павлович, – вздохнул криминалист. – Переворачивайте, не стесняйтесь.

Шабанов справился в одиночку, присев на корточки. Виталик Снегирев снова что-то выдал, пулей вылетел из канавы и согнулся пополам, опорожняя желудок.

– Нормально, – пробормотала Лида, – романтический флер профессии начинает спадать.

Кряхтя, опустился на корточки Борис Давыдович. Затылочная кость у потерпевшей была проломлена. Он вытянул шею, всматривался, мотая на ус. Натянул резиновую перчатку, коснулся раны. Кровь впиталась в песчаную почву, вокруг головы ее было немного. Опустился на корточки помощник Колкера, открыл чемоданчик.

– Мы поработаем, молодые люди, хорошо? – Борис Давыдович поднял голову. – Кстати, обратите внимание, здесь тоже кровь, – он коснулся травы рядом с головой. – Она не бросается в глаза, поскольку засыпана землей.

– Работайте, Борис Давыдович, не будем вам мешать, – сказал Варламов. – Мы пока осмотримся. Эй, кто-нибудь видел практиканта? – Он завертел головой.

– Кусты осматривает, – проворчал Крюгер.

Практикант предпочел удалиться, блуждал по кустам на краю пустыря, словно искал там улики. Уж чего-чего, а улик там быть не могло.

– Да пусть, – отмахнулся Алексей, – лишь бы под ногами не путался. Зря мы его сюда привезли – ребенок еще. Обратили, кстати, внимание, на обочине брызги крови? – Он выбрался из канавы, присел на корточки, сделал паузу, дожидаясь, пока протарахтит тяжелый грузовик. – Вот, несколько капель. Жертву привезли сюда в багажнике легкового автомобиля или в кузове грузовика. Привезли, заметьте, живую. Вытащили, ударили чем-то тяжелым по затылку и сбросили в канаву. Падая, она зацепила откос, осыпалась земля – это по поводу крови. Дело происходило ночью, трасса пустая. В своих способностях убийца не сомневался – знал, что убьет с одного удара, поэтому вслед за девушкой в канаву не спускался.

– Похоже на то, – согласился Варламов.

– Ботинки туго зашнурованы, – сказал Крюгер. – Поэтому не слетели с ног во время падения. Рот заткнули, чтобы не кричала, руки связали, чтобы не брыкалась.

– Накрашена, но в меру, – подметила Лида. – На жрицу любви не похожа. Губы слегка подведены… были, пока помада не размазалась. Тушь на ресницах – тоже в меру, обильно не потекла. Одета – не на бал, но прилично. Может, с кем-то собиралась встретиться?

– Борис Давыдович, что со временем смерти? – спросил Варламов.

Эксперт поднял голову:

– Если судить по температуре печени, Виктор Павлович, часов двенадцать – шестнадцать. Точнее скажу после вскрытия. Хотя и после не скажу – много времени прошло. Навскидку, смерть наступила от двух до трех часов ночи.

– Жертву изнасиловали?

– Ну, извините, – хмыкнул эксперт, – мы ей под юбку не лазили. По внешним признакам, сексуального насилия не было. Позднее, молодой человек, все позднее… Удар, если вам интересно, нанесли тяжелым стальным предметом с продолговатым заостренным выступом. Подумайте, что это может быть. И мы тоже подумаем…

– Почему ее так долго не могли обнаружить? – проворчал Островой. – Оживленная дорога, белый день…

– Канава, – объяснил Алексей. – Пешие здесь не ходят, только машины проезжают. Даже собаки ее не почуяли – иначе устроили бы пир на весь мир… Кстати, кто ее обнаружил? – Алексей повернулся к сержанту патрульно-постовой службы. Милиционеры еще не уехали, ждали указаний.

– Они, – кивнул сержант. По курсу, метрах в семидесяти от места происшествия, на обочине дороги стоял старенький «Москвич-408». Пассажиры терпеливо ждали, не выходя из салона. – Пожилая семейная пара, – рассказывал патрульный, – ехали к дочери в Ордынку. Остановились, чтобы масла подлить в двигатель. Мужик и увидел труп. Перепугался, говорит, прыгнул обратно в машину, еще жена закричала: мол, мы тут ни при чем, наша хата с краю… Проехал немного, да, видно, совесть взыграла – остановился, побежал в мастерские позвонить. Вот сидят теперь, ждут, проявляют, так сказать, гражданскую сознательность.

– Из мастеровых, понятно, никто не подошел, – хмыкнул Варламов.

– Конечно, они же не дурные, – сержант оскалился.

– Островой, иди, опроси. Составь протокол, перепиши данные и пусть едут.

– Понял, товарищ майор, – Островой испарился.