Титановый бардак

— Я тебе про моторы что-то говорил? Ты же сам сказал Лихачеву, что мотор нужен такой как в Ярославле. Правда я тебе скажу уже иначе: не как в Ярославле, а более мощный. Ты пока изучай этот автохлам, — Василий Викторович махнул рукой в сторону стоящих Уайтов, Автокаров и Фрейтлайнеров, — а с моторами будем разбираться когда начнешь свои машины изобретать. У нас уже есть не шести, а восьмицилиндровый мотор сил так под двести, но, я думаю, к тому времени когда ты изобретешь тягач, у нас и трехсотсильные моторы появятся. Задачу понял?

— Понял. Но мне, скорее всего, потребуются помощники…

— Помощники? А я что, тебе не сказал? Ты с сегодняшнего дня работаешь главным конструктором минского КБ грузовых автомобилей и сам можешь набирать людей в свою организацию. Да, тебе же и директор понадобится, и бухгалтер… пойдем, познакомлю с парнем, который тебе поможет.

Еще через полчаса они вошли в двери большого красивого здания, поднялись на второй этаж и там, в большом с светлом кабинете, Василий Викторович представил его «человеку, который поможет»:

— Пантелей, вот, как и обещал, привел тебе автоконструктора. Для начала ему нужен грамотный директор, бухгалтер честный, остальных он и сам подберет — ну или снова к тебе за помощью придет. Ты телефон ему в квартиру поставил?

— Вась, я что, рожаю телефоны? Мог бы с собой из Москвы привезти: ну нет у меня лишних аппаратов! Я заказал, конечно, но привезут-то не раньше чем через месяц.

— А линия готова? Я тогда из Боровичей тебе пару десятков пришлю, должен будешь. Ладно, познакомились, пойду товарищу жилье покажу, а завтра ты кого-нибудь к нему направь чтобы помогли с хозяйством. Холодильник и стиралку не надо, а вот мебель и прочее всё…

— Какой-то ты, Вась, корыстный, чуть что, так «должен будешь». Нет чтобы хоть что-то от чистого, так сказать, сердца… Ладно, сделаю. А когда Петр Евгеньевич станки в Жодино привезет?

— Когда надо, тогда и привезет. У тебя же там конь еще не валялся, куда станки, в поле выгружать?

— Обижаешь, уже два цеха под крышу подвели, а остальное к весне…

— Ты сам-то в это веришь?

— К лету точно всё закончат. Борис Львович, а вы успеете проект грузовика к лету подготовить?

Затем Василий Викторович отвез его в выделенную квартиру (где уже стоял минимум мебели: деревянная двуспальная кровать, платяной шкаф и два стула), а затем, спросив «машину водишь?» и получив обиженный ответ «конечно!» отдал ему ключи от той, на которой возил его по городу, сказал:

— Тогда отвези меня на аэродром, а машина теперь твоя и она тебе очень пригодится. Въезд в гараж под домом — вон там, во дворе сбоку, охрана уже о твоей машине знает и всегда поможет ее поставить. Ну а идею Первого секретаря Белоруссии ты, надеюсь, уловил: завод тяжелых грузовиков будет готов к следующему лету и надо, чтобы ты сотворил для него автомобиль, который там выпускаться будет. Чтобы тебе не мучиться с выбором, начни с самосвала на семь с половиной тонн под двухсотсильный Кольчугинский дизель, я тебе через пару дней его чертежи установочные пришлю. Ну а если что — звони, поможем. Да, когда окончательно устроишься, сообщи Пономаренко — он нам передаст и мы семью твою сюда перевезем. Да, в твоем доме на углу столовая, она круглосуточно работает, так что пропуск всегда с собой носи: столовая только для жителей дома, а там тебя пока еще не знают. Ну, надеюсь, что ты страну нашу не подведешь… чего сидишь, поехали, меня самолет ждет!

Тридцать девятый год начался… незаметно. Ну, отметили, ну, куранты послушали: их, оказывается, уже ровно тринадцать лет по радио транслируют — просто без приемника передачи эти слушать раньше как-то не получалось. Затем сожрали тазик оливье, поспали — и снова за работу. Потому что время бежало очень быстро…

Время бежало быстро, а вот люди работали медленно. И не потому, что быстро работать не хотели, а потому что не могли — хотя работали они в основном хорошо. Впрочем, были и те, кто работать не хотел…

Яков Петрович Бауман собрал в руководимом им институте мощнейший коллектив из почти полусотни очень хороших специалистов, уже сделавших очень много в части производства различных порохов. Сам Яков Петрович химию знал не ахти уж как — но он хорошо разбирался в людях, поэтому и институтом руководил более чем неплохо. Однако некоторые «руководящие методы» Якова Петровича Аню приводили в оторопь, впрочем, когда она в начале января навестила Пугачев, он ей подробно рассказал о причинах их использования:

— Ты, Анна Федоровна, пойми: у меня в институте из вольнонаемных только восемь человек, а прочие все — расконвоированные. И раз уж их в кандалы не заковали, то они думают, что представляют из себя такую ценность, что простому люду с них только пылинки сдувать да в задницу целовать должно. И ни хрена работу делать не хотят, если с ними по-людски вести. А вот посадишь такого на голую перловку — сразу к нему и мысли умные в голову приходят, и старательность аж из ушей прет. Я вон давеча троих определил в карцере ночевать — так за неделю придумали, как древесную целлюлозу для производства винтовочного пороха приспособить!

— И как?

— Да что ты у меня-то спрашиваешь, я порох лишь черный знаю как верно сделать, а с пироксилиновым — знаю только, какие кислоты нужны, да и то потому, что накладные подписываю. Но ты, Анна Федоровна, отчеты их почитай, там все в подробностях расписано. Порох, правда, сорту не высочайшего выходит, даже я понимаю, что в артиллерию он непригоден, да и в ракеты не пойдет. Но в винтовки неплох он, и в пистолетный патрон неплох.

— А с ракетами нам что теперь делать?

— Так ежели мы матёрку в пехоту тратить не станем, то её как раз в артиллерию больше останется. Ещё Сокольский, из вольнонаемных, очень неплохой кордит изо льна произвел, вполне для ракет даже подходящий. Причем, подлец, из костры его делать придумал, а её-то, почитай, в стране девать некуда. Ты уж помоги мне его на награду представить, заслужил, думаю, орден какой — а сам я такую бумагу навряд напишу.

— Яков Петрович, хорош придуряться: бумагу он не составит…

— Я не составлю такую, чтобы её в правительстве утвердили без спора, а ты что хошь пиши — утвердят. Поскольку я — титулярный советник в отставке да на пенсии, а ты, как ни крути, начальник химического отдела в НКГБ.

— Ладно, уговорили вы меня. А теперь вопрос по этому деревянному пороху: под него всяко нужно новый завод ставить, а кто его возглавит? Сокольский, как я понимаю, баллиститными порохами из костры на своем заводе займется…

— В персонах я тебе, Анна Федоровна, никак не помогу. Потому как у меня работники хоть и грамотные, но как люди — дерьмо первостатейнейшее в большинстве. Вольных тоже не отдам, кроме Сокольского конечно, без них вся работа встанет: они-то хоть мне объяснить могут чем иные занимаются и рассказать, кто филонит. А ежели ты меня спрашиваешь как того, кто сам подобное производство выстроил, то так скажу: молодых на руководство ставить надо. Нынче-то студент идет грамотный, вы уж найдите лучших, среди учеников Ипатьева гляньте. А вот директоров — директорами берите офицеров отставных, из пехоты или лучше из артиллерии. Но не прапорщиков бывших, а тех, кто училища еще до войны заканчивал: я слыхал, вы таких к себе сотнями забирали если не тысячами. В пороховом деле дисциплина нужна, а они таковую враз наладят…

В конце апреля в Ленинградский порт было доставлено из Швеции оборудование для Галичского целлюлозно-бумажного завода. Как заметила по этому поводу Оля, скорее всего это было последней «предвоенной» серьезной поставкой иностранного оборудования в СССР. Потому что «международная обстановка» накалялась не по дням, а по часам и всем уже стало абсолютно понятно, что войны избежать не получится вообще никак.

Собственно, поэтому Петруха и переплатил шведам чуть ли не на треть от цены оборудования, оговорив, что шведы сами его в Галиче смонтируют и наладят. А так как площадку под завод подготовили заранее, то первую целлюлозу завод выдал уже в июле. А с бумагоделательной машиной шведы не успели: утром двадцатого августа война началась. Причем немцам даже не потребовалась провокация в Гляйвице: Польша объявила всеобщую мобилизацию (что само по себе было безусловным casus belli) восемнадцатого и отвергла германский ультиматум о ее немедленном прекращении. А раз началась война, то шведы быстренько известили заказчиков о форс-мажоре и радостно свалили на родину. Впрочем, никто особо не расстроился: ну, не начнется массовый выпуск туалетной бумаги, под которую машина и заказывалась — так не очень-то и хотелось, однако в Судиславле новенький заводик уже пороховой свою продукцию выдаст в срок: все оборудование для него изготавливалось внутри страны. А Судиславский патронный завод уже начал работу…