Страница 43 из 162
— Ирина Владимировна сама самолетом управляет, никого чужого не подпускает. Так что если хотите с ней поговорить, то вам в кинотеатр «Октябрь», она на премьеру своего фильма прилетела и пробудет там еще два дня.
На премьеру фильма товарищ Баранов не попал, так как все билеты были распроданы еще три дня назад. И на следующий день с билетами было так же бесперспективно — но когда он сообщил билетеру, что не фильм пришел смотреть, а поговорить с товарищем Лукьяновой, ему предложили «придти завтра к служебному входу, вас встретят и к Ирине Владимировне проводят».
Встретили. Проводили.
— Добрый день, Ирина Владимировна, я работаю начальником ВВС РККА и хотел бы у вас кое-что спросить по поводу самолета, на котором вы прилетели. Очень, знаете ли, необычная конструкция… это иностранная машина? Кто такие производит?
— Машина отечественная, производит мой завод.
— А с конструктором поговорить можно?
— Говорите.
— Что? Я имел в виду, с конструктором этого самолета.
— Ну так говорите. Это моя конструкция, я его спроектировала и построила, в основном вместе с мужем и другими товарищами.
— Вы?
— Что, непохожа на конструктора? Но тем не менее это так, так что задавайте свои вопросы. Вас ТТХ интересует?
— Что, извините?
— Тактико-технические характеристики?
— Ну, если можно…
— Самолет пассажирский, вместимость — один пилот и семь пассажиров, если один из пассажиров не побоится сидеть в пилотской кабине и пообещает за управление не хвататься. Сухой вес — две семьсот, потолок — семь пятьсот… практический потолок, а так я и на десять тысяч поднималась, правда без пассажиров и с полупустыми баками. Хотя когда мотор доведем, как раз десять тысяч будет нормой. Перегоночная дальность — полторы тысячи километров, крейсерская скорость четыреста тридцать, максимальная пятьсот двадцать. Что-то еще? Да, двигло — БМВ-VI в версии под восемьдесят восьмой бензин, собственными силами турбированный для повышения мощности.
— Извините, какая скорость?
— Крейсерская — четыреста тридцать километров в час.
— То есть почти вдвое быстрее любого истребителя… И чего же вы молчали? Эту машину нужно немедленно передавать в производство! Тем более что мы уже производим такие же моторы!
— Нет.
— Что «нет»?
— В производство передавать машину не нужно. Смысла нет.
— Это почему вы так думаете? — опешил Баранов.
— Ну как вам сказать… Вы по образованию кто будете?
— Ну… можно сказать, без образования, в смысле без авиационного.
— Ладно, попробую так объяснить. Во-первых, СССР производит не такие же моторы, а слегка похожие на такие. То есть на треть слабее и на шестьдесят килограммов тяжелее. С отечественным мотором самолет этот даже взлететь не сможет.
— Но можно же и иностранные…
— Однако отсутствие мотора — это вообще мелочь. И то, что наши доработки удорожают мотор вдвое — тоже мелочь. Но в конструкции самолета используются сплавы, содержащие довольно редкие металлы. Например, в самолете использовано почти что полтора килограмма металла под названием скандий.
— Но… но это ведь немного?
— Согласна, немного. Проблема лишь в том, что мы скупили вообще весь доступный в мире скандий, и теперь его цена поднялась до двухсот долларов…
— Мне кажется, что ВВС такие суммы не разорят.
— До двухсот долларов за один грамм.
Несмотря на отсутствие приличного образования (Петр Ионович смог окончить лишь начальную школу) считал начальник ВВС довольно быстро:
— Вы хотите сказать, что на один самолет было потрачено больше полумиллиона рублей?
— Нет, что вы! Столько было потрачено только на скандий, а в самолете еще очень много чего… чуть менее редкого и дорогого.
— Ирина Владимировна, а вы можете спроектировать может не такой хороший самолет, но обходящийся на уровне прочих машин? — резко погрустнев поинтересовался Петр Ионович. — Раз уж вы спроектировали столь выдающуюся машину…
— Попроще и подешевле? Наверное могу. Но опять-таки смысла не вижу. Потому что если я другую машину и спроектирую, то спроектирую её под нашу технологию, то есть под технологии нашего экспериментального завода, а вот их на серийных авиазаводах воспроизвести еще лет десять не получится. Так что лучше вы мне просто проекты ваших конструкторов на рецензирование посылайте, а я — если что в них не так окажется — их подправлю. Точнее, укажу на тонкие места.
— Ну… хорошо. А этот ваш… экспериментальный завод — он от какого наркомата? Если туда на обучение людей послать…
— Пятый экспериментальный завод Особого Девятого управления ОГПУ. Где он находится — не столь важно, а меня вы всегда сможете найти в Боровичах. Кстати, а не хотите туда слетать завтра? Час туда, час обратно — а удовольствия на полгода вперед.
— А… у вас же на аэродроме еще и охрана… или они не полетят?
— А вы просто пообещайте мне, что за управление хвататься не будете — и увидите полет с места второго пилота. Ладно, это лирика. А вот если вы всерьез заинтересованы в производстве по-настоящему хороших машин…
— Конечно заинтересован!
— Есть у меня идея на предмет запустить алюминиевый завод у нас в Управлении. Небольшой, для начала тысяч на пятнадцать тонн алюминия в год…
— Это уже немало! Я могу чем-то помочь?
— Можете. Причем можете и очень хотите: лично мне алюминий как таковой вообще не нужен, а вот недорогие авиационные сплавы…
— Но алюминиевый завод уже строится…
— Добейтесь передачи в Девятое управление глиноземного завода. Сырья для алюминия вы произведем столько же, сколько заводу и запланировано, но попутно добудем из него и скандий. Немного, пару тонн в год добудем — но сплав В-1461 весит даже легче чистого алюминия, а по прочности не уступит многим сортам стали. Просто для примера: на моем самолете обшивка толщиной всего в четверть миллиметра, и планер весит меньше полутора тонн. А аналогичный по прочности дюралевый весил бы уже больше трех тонн, даже ближе к четырем. Можно, конечно, и попроще сплавы подобрать, но… Ладно, надеюсь, мы друг друга поняли. Как что-то надумаете — вы знаете, где меня найти.
Из кабинета «женщины в белом» Петр Ионович вышел в глубокой задумчивости…
Когда начальник ВВС ушел и шаги его затихли, Лазарь Моисеевич приподнялся в кресте и вопросительно взглянул на сидящую у двери девушку. Та нажала какую-то кнопку на стоящем на столе ящичке и произнесла:
— Ирина Владимировна, к вам Каганович.
— Пусть заходит, — раздался хрипловатый голос из коробочки, и девушка, встав, открыла перед ним дверь в кабинет. В котором за столом сидела молодая женщина в ослепительно белом костюме:
— Лазарь Моисеевич, рада вас видеть. Что привело вас ко мне?
— Почему вы не приехали ко мне?
— Потому что у меня и здесь работы хватает. Еще вопросы?
Каганович поморщился, но вступать в пререкания счел ниже своего достоинства:
— Мне сказали, что вы в этом театре показываете довольно неплохой фильм, причем в цвете и звуковой…
— Именно так.
— Я думаю, что подобную технику необходимо поставить и в строящемся кинотеатре «Ударник».
— Это не ко мне. Но если вы закажете аппаратуру, то думаю, что где-то через год ваша заявка может быть выполнена. Через год после оплаты. Сейчас уточню…
Хозяйка кабинета встала, начала перебирать какие-то бумаги на полке, и Лазарь Моисеевич с изумлением увидел, что она одета в брюки. Широкие, покроя явно не мужского, но в брюки! И это на работе!!! «Вконец киношники распустились», подумал он, «точно надо их к порядку призвать»:
— Сейчас уже строительство заканчивается и эту аппаратуру необходимо передать в «Ударник» в течение месяца.
— Не выйдет, её раньше чем через год просто физически изготовить невозможно. То, что делается сейчас, пойдет в новые кинотеатры в Нижний Новгород, следующие два комплекта отправятся в Ленинград и Харьков…
— Мне кажется, что прежде всего необходимо обеспечить Москву…