Титановый бардак

— Не придется, — с самым надменным видом сообщила Ирина, — я уже заказала все, о чем мы с тобой тогда говорили, — продолжила она уже с улыбкой. — Поставки в начале февраля уже начнутся, в начале апреля все заказанное уже у нас будет. Но вот Ане всяко отдохнуть не выйдет: я у баварцев флюорита закупила чуть меньше двух тысяч тонн. Или чуть больше, я все время путаю: две тысячи длинных тонн, пришлось в них заказ формулировать чтобы из образа чопорной британки не выбиваться.

— А почему чопорной британки? — тихо спросила Светлана у Васи.

— А потому что Ира в детстве два года училась в школе Хэрроу, у нее английский — классический оксфордский. Так что на кокни она всяко не потянула бы, ее бы любой англичанин спалил: там народ статус незнакомца как раз по речи и определяет.

— А… ясно. Но платье красивое… очень.

— Свет, забирай это платье. Фигуры у нас практически одинаковые, тебе наверняка подойдет. Я вам всем ткани накупила, но платья сошью лишь дней через десять — так что ты просто чуть пораньше других в обновке прогуляешься.

— Оно такое дорогое… а как же ты?

— Да собственно за платье я всего шестьсот фунтов заплатила, двести пришлось пожертвовать больнице этой, так что настоящая его цена невелика и тебя смущать не должна. Да, джентльмены… и леди тоже: я в Амстердаме с компанией, провиант на суда поставляющей, договорилась и теперь капитан Арбенев при каждом заходе в порт будет забирать для нас колумбийский кофе и чай цейлонский. По триста имперских футов — это максимальный размер беспошлинного судового рациона.

— Так Арбенев на своем «Пионере» туда по три раза в месяц ходит…

— Вот именно. Без пошлин выходит вдвое дешевле там и впятеро дешевле, чем в Ленинградских магазинах. Сколько там до Нового года осталось?

Яков Александрович новый тысяча девятьсот тридцатый год отметил… довольно скучно отметил, сидя у себя в квартире с женой. И с сыном: Нина Николаевна решилась на ребенка в тридцатилетнем возрасте после, как она сама сказала, долгих обсуждений с доктором Гюльчатай Халматовной, которая смогла её убедить, что «всё будет хорошо». Но отметил он не столько Новый год, сколько первую годовщину переезда в этот странный городок, на глазах превращающийся в настоящий город.

А вот в году уже позапрошлом, как раз за день до наступления Нового года, к нему на квартиру зашли два молодых мужчины — и жизнь бывшего генерал-лейтенанта резко изменилась. Сразу и бесповоротно, после того как младший, выглядевший как решивший щегольнуть пролетарий, сообщил:

— Добрый вечер, господин генерал-лейтенант, до нас дошли сведения, что вас в самое ближайшее время собираются убить. К сожалению, мы здесь помешать этому не в состоянии, поэтому вам и Нине Николаевне лучше поехать с нами: у нас вас точно никто не достанет.

— Извините, но мне хотелось бы уточнить…

— Это вы нас извините, — прервал его старший (и очень крупный) мужчина, — мой коллега очень спешит и волнуется, а потому забыл представиться. Я — начальник Особого Девятого управления ОГПУ Сухов, а он — особоуполномоченный Девятого управления Петр Климов. Прошу удостовериться, — с этими словами выложил перед Яковом Александровичем свое удостоверение. Младший смутился, немного замешкался, но тоже достал свою «корочку».

— Наше Девятое управление находится в Боровичах, это в Ленинградской области, и нам действительно стоит немедленно отправиться туда. Поскольку в город, да и вообще в район полностью закрыт доступ праздношатающимся командирам Красной Армии и любым сотрудникам ОГПУ, не являющихся работниками нашего Управления.

— Это, как я понимаю, арест?

— Пока нет. Пока в том смысле, что для нашего Управления ваша жизнь представляет определенную ценность… очень значительную ценность, и если мы не найдем иного способа сохранить её, то и арест — в качестве меры по её защите — мы не исключаем. Однако лучше все же этого избежать.

— А кто меня, по вашему мнению, будет убивать?

— Конкретно убивать будет скорее всего некто Лазарь Коленберг, но даже если мы его пристрелим заранее, то его легко заменять на другого подонка.

— Я же говорила, что он очень странный, — тихо проговорила сидящая рядом с генералом Нина Николаевна.

— Еще раз: он — всего лишь пешка, а инициатором вашего убийства является Уншлихт. Редкостная мразь, но пока по ряду причин мы его терминировать не можем.

— Что, простите, не можете?

— Отправить на встречу с бывшим начальником, — с довольно злобной улыбкой уточнил высказывание старшего товарища Климов. — Приходится, блин, политесы разводить…

— Ну, допустим, я вам поверю…

— Нина Николаевна, попрошу вас быстро собрать самое необходимое и для вас ценное: письма там, вещицы какие-нибудь. Все остальное завтра-послезавтра упакуют наши люди и перевезут в Боровичи в полной сохранности… то есть мы надеемся, что в сохранности, но ведь все люди — люди, вдруг что-то уронят или сломают ненароком…

— Я же сказал лишь «допустим»…

— Яков Александрович, скажу просто, но вы, как человек военный, меня поймете: мне насрать на то, что вы говорите, — слегка вспылил Сухов. — Мы, то есть вы с Ниной Николаевной и мы с Петрухой через два часа выезжаем с Московского вокзала. Нина Николаевна, товарищ Климов в звании равен вашему супругу, так что потрудитесь выполнять приказ старшего по званию. Главное — ордена не забудьте захватить, у нас не принято стесняться боевых наград.

— Они нам не верят, — выглянув в окно, с показной грустью сообщим Сухову Климов.

— И наверняка думают, что «Роллс-Ройс» товарища Кирова мы угнали, — ответил ему Сухов. — Причем вместе с самим Сергеем Мироновичем. Заходите, не заперто!

Дверь приоткрылась, в нее просунулась голова Кирова:

— Всё, я тутошнему начальству сообщил о Слащеве. Еще что-то надо? Вы готовы?

— Буквально десять минут, вы зайдете или в машине подождете?

С того удивительного вечера прошел год, и год этот был очень интересным. В том числе и тем, что в организованном при этом Девятом управлении военно-тактическом училище теперь работало почти четыре десятка бывших белых офицеров, большинство из которых приехало из-за границы по личным приглашениям генерала. Ну и прочими «интересными мелочами»…

Так уж исторически сложилось (благодаря Свете, которая руководила городом и Ире, которая нарисовала «желаемый внешний вид» Заводского микрорайона), что все попаданцы теперь жили в одном доме и даже в одном подъезде. То есть вообще-то подъезд в этом четырехэтажном доме был вообще один, на первом этаже размещался книжный магазин, а шесть квартир… На самом деле пять, шестая в качестве именно квартирой вообще не числилась и формально считалась «служебным помещением Девятого управления», но на самом деле в ней решались всякие «вопросы ограниченного ознакомления» — и всякие совместные праздники в ней же отмечались. Так что ближе к обеду первого января все взрослое население дома снова собралось у большого стола. Поначалу разговоры у мужчин шли сугубо застольные, дамы бурно обсуждали, какие она хотели бы себе сшить наряды из привезенных Ирой тканей, но когда этим темы иссякли, Ирина вдруг поинтересовалась у Ани:

— Да, вчера забыла спросить: ты успела сделать то, что я просила?

— Частично.

— В каком смысле «частично»?

— Ну, химия там не самая сложная, с ней вообще ребята Фаворского справились, еще до твоего отъезда. Но в лабораторных условиях пока получается производить в сутки грамм двести…

— А как насчет промышленных объемов? Ты же обещала!

— Ир, я же не настоящий сварщик! Там в процессе такая ядреная химия прет, что все оборудование нужно слоем в палец платиной покрывать!

— То есть, ты хочешь сказать, в нашем прошлом будущем заводы из платины строили?

— Нет, их из титана делали. В смысле, реакторы все и прочее оборудование.

— Ну я же говорила, что нужен титан!

— Всем нужен титан, — миролюбиво заметил Валера, видя, что тон разговора начал повышаться.

— Мне не нужен, — сообщил Саша, — но это не значит, что мы не должны налаживать его производство. Между прочим, у меня есть несколько идей по этому поводу.