Титановый бардак

— Я лишь хочу поддержать представление товарища Кржижановского о присвоении этого же звания замечательному ученому Смирнову Валерию Федоровичу и его супруге, выдающемуся химику Смирновой Анне Федоровне за… — Берия замялся.

— За разработку новых источников энергии, — пришел ему на выручку Кржижановский.

— Да, именно за новые источники. А за выдающиеся достижения в деле укрепления Советского Союза хочу представить к званию Героя Соцтруда Петра Евгеньевича Климова.

— Вы что-то хотите добавить? — спросил Сталин у дернувшегося было Мессинга.

— Я просто уточнить хотел… ведь мое представление было на Героя Советского Союза…

— А мы еще до вашего представления не дошли. Но раз уж вы решили несколько поспешить, я бы предложил немного изменить вашу формулировку, ну чтобы не выглядело, что оба звания он за одно и то же получает. Скажем, «за выдающиеся достижения в развитии идей социализма в мире», так ведь тоже верно будет?

— Ну…. Да.

— Отлично. У нас, по сути, осталась только Климова Светлана Юрьевна, очевидно заслужившая звания Героя Социалистического труда за формирование учебных программ советских школ и огромную идеологическую работу среди молодежи, и Суворова Ольга Дмитриевна, безусловно заслужившая это звание за огромный вклад в развитие экономики СССР, так? Ну, вроде на сегодня всё.

— Я думаю, что не совсем, — улыбнулся Лаврентий Павлович. — Мы сегодня приняли решение о присвоении высоких званий Героя Социалистического труда девяти генерал-полковникам Особого девятого управления НКГБ. Но я бы хотел заметить, что все они трудились на благо нашей страны, причем трудились героически, под руководством товарища Сухова. Который, кроме этого руководства, обеспечил и материальную основу всех их достижений. Насколько мне известно, сейчас практически все стрелковое вооружение Красной армии производится на разработанных товарищем Суховым станках, а уж что касается…

— Спасибо, Лаврентий Павлович, вы очень вовремя указали на наше упущение. Мы, думаю, единодушно поддержим это представление… устное представление, поскольку тематика работ товарища Сухова относится к особо секретным… и сегодня же соответствующие указы… закрытые указы Президиума Верховного Совета будут подготовлены. Ну а чтобы не отрывать лауреатов от работы, я думаю, что завтра с утра мы с Лаврентием Павловичем посетим Барановичи и вручим им заслуженные награды.

— Ну и зачем был нужен этот цирк? — поинтересовался у Сталина Берия после того, как заседание закончилось и все его участники разошлись.

— А мне просто захотелось посмотреть на рожу козломордого, когда он узнает, что вручать Звезды будет не он. Шучу, просто руководители Девятого управления давно заслужили официальное признание, а Секретариат Президиума слишком уж обленился. Сейчас наш староста им пинки животворящие раздаст — и постановления о награждениях бойцов больше не будут там мариноваться по несколько месяцев.

— Вот что значит постоянное общение с Ириной Алексеевной! — усмехнулся Берия. — Впрочем, я тех же слов набрался от Смирнова… А ты действительно хочешь завтра в Боровичи ехать?

— Даже лететь: мне Баранов сказал, что их новый самолет, то есть 410М2, в принципе можно уронить только прямым попаданием их же новой зенитной ракеты. Вот и проверим заодно.

— Хорошо, я их предупрежу.

— Не надо, пусть это окажется сюрпризом. Ты же сам говорил, что все они всегда собираются у себя в Боровичах на Новый год и Первое мая, так что мы их всяко всех там застанем.

— А вдруг…

— А для вдруг у нас есть специальные люди. Они все уже в городе и никуда ехать в праздник не собираются. Так ты со мой? Люди-то из твоего ведомства…

Когда самолет опустился на Боровичском аэродроме, выяснилось, что «подлежащие награждению» товарищи как раз собираются в городском Дворце культуры на какое-то закрытое мероприятие. Настолько закрытое, что охранник на входе в здание даже дернулся на предмет «не пущать» — правда, вовремя одумался, но все равно попытался побежать и предупредить собравшихся о гостях. Но грозный рык Лаврентия Павловича «Стоять!» эту попытку пресек и в зал они вошли «внезапно». Однако то, что случилось дальше, Берию слегка удивило. То есть его удивило то, что сидящие в зале десять человек ни малейшего удивления не продемонстрировали, а Светлана Юрьевна, увидев незваных гостей, помахала приветственно рукой:

— О, Лаврентий Павлович, Иосиф Виссарионович, хорошо, что вы к нам заехали. Мы сейчас собираемся взглянуть на новую Ирину работу, присоединитесь? Надеюсь, будет интересно.

Сталин тоже несколько удивился подобному приему, но постарался не подать виду:

— Мы с довольствием присоединимся, но сначала проведем торжественную часть. Тут Президиум Верховного Совета как-то неожиданно решил наградить отличившихся товарищей к празднику, и, нам кажется, смотреть работу Ирины Алексеевны всем будет приятнее после получения заслуженных наград…

Сама процедура награждения прошла несколько необычно: Сталин на память зачитывал строки из постановлений, Берия подавал ему награды для вручения, затем Иосиф Виссарионович жал руку новому Герою — и всё. Вроде бы буднично, но невероятная торжественность события просто переполняла зал, и все, включая руководителей страны, это чувствовали аж до дрожи. А когда церемония закончилась, Сталин «предложил переходить к праздничному концерту». Вроде как пошутил в попытке снизить зашкаливающее напряжение, но нечаянно угадал:

— Не совсем концерт будет, — сообщила Ира, успевшая повесить Звезду на свой костюм и потихоньку поглаживающая ее рукой, — но, надеюсь, будет весело. И очень хорошо, что вы приехали: я сняла новый фильм и мне… всем нам очень важно узнать ваше мнение о картине.

Фильм начался необычно: никаких титров, на экране сразу появился сельский пейзаж, затем камера переместилась на сидящего на лавке у деревенского домика старика. И сидящего рядом с ним Гайдара, которому старик что-то рассказывал. Что-то: сначала было лишь видно, что старик тихо говорит, а слова разобрать было невозможно. Но чуть позже стало слышно: «а подпоручик кричит: "ссыте на портянку и дышите лишь через нее!"» — и вступление на этом закончилось, а на экране появилась старая крепость и сидящие невдалеке от нее солдаты. В форме царской армии…

Сталин с напряжением смотрел на разворачивающиеся на экране события, иногда недовольно морщился, но ничего не говорил. Когда солдаты, сидя у тела убитого офицера, читали поминальную молитву, молчал, а когда унтер, обращаясь к убитому, горестно сообщил «ну все, вашбродь, прогнали мы супостата ссаными тряпками, век вас за это помнить будем и детям завещаем», просто замер в кресле.

А когда на экране появились титры…

Сначала на фоне сидящих у стены бойцов возникла надпись «Они сражались за Родину», а изображение солдат сначала стало черно-белым, а потом стало потихоньку гаснуть. Затем надпись поползла вверх, и в правой части экрана пошли обыкновенные титры, а в левой шли кадры, снятые уже на нынешней войне. Горящие танки — наши горящие танки, падающие под вражескими пулями солдаты — наши погибающие солдаты. Санитары, вытаскивающие едва живого летчика из самолета, рыдающая женщина-военврач и санитары, выносящие из палатки полевого госпиталя носилки, покрытые плащ-палаткой…

А затем титры сместились влево, а на правой части показались другие кадры с войны — множество немецких сгоревших танков, пылающие вражеские самолеты, поле, усеянное березовыми крестами, на которые были надеты немецкие каски. А в конце — во весь экран — по Красной площади парадным маршем прошли советские бойцы.

Когда в зале зажегся свет, Сталин еще несколько минут молчал. Лаврентий Павлович, повернувшись к Ирине, высказал свое мнение:

— Сильный фильм, и, мне кажется, очень нужный, именно сейчас нужный. Но то, что солдаты выражаются нецензурно…

— Ни одного матерного слава в фильме на слышно, — тихо, но очень настойчиво ответила Ира. — Я специально две недели звук сводила…