Титановый бардак

— Вы думаете… ладно, я попросил Станислава Густавовича другой вопрос прояснить.

— Что же до троебалтии, то тут без вариантов: в качестве отдельных стран они для нас не только бесполезны, но и объективно опасны. В качестве союзных республик — просто вредны, там население заражено национализмом и любой уровень независимости от руководства страны приведет к возрождению там нацизма. Так что — российские губернии, в смысле, области. А лучше — отдельные национальные районы в составе существующих областей. С правом выпуска школьных учебников на национальных языках, но строго за свой счет, ну и так далее.

— То есть присоединение к Ленинградской и Псковской?

— А так же Виленской и… мы же вроде договаривались Восточную Пруссию тоже забрать?

— Нам ваши предложения ясны. А что скажете про остальные страны? Мне лично ваше мнение интересно.

— Венгры, скажем, люди вполне адекватные. Если… когда Хорти с приспешниками повесим, они лет за пять в чувство придут. Особо помогать им не нужно, они народ трудолюбивый, сами справятся — и наши затраты тут ограничатся расходами на комендатуры, которые будут за порядком следить. Причем лишь первое время, пока они мирную жизнь не наладят, а потом пусть и за поддержание порядка нам платят.

— А приказ «венгров в плен не брать» вы издали потому что они адекватные?

— Ну, отморозков мы же уничтожили, а остальные — именно будучи адекватными — осознали, что будет с теми, кто к голосу разума не прислушается. Они — венгры — люди понятливые, они уже прислушались. Австрийцы — тоже, разве что у них социализм строить совсем бесполезно: мы им и за пару поколений даже не сможем объяснить, чем социализм отличается от национал-социализма. А чехов и словаков нужно разделить. Чехи в массе своей ментально рабы, вон они как на Гитлера героически работали. Словаки более вменяемые, так что если их отдельно взять, то страну можно в обозримые строки и к социализму склонить, и в экономике подвинуть в нашу пользу, причем взаимовыгодно. А Германию однозначно денацифицировать и сделать социалистической.

— Вы пропустили Румынию и Польшу…

— Северную Добруджу мы к Молдавии присоединяем? А все остальное… ни копейки им не давать, пусть живут как хотят. Еще и границу выстроить, чтобы никто ее пересечь не мог… да мне вообще на румын плевать. Лично мне, это особо отмечаю. Ну а поляки — этим поставить, скажем, Рокоссовского генерал-губернатором, пусть пшеков в чувство приводит совершенно недемократическими методами. Интеллигенция там полностью антисоветская, их не перевоспитать — так не расстреливать же нам их всех? Патроны тоже денег стоят, так что пусть Константин Константинович их вешает, по закону, конечно.

— Как то вы… жестко.

— Против СССР сколько поляков воевать пошли? Да почти все, кому оружие Гитлер или Чемберлен в руки сунул.

— Черчилль…

— Уинстон просто это оружие не отобрал, хотя разницы действительно для меня нет. Я всего лишь экономист, и исхожу исключительно из экономической целесообразности. Мы должны обеспечивать счастливую сытную жизнь в первую очередь для наших граждан — тогда и за границей народ поглядев, как хорошо мы живем, возможно захочет жить так же.

— А если не захочет?

— Так и хрен с ними, мы что им, доктор что ли? Хотят сдохнуть — их право. Лишь бы к нам не лезли…

— Вот последний момент вы, мне кажется, не раскрыли.

— Через год, самое позднее через два всех тех, кто полезет, мы просто распылим на атомы. А имея в виду, что на первом месте у нас стоит благосостояние собственных граждан, распылим даже не переживая по этому поводу.

— Вы про новую бомбу? — поинтересовался, явно поежившись, Станислав Густавович.

— И про нее тоже. Хотя тем же полякам или румынам и старых у нас хватит — исключительно из тех соображений, что свою территорию заражать радиоактивными осадками не комильфо.

— Ясно… с вами ясно. Слава, а твои соображения по сегодняшнему вопросу?

— А что Слава-то? Ольга Дмитриевна все очень понятно объяснила, и я с ней согласен.

— Да ты всегда с ней согласен! Впрочем, с ней действительно спорить сложно. Ольга Дмитриевна, спасибо за исчерпывающий доклад, а ты, Слава, все что я просил, сегодня же мне подготовь. Да, совсем забыл: Ольга Дмитриевна, вы обещали и восстановлением Украины заняться, так когда?

— Я обещала заняться восстановлением новых областей России. Планы у меня уже готовы, а предложения по персоналиям… я имею в виду, по поводу первых секретарей обкомов, я пришлю вам в пятницу. Нет, в понедельник: первого мая вы, скорее всего, будете очень заняты…

— Хорошо. Но теперь, в свете ваших прочих предложений, возник вопрос и по Молдавской республике. И мы хотели бы, чтобы вы и её своими заботами охватили…

— Ну, что у нас новенького? — спросила собравшихся за ужином товарищей Оля, вернувшись из Москвы.

— Тебе вообще или в частности? — ухмыльнулась Аня. — Если в частности, то ничего: мы же теперь никто и звать нас никак, разве что пока приглядываем за тем, как Большая Девятка управление перехватывает.

— А если вообще?

— Если совсем вообще, то старик Бауман наладил у себя производство новой ракеты КУРС. То есть ракета та же самая, но теперь выпускается с фугасной, термобарической и противопехотной осколочной боеголовкой, и делается их теперь по шесть сотен в сутки: Яков Петрович свою Сталинскую премию отрабатывает на сто сорок шесть процентов. Семьдесят два года — а пашет как заводной! Правда, на него теперь с полсотни колхозов пашет: порох для этих ракет у него строго конопляный.

— А мне вот интересно: если бы у нас не было налажено производство лавсановой нити, из чего бы провода для этих ракет мы делали? Шелковые?

— Если тебе очень интересно, то рассказываю: в СССР выпуск лавсановой нити в Мытищах наладили исключительно для изготовления как раз ниток для ПТУРов, и лишь потом сообразили, что из этих ниток можно и одежду делать. Точнее, подсчитали, что если одежду не делать и ограничиться лишь ПТУРами, то веревки эти золотыми окажутся — так что придумали бы лавсан и без нас.

— Ага, и ПТУРы без нас придумали бы, правда попозже…

— По ракетам у нас вообще все чудесно, — добавила Ира. — Бисноват доработал тепловой прицел для ракет воздух-воздух, их уже на «Дельфинах» испытали и в серию запустили. Они теперь даже днем, если не против солнца, с вероятностью больше пятидесяти процентов в выхлопную трубу мотора попадают. Правда это Ане дополнительный головняк создает…

— Это не мне, — пояснила Аня, — а только заводу, который на холодильники фреон гонит, а я к этому заводу уже никак не отношусь.

— А что с этим заводом?

— С заводом ничего, просто у Матуса Рувимовича детекторы охлаждаются фреоном, и на каждую ракету тратится его литра по полтора. Точнее, на каждый пуск, так что если самолет никого не сбил и с ракетами вернулся, их снова заливать приходится. Но это мелочь, просто на заводе очень долго мучились с производством баллончиков для перезарядки. Впрочем, проблему уже решили, а то, что флюорит аж с Дальнего Востока таскать приходилось, уже не критично: Георгиев с Сашиной подачи уже в Петриче добычу налаживает. А чего тебя-то это вдруг срочно заинтересовало?

— Да думаю где денежку дополнительную добыть: Сталин меня попросил и для Молдавии план восстановления составить. Есть мнение, что товарищ Струмилин опять решил на меня работенку свою спихнуть.

— Нет, Оль, ты не права, — отверг ее инсинуации Саша. — Струмилин пускает тебя в роли грегари в гонке: ты его просто подтягиваешь к месту, откуда он уже может спуртовать.

— То есть в роли вьючного ослика, который тянет на себе его поклажу…

— Оль, ты просто велоспортом не интересовалась. Грегари — это человек, кто обеспечивает победу команде в целом, при этом как правило оставаясь в тени. В переводе с итальянского это, конечно, означает «слуга», но в переводе с велосипедного — это человек, который ведет капитана к победе. Буквально на себе тащит, и не вьюк, а самого капитана, ради общей победы. И для Струмилина ты — лучший грегари. Не потому что за него работу тянешь, а потому что он-то за всю экономику страны отвечает, а ты его прикрываешь на нашем участке, давая ему сосредоточиться на главных задачах. Согласись: в планировании работы Девятки без тех же многолетних посиделок на этой нашей кухне хрен разберешься, и ты, как грегари на подъеме, тащишь Струмилина на самом тяжелом участке трассы, оставляя ему силы для победы во всей гонке. И он в этой бешеной гонке побеждает, но без твоей, воистину неоценимой, помощи он бы не справился.