Титановый бардак

— Ну хорошо. Когда у нас очередное заседание Ставки? Пообедать успеем?

По настоянию Иры боровичане, если приходилось пользоваться самолетами, никогда не летали больше чем по трое в одной машине. Из Москвы Ирина взяла с собой Петруху и Олю, Александр Андреевич другим бортом отправился обратно в Минск, а Светлана осталась в Москве улаживать какие-то свои «учебные» дела. И, понятное дело, по дороге разговор о том, что еще можно сделать на фронтах, продолжился:

— А мы успеем выстроить намеченную Свечиным линию обороны? — спросил у Оли Петруха.

— Мы — ни в коем случае. А вот штаб Слащева успеет. Яков Александрович уже под это дело припахал генерала Карбышева, а Дмитрий Михайлович Гродненскую линию за три недели обустроил так, что ее нам сдавать не пришлось. Он сейчас уже на Саксагане оборонительную линию строит, положив толстый болт на Кукурузника вместе с Жуковым. С рабочей силой там сейчас проблем нет…

— Это почему? — удивилась Ира. — Вроде Хрущев там приказал народ массово мобилизовывать, мужиков — в армию, баб — на рытье окопов…

— Там беженцев толпы, Карбышев организовал из сортировку и всех, кто лопату в руках держать умеет, к себе забирает.

— А местные власти как на это смотрят?

— По крайней мере не мешают. Они-то вообще не понимают, что с беженцами делать, а у Карбышева их по крайней мере кормят-поят и какую-то крышу над головой обеспечивают.

— Откуда там столько крыш?

— Отправили им палатки, тысяч десять, пока хватает. Опять же, с еще не занятых немцами территорий народ уже организованно вывозится. Так что кому копать — пока есть. Я тут планирую уже эвакуацию народа подальше в тыл, но это уже ближе к концу августа сделать получится. А от тебя нам потребуется все это с воздуха прикрыть.

— Прикрывать — это не ко мне, а к Баранову и Жикареву. Мне товарищ Сталин персонально запретил на бомбежки летать.

— А я не про это. Сколько ты сможешь «Дельфинов» за пару недель еще сделать? И Сушек?

— Вот я ночами сижу с напильником и самолетики под кроватью вытачиваю. В Комсомольске завод больше трех «Дельфинов» в сутки сделать не может, а с Сушками пока хорошо, если они серию за две недели соберут.

— Серия — это сколько?

— Там всего десять стапелей. Но даже если еще стапелей понаставить, быстрее не получится: рабочих подготовленных нет. Я немножко успела Ирьянову в Семеновке помочь, там теперь в принципе можно наладить выпуск планеров для «Дельфинов»… точнее, сборку: оборудования для сварки титана там нет, каркас планера все равно в Комсомольске делать будут. Вася сказал, что к зиме сварочное оборудование сделать успеет, но опять же: где рабочих-то брать?

— А Хабаровск? Там же вроде тоже авиазавод есть.

— Авиаремонтный, там только моторы умеют ремонтировать. Причем медленно и печально.

— С этим ясно… А как насчет переоборудовать Иркутский завод под выпуск новеньких «Арок»? Моторов-то теперь вроде хватает.

— Та же проблема: сварщиков нет, и оборудования нет. Там одна аргоновая камера для сварки фюзеляжа… да и титана у нас не хватит. Нет, пока даже дергаться в эту сторону не буду. В конце-то концов, есть Лаврентий Павлович, есть Иосиф Виссарионович — и зачем нам их работу на себя брать? Нам что, делать больше нечего?

— Ты права. Кстати, вовремя мы развели Грабина и Петрова. Федор Федорович сейчас в Нижнем спокойно делает по два десятка гаубиц в сутки, а Василий Гаврилович в Подлипках — столько же трехдюймовок.

— И вот нахрена нам трехдюймовки? — поинтересовался Петруха, ранее молча слушавший «женские разговоры».

— Так он пушки без лафетов делает, мы их все отправляем в Минск, где на тракторном из жестяных БТшек получаются вполне приличные самоходки. Это же не старая трехдюймовка, Валя сказал, что это уже близко к ЗиС-3. А еще сказал, что БТшка с дизелем и этой пушкой — то, что надо для поддержки пехоты против танков.

— А КУРС тогда зачем в Оренбурге Бисноват делает?

— Какой курс? — решила уточнить Ира.

— Кумулятивный управляемый ракетный снаряд, это ПТУР наш. Но Бисноват их пока максимум полсотни в сутки делать может.

— Если бы полсотни, — вздохнула Оля, — у него хорошо если пару десятков в день выпускать получается. Там порох конопляный, который Бауман-старший делает, а вот с коноплей у нас напряг серьезный, до осени пополнения не ожидается.

— Ну, тогда конечно… то есть все плохо?

— Правильнее сказать «не все еще хорошо». Но одно то, что мы Белоруссию удержали, очень много жизней спасет. Да и блокады Ленинграда скорее всего не случится.

— А тогда на кой хрен мы метро под Ладогой выстроили? — сердито пробормотала Ира.

— А если бы у нас не получилось так фронты держать? Да и в любом случае лишняя железная дорога туда не помешает, мы же сейчас именно по ней и бомбы, и топливо для наших самолетов в Ленинград и возим. Ты же вроде фиников в кизяк вбамбливать собралась, а для этого и керосина много нужно, и бомб. Кстати, когда думаешь процесс начинать?

— Уже. Я надеюсь, пока мы тут по столицам разъезжаем, окружение Выборга уже полностью выбомбили: по плану там как раз к обеду должны были порядка тысячи тонн чугуния финикам на головы высыпать мелкими порциями. Домой прилетим — уточним диспозицию…

Дома, уже за ужином разговоры «про войну» продолжились:

— Я вот одного понять не могу, — начала Аня, — почему на Украине у нас с авиацией так хреново? Там же только новеньких Поликарповских истребителей под тысячу.

— Было под тысячу, — недовольным голосом ответила Ира. — Но ты просто не учитываешь того печального для нас факта, что британцы с немцами не воюют, а в нашу войну у Гитлера семьдесят процентов авиации как раз против Англии было задействовано. Так что сейчас против нас у фашиста истребителей больше четырех тысяч, бомбардировщиков шесть с лишним тысяч, да еще всякие Румынии с Венгриями под тысячу машин на юг подбросили. А когда фашисты поняли, что у нас их просто валят пачками, они большую часть авиации как раз на Украину и перенаправили. И надо учитывать, что еще тысячи полторы «французов» уже подтянулись, так что если считать по головам, то у немцев в воздухе должно быть тотальное превосходство.

— Должно?

— Вот именно, все же Баранов и Жикарев смогли что-то сделать, и превосходство хотя у немцев и есть, но отнюдь не тотальное. Но опять же: большинство командиров авиаполков ссут докладывать о высоких потерях и стараются снизить их просто не пуская самолеты в небо.

— А чего ссать-то?

— Они знают, что этот, извини за выражение, маршал победы или кукурузник за высокие потери в полку комполка и расстрелять не постесняются. Прецеденты уже были…

— Как думаешь, Сталин их расстреляет?

— Я не думаю. Но знаю: если не расстреляет Сталин, то у нас есть хороший человек Петруха, он справится.

— Даже не почешусь, — усмехнулся Петя, — Скорохватов уже приказ получил, что если эти два до пятнадцатого останутся на свободе, чтобы к вечеру их нужно было хоронить.

— Света говорила, что еще какого-то финна надо…

— Уже не надо.

— Света передумала?

— Шальной финский снаряд, никто, понимаешь, не застрахован…

— Света сказала, что вообще весь Коминтерн валить надо, кроме Димитрова и Готвальда, — задумчиво произнесла Гуля.

— Мне она такого не говорила.

— Мне говорила, потому что тебя это не касается.

— Как это? Удобный случай все списать на фашистских диверсантов.

— Нет, ситуация не та, чтобы людей диверсантами еще запугивать. А вот пьянство и стресс подойдет. Жалко только, что там только Готвальд — хронический алкоголик. Хотя, может, оно и к лучшему: Сталин его уже просил вылечить, так я и вылечу. А другие пусть с расстройства какого-нибудь напьются до потери пульса или, скажем, инсульт от переживаний схватят.

— А есть кому работать?

— Хы, ты все еще думаешь, что Крупе лично я помогала с супругом встретиться? Персонал-то там лично я готовила… не весь, но нам хватает.

— Блин, у нас война, а мы тут обсуждаем, кого и как из руководства страны завалить, — с тоской в голосе высказался Валера.