Страница 17 из 58
— А потом их помощь и не понадобилась. Меня начало тошнить от мужчин.
— Ой, что-то сверхами понесло, елы-палы! — Аленка вывернула голову, увидела, что я замерла с ершиком, и поторопила: — Ты три, не бойся! Я железная!
Я провела щеткой по спине, глядя, как едва тускнеет рисунок тату в месте касания. Кожа по-прежнему была белой, будто нетронутой.
— Я сама не знаю, кто я, Ален. Знаешь, что я сделала с Артуром?
— Оторвала хвост, елы-палы? — с воодушевлением предположила медоедка.
— Нет. Я его укусила!
Аленка резко села, вытянувшись на руках.
— Куда?
— Плечо.
— След остался?
Она даже про «елы-палы» забыла.
— Остался.
— Розовый или багровый, елы-палы? С выемками под зубы или просто ореол?
— Я не всматривалась.
— И не сфотографировала, елы-палы?!
— Нет, конечно.
— Зря, елы-палы! Ой, зря! А свидетелей не было? — с какой-то надеждой спросила Аленка.
— Был. Яр.
— А-а-а! — Аленка завалилась на массажный стол так, будто ее убили. — Дева, ты попала, елы-палы. Если Артур не использует этот козырь, я сама буду топить за его кандидатуру в главы шерстяных.
— Что ты имеешь в виду? Как использует?
— Ты с ним три года встречалась, поймала букет невесты, еще и укусила, елы-палы. Да у тебя на горизонте маячит белое платье, елы-палы! Как пить дать, он заявит на тебя права.
— Но я человек.
— Один из твоих родителей нет. Этого может быть достаточно, елы-палы!
— А если я против? У вас же силой никого принудить не могут?
— Силой нет, а вот хитростью — да. Даже если не женитесь, могут заставить взять ответственность.
— Звучит ужасно. Я уверена в том, что я человек и не оставила метку.
— А то, что тебя тошнит от человеческих мужчин, Артур знает, елы-палы?
— Знает.
Аленка засунула голову в дырку для лица и загудела, как паровоз.
— У-у-у, надо подумать, елы-палы! Надо подумать!
Тень тоже говорил, что Артур может что-нибудь провернуть. Аленка подтвердила.
В полной тишине мы стерли медведя со спины медоедки.
— Я завтра приеду, елы-палы. Обещаю что-нибудь придумать! — с этими словами Аленка испарилась так же быстро и внезапно, как и появилась, а я легла спать.
В этот раз сна было ни в одном глазу. Я смотрела в окно на темное небо, поэтому прекрасно видела, как на подоконник спустился мужской силуэт. По широким плечам, по узкой талии, по движениям я сразу поняла — Яр.
Сердце застучало как бешеное, но я не двинулась с места.
Окно бесшумно открылось.
Порыв ночного воздуха ворвался в комнату и принес с собой умопомрачительный аромат курочки-гриль, заставляя тут же поднять голову.
Мне не почудилось? Кажется, я даже готова спорить, что она обмотана в лаваше. Я ее просто обожала! В паре со сметанно-чесночным соусом она расправлялась с моим стрессом на раз. Илья всегда покупал мне курочку-гриль из палатки у Северного вокзала во время сессий. Там готовили ее так, что можно съесть пальцы.
Откуда только Яр узнал?
Пакет с шуршанием приземлился в угол подоконника, а сам мужчина ступал абсолютно бесшумно.
— Из красного фургончика на Северном вокзале, — сверх умудрился прошептать это с соблазнительным мурчанием.
Это же как раз моя любимая точка! Но она же закрыта после десяти вечера. Как он смог еду оттуда достать?
На подоконник с глухим стуком опустились предметы, которые я не могла разглядеть. Но я получила пояснение в следующую секунду.
— Перцовый баллончик.
Стук.
— Электрошокер с мощностью, способной остановить медведя.
Стук.
— Транквилизатор с дозой, способной успокоить слона.
Стук.
— Лазерная указка, против которой редкий кошачий может устоять. Эх, какое оружие против себя в твои руки даю!
Стук.
— Складной нож. Надеюсь, не пригодится. Но если что, бей в жизненно важные органы. Ранением в мягкие ткани сверха ты не остановишь.
Стук.
— Косметичка.
Ого! Очертания похожи на мой сундучок с ручкой, в котором я храню средства для создания красоты. Утром я точно стала бы переживать, что не могу хотя бы накрасить ресницы.
Какой продуманный тип!
— А вот и сменная одежда. Там два варианта — для разной погоды. Ну и белье.
Мне показалось или последнее слово Яр смущенно скомкал? Да нет, не может быть, на него не похоже.
Шурк — на подоконник опустился бумажный пакет.
Одежда? Он был у меня дома или это новая?
К лицу прилила краска. Только бы не дома. У меня там на полках такой бардак!
— И я забрал твой телефон у медоедки. Я у тебя теперь на быстром наборе под номером один.
Яр сел на широкий подоконник и поднял руки, потягиваясь, пальцами доставая до верхнего края рамы. Потом опустил руки на колени, коварно улыбнулся, развернулся к окну. Дунул на него горячим воздухом так, что образовался запотевший кружок, и нарисовал сердечко.
— Хочешь, увезу тебя из этого дурдома? Обещаю не приставать.
Нарисованное сердечко пронзила стрела.
Я встала, а Яр выпрямил спину так, будто его примотали к столбу. Я слышала звук его рваного, неравномерного дыхания.
Я открыла молнию на сумке, которая стояла на комоде, достала купюры, стиснула в кулаке и подошла к сверху.
Заметила, как он с силой сжал свои бедра руками, хотя на лице не дрогнул ни один мускул. Его глаза вспыхнули, будто в них было по желтому светлячку. Взгляд такой настороженный, будто он меня даже побаивается (не может быть, конечно!), и это на искушенной-то моське! Видно же, что опытный бабник, так что тушуется? Или это игра?
— Дай руку.
Он колебался всего секунду, а потом смело протянул.
Я развернула его кисть ладонью вверх и положила свой месячный заработок. Не знаю, насколько оборотень потратился на закупку, но в долгу не хотела быть категорически.
— Спасибо!
Вот это оскорбленная невинность — видели бы вы это выражение лица Яра!
— Не обижай меня, кошечка, — низкий голос сверха отозвался дрожью внутри. — Я могу себе позволить купить все, что необходимо моей женщине, уж поверь.
— Я тоже могу и позволить себе покупки, и обидеться, — вернула ответочку, с удовольствием глядя, как удивленно распахиваются его глаза. — И я не твоя женщина.
— Тогда Артура?
— Своя собственная. А теперь садись на уличный подоконник.
— Зачем?
— Хочу сесть рядом, смотреть на луну.
Яр так быстро поменял положение, будто боялся, что я передумаю. Ноги просто перелетели через оконную раму. Он подвинулся, оставляя место, и повернулся ко мне, весь какой-то окрыленный, будто не верил своим ушам.
— Не бойся, со мной не упадешь.
Я улыбнулась, взялась за окно и закрыла его, не прекращая улыбаться.
Тоже мне, безопасное спокойное местечко. Только ленивый не зашел!
Курочка была «той самой». М-м-м!
Яр знал толк в ночном дожоре. И его взгляд из-за стекла на меня, поедающую на кровати курочку, говорил, что он тоже рассчитывал отведать мое любимое блюдо.
А глаза-то какие! Какой взгляд! То жалостный, то соблазнительный, то такой, будто он меня сейчас сам съест.
Мое сердце дрогнуло, еще раз дрогнуло, но, так как сегодня у сердечной мышцы вообще выдался тяжелый денек, быстро успокоилось. Я вырабатывала иммунитет ко всякого рода потрясениям. Или сегодня просто всего было слишком, и я очерствела?
Не думал же он, что я пущу его к себе на кровать, где я в одной безразмерной футболке, что дала Настя?
Ни за какие плюшки!
Яр дышал на стекло и рисовал на запотевшей поверхности то сердечки, то грустные мордочки, то пустую кошачью миску. От рисунка последней я покатилась со смеху.
Господи, как он там только держится? Огромный же мужик, а балансирует без труда. Точно котяра.
При этом всем он смотрел на меня так порочно-соблазнительно, будто говорил: только пусти, и я покажу тебе звезды, ну пожалуйста.
Он снова дыхнул на стекло.
«Сгораю без тебя», — написал он и посмотрел так проникновенно, будто великую тайну открыл.