Страница 47 из 51
Да и самому Бородулину поводов для радости не было. Хорошо еще, головная боль прошла, а то – хоть на стенку лезь. Вся эта история и сама по себе тухлая. Воистину – не делай добра, не получишь зла. Да и девка эта – понятно, что дура. Понятно, что придется ее наказать, другим-прочим в назидание. Только жалко идиотку. И от того больше злости к этому еврею добавляется – ведь, по сути, по-скотски поступил. Девчонке большой и светлой любви хотелось, а он тут влез с грязными лапищами. Она, когда узнает, это для нее такой удар будет! Чесслово, лучше бы этот гад где-нибудь в лесу сдох. А так – конец у него тот же будет, только он еще успел многим хорошим людям в душу нагадить. Сейчас Андрей того турка нисколько не осуждал, сам бы так же поступил, если не жестче. А еще грустно было от того, что его Света сейчас где-то там, за несколько сотен километров. А хотелось бы – чтобы здесь, рядом. Чтобы обнять, прижать к себе, лицом во вкусно пахнущие волосы зарыться… глядишь – и на душе полегчает.
Главный армянин тоже сидит смирно, хотя видно – и расспросить хочет, и попросить. Но видит: начальство сильно не в духе, не стоит его сейчас беспокоить. И лейтенант не особо рад очередным переменам. Тут он уже сколько-то обжился, в колею вошел, какая-то ритмичность в повседневных делах наметилась, и вот на тебе – опять перекидывают в другой гарнизон. Да еще и гарнизон весь будет из него одного состоять. По крайней мере, поначалу.
Бородулин еще раз обвел взглядом собравшихся в столовой Баязета, поднялся.
- Хорош фигню всякую думать. Утро вечера мудренее. Приказываю всем спать.
Глава 23
С утра пораньше Михайленко сорвался в Форт-Росс. Даже завтракать не стал, взял с собой продукты на троих сухим пайком. Загрузился с двумя бойцами в «москвичок» и отбыл. Рванул так, будто за ним черти гнались. Рейс же шишиги был отменен. Вернее, отложен на день. На всякий случай, во избежание. Андрей же с Черемисиным оседлали каждый по снегоходу, прицепили сани с запасами для лейтенанта на первое время и отправились в башню. Заблудиться не было ни единого шанса: снега ночью не было, и следы, оставленные накануне группой охраны, виднелись вполне отчетливо. Зверей тоже можно было не опасаться – хорошим стрелкам да в два ствола можно было отбиться хоть от стаи волков, хоть от медведя-шатуна. Врагов тоже не предвиделось. С турками и их вассалами дело шло к замирению, даже к какой-то торговле. Хотя бы, теми же помидорами. А больше никого в этих краях не было, да и быть не могло: отправиться зимой в многодневное путешествие по тайге мог либо охотник-лесовик, либо самоубийца.
Поездка была скучноватой, но это было даже хорошо. Скучно – значит, безопасно. Как-то в последнее время большая часть «развлечений» была связана у Бородулина с проблемами, с беготней, стрельбой и прочей веселухой. Так что – нет, пусть лучше будет скучно. А развлечется он после, в Форт-Россе, вечером, с любимой женщиной…
Оп-па! Это что, он действительно так подумал? Когда ж девочка успела настолько глубоко запасть ему в душу? Ведь прошло-то всего-ничего, дай бог, неделя! Наверное, он просто очень хотел, чтобы у него такая появилась. Вот и… А что, он совсем даже не против. Всегда приятно сознавать, что ты кому-то очень нужен.
Башня была запрятана в дремучем лесу, плотно окруженная высоченными – выше ее самой – соснами. Бородулин увидел ее только подъехав почти вплотную к ограждавшей ее высокой каменной стене. Да, по сравнению с Форт-Россом, с Баязетом, обнесенная стеной территория была крошечной. Круглая башня стояла строго в центре круглого же двора диаметром метров двадцать.
Едва выкатились к стене, как тут же по рации связались с дежурившими внутри ребятами, опознались и через неширокие ворота въехали во двор. Все четверо бойцов вышли навстречу начальству. Двоих Андрей помнил – это ребята из Хоринских. Еще двое были незнакомы, но внешность и уж очень характерный акцент не оставляли сомнений: это новые рекруты из армян. Трое выстроились в шеренгу, а один, из «старичков», сделал навстречу два уставных шага строевым, кинул руку к шапке и отрапортовал:
- Товарищ Бородулин! За время дежурства на объекте происшествий нет. Посторонние лица не появлялись. Старший группы Петр Воронцов.
- Вольно!
Можно было, конечно, и не устраивать такого представления, но, видать, хотелось пацану блеснуть перед начальством. Блеснул, был оценен. Пусть не вслух, но Андрей его отметил.
- Ну а теперь по-простому, без чинов, расскажи, Петр Воронцов, что здесь и как.
- Да все тихо, вроде. Мы приехали – ворота закрыты были. Через забор вон, Ашота, он самый легкий, подсадили, он калитку отворил. Ну а потом на втором этаже засели, да и отдыхать легли. Караулили, соответственно, по очереди. Никто не приходил – ни зверь, ни человек.
- Вот и хорошо, что никого не было. Наверх поднимались?
- Как можно, Андрей Владимирович, нам Ильяс Мансурович раз пятьдесят напомнил. До третьего этажа доходили, там пусто. Только пыль на полу и снег в окна насыпало. Нет ведь ничего, ни стекол, ни даже рам. Пленку приколотить – и то не к чему.
- А подвал?
- В подвал лазали. Но там пусто, все истоптано, исковыряно. Видать искали что-то. А нашли, не нашли – кто ж его знает.
- Понятно. А сами-то ночью не мерзли?
- Не, мы посреди комнаты палатку поставили, в ней газовую печку раскочегарили и нормально так переночевали.
- Что ж, молодцы. А теперь покараульте внизу, мы с Егором Борисовичем сходим, дела наши сделаем. То, ради чего и мы, и вы сюда скатались.
- Подождите секундочку, я сперва с третьего этажа растяжку сниму.
- А зачем вам растяжка понадобилась? – удивился Бородулин.
- Да знаете, Андрей Владимирович… - замялся было Воронцов.
- Говори, как есть. Не боись, смеяться и ругать не стану.
- Да понимаете, почудилось нам ночью, будто ходит кто наверху. Шарашится, стонет… То ли человек какой, то ли зверь, то ли еще какая нечистая сила. Зверя мы не боялись, а вот от человека остереглись. Раз нам наверх нельзя, пусть и сверху никто не придет.
- Молодцы, правильно решили.
Польщенный парень расплылся в улыбке.
- А теперь снимайте растяжку, да займемся делом. Раньше закончим – раньше вернетесь.
Воронцов остался на площадке третьего этажа, Черемисин и следом Бородулин приготовили пистолеты и стали медленно подниматься наверх. На полпути Андрей остановился.
- Егор, мне дальше идти не стоит. Кто знает, как эта система на меня отреагирует. Все-таки я зарегистрирован оператором на другом терминале. Так что давай сам, только осторожно, не торопись.
Черемисин ступенька за ступенькой продолжил подниматься по узкой лестнице. В одной руке пистолет, в другой – мощный фонарь: все-таки, в башне было темновато. Через полминуты раздался его голос:
- Андрей! Тут, кажется труп! И, кажется, довольно свежий. Судя по лицу, какой-то турок.
- Остановись, осмотрись, - откликнулся Бородулин. – Ты этого человека знаешь? Нет? Ладно. Пройди на два шага в комнату, я сейчас.
И крикнул вниз:
- Петя! Воронцов! Свистни сюда своих орлов, и сам поднимайся.
Боец с дробным топотом ссыпался вниз по лестнице, а сверху уже доносился удивленно-радостный голос Черемисина:
- Тут какие-то ящики, целый штабель. Сейчас посмотрю.
- Посмотри, только осторожно. А лучше, сперва к терминалу сходи. Бумага у тебя?
- У меня.
Сверху послышались шаги, какая-то возня и снова голос лейтенанта, на этот раз досадливый:
- Андрей, тут пишет, что, мол, неверный оператор.
- Вот же, мать его ети! – не удержался Бородулин.
- Что случилось, Андрей Владимирович?
Это снизу прибежали пацаны.
- Наверху лежит труп, поднимитесь, посмотрите, может, кто из вас его при жизни знал.
- Так нам же, типа, нельзя!
- Уже можно. Идите.
И наверх:
- Егор, сейчас к тебе ребята поднимутся, не пугайся.
Через минуту сверху раздалось:
- Андрей Владимирович, это бывший начальник турецкого анклава. Как турки с ним рассобачились, так он и пропал. Его особо не искали – сам уйти хотел. А он, оказывается, вот где засел.