Страница 7 из 15
Как и все действия, которые он производит с куклой, которую ему синтезируют по его мерзким предпочтениям – никто из персонала Андропризона, и она в первую очередь – не оспаривает, и уж тем более – не препятствует. Договор!..
И то, что за предыдущий год и два месяца этот Андрей ни разу не позволил себе поиздеваться, или поунижать, или – подвергнуть пытке, или просто придушить предоставленный ему «экземпляр», говорит не о том, что он оставил в прошлом свои мерзкие привычки и склонности.
А о том, что он отлично понимает, что перед ним – кукла, бесчувственная бионическая машина, созданная с одной единственной целью – получить его семя. И никаких «страданий» этот несчастный робот при пытках или даже убийстве испытывать не будет. Равно как и сексуального удовлетворения…
Именно поэтому, как она считала, он до сих пор и не пробовал ни разу заняться снова тем, чем привык. И за что и был приговорён к смерти. Которую «гуманное» Правительство мужчин предложило заменить на десять лет «искупления». На что эта гнусная тварь сразу согласилась! И была уверена, что не сломить его пытками и издевательствами!
С другой стороны, если б не его согласие на «альтернативное наказание», которое придумали давно, но только за пару месяцев до его осуждения смогли воплотить в конкретную Программу инженеры и программисты: шлем для полного «погружения», так не остался бы в живых и он.
А программа пыток с помощью Шлема – очень хорошо передаёт реальность.
И пусть она – псевдо-реальность, но заключённые действительно не могли отличить ощущения, получаемые в шлеме – от непосредственных, подлинных. И тут наверняка дело – в нанотрубках с самонаведением, автоматически находящих нужные нервные узлы и центры там, под черепом… (Ах, им бы эти технологии!..)
Так что этот Андрей был восьмым из тех, кто согласился расстрел заменить на десятилетнюю программу ежедневных пыток, и первый, кто выжил после двух с половиной лет применения. А вот первые семь из решившихся – погибли. Или спятили. Причём – некоторые даже всего после трёх-четырёх дней…
Что говорит, с одной стороны – о завидной стойкости духа сволоча-садиста, а с другой – заставляет лишний раз утвердиться в мысли о том, что «горбатого могила исправит». Если он без особых сдвигов в психике перенёс девятьсот сорок три «отключения», и не сдался, и не стал умолять о расторжении Контракта, и скорейшем приведении в исполнение основного приговора – значит, упорный. И мужественный. Что, кстати, на латыни и означает его имя…
Но когда Совет только собирался утвердить его как одного из основных доноров спермы для оплодотворения оставшихся яйцеклеток, именно Анна выступала категорически против этого. Приведя свои простые, и казавшиеся ей очень убедительными, доводы: негоже, если все родившиеся в результате применения его спермы мальчики, выросшие затем во взрослых мужчины, станут садистами и извращенцами! Потому что так положение Женщины как главы ячейки Социума под названием «Семья» окажется под угрозой!
И сильный и харизматичный лидер, ни в грош не ставящий свою супругу, и презирающий и всех остальных женщин, не позволит распоряжаться своей судьбой и командовать собой – «второсортному существу»! И все разговоры и рассуждения о том, что всё это у младенцев, а затем и подростков может быть исправлено такими превентивно-профилактическими мерами, как воспитание в «атмосфере любви и заботы», и прививание «уважения» к будущей супруге «материнскими беседами» – полная чушь!
Не может наносное воспитание и образование пересилить того зверского и тёмного, что сокрыто в глубинах мозжечка, где хранятся первичные стимулы каждого организма – инстинкты выживания и стремление к доминированию! А у самцов человеческого рода именно это стремление вбито, вмуровано накрепко в гнусную суть их – что сознания, что – подсознания! «Охотники» же и «добытчики»! Ну, и просто – воины.
Однако доводам её тогда не вняли. И рот ей заткнули альтернативным решением: попробовать для начала оставлять развиваться только девочек. А через несколько лет, когда будет доказано, что у них всё в порядке с психикой, попробовать вырастить и хотя бы несколько таких мальчиков. И постараться их «воспитать». В соответствии со специально разработанной лучшими психологами программой. Где будет предусмотрена коррекция асоциальных действий…
И только если опыт не удастся – уничтожить экспериментальные образцы. И в будущем оставлять в живых только девочек, рождённых от Андрея.
Анна тогда настояла на том, чтоб её особое мнение записали в протокол: что и девочки с такой наследственностью вырастут, несмотря ни на какое воспитание – извращенками! Опасными для коллег и вообще – всех окружающих! И подающих отвратительный пример, разваливая дисциплину их маленького и хрупкого мирка изнутри!
Мнение записали. Но «умные» коллеги по Совету постановили – применять. Сперму единственного оставшегося в живых самца. Приняв за основной постулат, что было бы преступно не воспользоваться последним шансом получить для воспроизводства общества свежего, здорового, и явно активного мужского семенного материала!
И Глава Совета, Жизель Бодхен, словно понимая, что этим унижает Анну ещё больше, назначила её – Координаторшей этого Проекта. Возложив на неё всю полноту власти над персоналом Комплекса. А заодно, естественно – и ответственность!
Анна в который раз припомнила все те проблемы и сложности, с которыми столкнулась их экспедиция. Для начала – приплывшая на одном из двух последних авианосцев туда – к шельфовому леднику Росса. (А меньший корабль наверняка был бы просто раздавлен движущимися всё время льдами! Да и не поместилось бы на другом корабле всё то многочисленное добро, что они привезли с собой…) А затем долго и с неимоверными трудностями пробивавшаяся сквозь бураны и торосы к чёртовому Андропризону. Где ждали своей разморозки три последних мужчины. Добровольно выбравших вместо смертной казни – «отучающие от насилия профилактическо-исправительные мероприятия».
С первым, самым симпатичным, если можно так сказать про убийцу, мужчиной, всего-навсего убившим жену, которую застал на месте преступления с любовником, и этого самого любовника, и прошедшим всего два цикла «перевоспитания через страдания», было трудно. Но разморозить и оживить его тело удалось сравнительно быстро – всего за пару недель.
Однако оказалось, что очень сильно пострадал как раз – его мозг. То ли от времени – всё-таки – пять веков! – то ли от нервного напряжения. Во-всяком случае, мужчина в течении месяца реанимации так и не пришёл в сознание, что однозначно показывала энцефалограмма, и умер через три минуты после отключения от аппаратов искусственной вентиляции лёгких и кардиостимуляторов.
Второго заключённого, педофила и убийцу, одолевшего пять циклов «перевоспитания», размораживали, с учётом горького опыта, два месяца. И он даже пришёл в себя. Однако оказался абсолютно невменяемым – хуже новорожденного младенца. Только моргал, да гукал, пуская слюну из кончика рта… Разум и сознание навсегда покинули его тело, и кормить его приходилось с ложечки. А поить – из бутылочки с соской. И под себя он всё время делал…
Разумеется, ни о каком получении от него донорского материала речи и быть не могло. Тем более, что после недели на попечении медсестёр и психологов, он просто умер во сне: захлебнулся этой самой собственной слюной!
Жуть.
Вспоминая это, Анна вновь передёрнула плечами: и мерзко, и обидно. С другой стороны, она не могла не понимать, что если она и третьего воскрешаемого угробит – Глава Совета воспользуется этим, чтоб обвинить её в недостатке рвения и некомпетентности. А то и – откровенном вредительстве и саботировании линии Совета. И проведении своей линии, отличной от мнения большинства его членов.
И её разжалуют, деклассируют, и отправят в касту разнорабочих.
Так что каким бы мерзавцем и сволочем не был этот Андрей, нужно отдать ему должное. Хотя бы одна положительная черта у него имеется: он, если судить по фанатизму, имевшемуся в глазах, когда вышел из комы, терпению, когда пережил все девятьсот сорок три «смертельные» пытки, и упорству, с которым отрабатывал на станках-тренажёрах, восстанавливая усохшие мышцы – истинный любитель Жизни.