Страница 80 из 109
Игра на сцене, декорации, пение, процессии бичевавших себя монахов, речь и жесты проповедников обращались не к разуму. Их целью было взволновать, растрогать, пробудить спасительный страх в сердце каждого человека. Находясь среди членов братства, среди людей, внимающих проповеди или созерцающих таинство, каждый человек чувствует себя участником происходящего. Речь идет о его душе, грядущей встрече со смертью, о личном спасении. Дело касается его самого, его ответственности и вины. Уходя корнями в глубь эмоций и чувств, новое, уже не столь безмятежное, как раньше, христианство, пронизанное священным ужасом, стало гораздо более личным. Оно теперь приобрело форму диалога, беседы кающегося со священником, совершаемого шепотом покаяния, признания своих грехов и их отпущения, разговора души с Богом. Проповедью, театральными представлениями, всеми способами прямого воздействия нищенствующие ордена отвлекали верующих от Церкви, их главной соперницы. Они использовали в своих целях антицерковные настроения еретиков, которых некогда стремились обратить в истинную веру, а теперь должны были препятствовать возрождению их учений.
В христианстве XIV века все эти настроения вырвались на свободу и расцвели. Иногда это приобретало угрожающий размах. В южных областях Европы, где тлела искра катарского учения и ереси вальденсов, в Италии и Провансе целая ветвь францисканского ордена встала в резкую оппозицию авиньонским Папам. Назвав себя спиритуалами[165], отступники проповедовали верность духу основателя ордена. Но они выражали также и свою веру в наступление третьего века, почерпнутую в писаниях калабрийского отшельника Иоахима Флорского. Вслед за веком Отца, за веком Сына, по пророчеству святого Франциска, наступит век Святого Духа. С наступлением Его царства посредники — духовенство — становятся ненужными, так как все верующие находятся под покровительством Святого Духа — дух которого искажает Римская Церковь. В Рейнской области те же настроения переживали общины бегинов и братьев Свободного духа, которых епископы в 1326 году подвергали преследованиям и сжигали на кострах за то, что те утверждали свободу совершенных и единство души с Богом, достигаемое мистическим слиянием.
В силу природного покоя, который они чувствуют внутри себя, и того, что не предаются никаким занятиям, они считают себя свободными, без посредников достигшими единства с Богом, вознесшимися над опытом, накопленным святой Церковью, над Божьими заветами, над законом.
Их учение находило своеобразный отклик в доминиканских женских монастырях, где проповедовал Майстер Экхарт, который сказал в одной из своих проповедей на народном языке:
Могущество Святого Духа берет все, что есть самого чистого, тонкого, возвышенного, искру, горящую в душе, и разжигает высоко возносящимся огнем любви; так же происходит и с деревом — мощь солнца берет самое чистое и тонкое от корней и, поднимая к ветвям, превращает в цветы. Точно так же искра, горящая в душе, возносится, окруженная светом и Святым Духом, от первого места своего обитания. Она обретает полное единство с Господом, стремится к этому единству, она находится в большем единении с Богом, чем пища с моим телом.
Позже, в конце века, противостояние церковной иерархии становится более резким и выраженным в Англии и Чехии. В глазах Уиклифа и его последователей — лоллардов[166], в глазах слушавших их рыцарей духовенство, погрязшее в пороках, утратило авторитет. Сущность религиозной жизни заключается в поклонении брату Христу, поклонении, основанном на чтении Евангелия. Следовательно, возникла необходимость перевести Слово Божие на народный язык, чтобы оно могло достичь слушателей. Наступает время Яна Гуса. Он поддержал глубинные течения в народе, ожидавшем прихода Мессии. Благодаря этому незадолго до начала насилия и кровопролитий ему удалось создать на символической горе Табор коммуну детей Божиих, основанную на принципах братства и равенства. Члены ее считали себя озаренными Святым Духом и жили в ожидании скорого наступления конца света. Став гораздо менее заметным, лишившись воинственности и шатаний, это движение обрело свое истинное значение в Голландии, превратившись в то, что было справедливо названо «современной религиозностью». Вдоль берегов Рейна небольшие общины «друзей Господа» принимали в свои ряды мирян, священников, монахов-доминиканцев. Они помогали друг другу жить по особым правилам, в духе всеобщего братства во Христе, отказываясь от мирских ценностей, в результате чего должно было наступить озарение. В «Духовном браке» ван Рюйсбрук предлагал общинам, стремящимся достичь единения с Христом, путь полного отречения от мирских благ.
Человек, живущий истинно духовной жизнью, обращает внимание лишь на свою душу. Он свободен от привязанности к земным вещам, его сердце с трепетом открывается навстречу бесконечной Божественной милости. Тогда разверзаются скрытые небеса. Божественная любовь, подобно молнии, поражает открытое сердце внезапной вспышкой света. В этом свете Святой Дух обращается к сердцу, полному любви: «Я принадлежу тебе, ты — Мне, Я обитаю в тебе, и ты живи во Мне».
Именно в Братстве общей жизни[167], которое создал Геерт Грооте, долго колеблясь между отшельничеством ван Рюйсбрука и строгостью цистерцианского устава, была около 1424 года написана духовная книга, имевшая самый продолжительный успех в светском обществе, — «О подражании Христу».
Стремление предаться медитации, которая теперь имела целью не проникнуть в божественные тайны, но слиться с Христом в Его человеческой природе, ступень за ступенью соединиться с Ним нерушимыми узами, вовсе не исключало вмешательство духовенства. Действительно, самым легким путем соединения с Христом была Евхаристия. Следовательно, сохранялась потребность в совершении некоторых обрядов. Литургия, образно являвшая картину Страстей Господних, во время которой верующие надеялись увидеть, как некогда в Больсене, кровь, брызнувшую из гостии, и лик Страждущего Богочеловека, проступивший на чаше, продлившееся поклонение corpus Christi[168], длинная торжественная процессия в Праздник Тела Господня[169] приобрели особое значение, требовавшее участия духовенства в религиозной жизни. Тем не менее главное место занимали личные духовные достижения — молитва, благоговение сердца и постепенное восхождение души к Богу. В связи с этим обретают смысл новые формы религиозного искусства.
Для совершения коллективных христианских обрядов в XIV веке было построено множество просторных зданий. В тех областях Европы, где сельская знать продолжала процветать, в Англии и Испании, аббатства и соборные капитулы иногда занимались обновлением своих храмов. Кроме того, помощь общинам поступала от щедрот прелата, покровителя или, как в Южной Франции, от самого Папы. В монастырях, залах, где заседал капитул, в нефах, предназначение которых оставалось прежним, никто не стремился изменить структуру здания. Новшества ограничивались добавлением позолоченного декора, прославлявшего дарителя, или же изысканным украшением амвона и окружавшей его решетки. В Толедо, в Капилла Майор, великолепная, но непроницаемая ограда амвона окружала совершавших богослужение, отделяла распевавших псалмы, отрезала их от остального народа. Развиваясь, высокое церковное искусство продолжало подчеркивать пропасть, разделявшую прежде духовенство, совершавшее богослужение, и народ.
В городах, однако, продолжали строить большие храмы. Городские коммуны желали способствовать прославлению родного города, и с этой целью возводили приходские церкви, которые, оставляя маленьким квартальным часовням роль местного святилища, могли вместить всех жителей города и представителей городской власти во время светских или религиозных праздников. Центральные коллегиальные церкви[170] фламандских городов, Сент-Мэри-Рэдклиф в Бристоле или Тын, пражская купеческая церковь, могли соперничать с соборами. Они были возведены как памятники, утверждавшие величие своих основателей, их высокие своды и колокольни возносятся как символы могущества. Рядом с ними появлялись другие церкви, выполнявшие сугубо духовные задачи и более соответствовавшие новым веяниям, — это были церкви нищенствующих орденов. Возникнув в пригородах любого мало-мальски значительного города, общины серого, черного или белого монашества (францисканцев, доминиканцев, августинцев, кармелитов) возводили просторные церкви, как правило разделенные на два нефа, один из которых предназначался братии, а другой — мирянам. В этих храмах новые формы нашли широкое применение.
165
Во францисканском ордене практически с момента его образования боролись два течения: строгое и умеренное. Сторонники первого — они именовались спиритуалами, то есть «духовными» — требовали буквального соблюдения уставов ордена, данных святым Франциском, в первую очередь отказа от какой-либо собственности, включая не только деньги, но и жилище, обувь, лишнюю одежду, — словом, все, кроме одной рясы и чашки для пищи, собранной подаянием. Умеренные францисканцы — конвентуалы (лат. «проживающие вместе», то есть признающие монастырскую, а не только бродячую жизнь) — допускали отклонения и послабления, в зависимости от времени и места. Спиритуалы и конвентуалы стали организовывать отдельные монашеские общины с 1350 г. На Констанцском соборе в 1414 г. каждое из течений получило особое устройство, но все же они считались частями одного ордена. Окончательное разделение спиритуалов и конвентуалов произошло в 1517 г. Спиритуалы с самого начала были настроены довольно оппозиционно по отношению к официальной Церкви, обвиняя ее в обмирщении. Поэтому среди них было популярно учение Иоахима Флорского (см. примеч. 2, с. 358), для которого порча Церкви была знамением близящегося наступления Царства Духа Святого.
166
Лоллардами называли членов несколько различавшихся религиозных группировок. Само название происходит либо от некоего англичанина Уолтера Лолларда (скорее всего, народная этимология), либо отнижненем. lullen (lollen) — «тихо петь», подразумевается «напевать погребальные молитвы», или нидерл. Lollaert — «бормотать», имеется в виду «бормотать молитвы». Первое упоминание о них встречается в 1300 г., когда это прозвище было отнесено к организованному в Антверпене в основном мирянами обществу по уходу за больными и погребению умерших от моровой язвы. Его члены называли себя бедняками, алексианцами (от Алексея Божьего Человека, житийного прообраза всех добровольных нищих), целлитами (от лат. cella — «келья») и лоллардами (видимо, из-за участия в отпевании). В Нижней Германии и Нидерландах лолларды слились с беггардами и бегинками (см. примеч. 9 к гл. 7). Хотя Папа Иоанн XXII в 1318 г. признал общины лоллардов, Церковь относилась к ним настороженно, обвиняя их в ереси. В Англии же движение лоллардов (именно оно здесь имеется в виду) — там они назывались также «бедными священниками» — возникло в 60—70-е годы XIV в. как крайнее течение среди последователей Джона Уиклифа, английского реформатора, высказывавшего идеи, которые позднее развил Ян Гус (см. ниже). К лоллардам примыкал Джон Болл, духовный вождь народного восстания Уота Тайлера. После подавления восстания движение не прекратилось, и в 1395 г. лолларды подали в парламент петицию, требовавшую уничтожишь светские владения Церкви, упразднить безбрачие духовенства, упростить обрядность, разрешить богослужение на английском языке и т. п. Позднее активно преследовались вплоть до сожжения, подвергались насмешкам из-за пацифистской позиции в период успехов Англии в Столетней войне в 10—20-е годы XV в. и всё же пользовались значительным влиянием в массах и продолжали действовать до середины XVI в., когда слились с другими реформационными течениями.
167
Братство общей жизни — возникшее во второй половине XIV в. в Нидерландах объединение последователей devotio moderna (см. примеч. 2, с. 360). Члены Братства практиковали совместную жизнь, общие трапезы, труд, общность имущества. В отличие от монашеских орденов и конгрегадий каноников в братство входили и клирики и миряне. Члены братства не приносили никаких формальных обетов и могли выйти из него в любое время. Общины братства располагались в частных домах, не имели единого центра и официально утвержденного устава.
168
Тело Христово (лат.). (Примеч. ред.)
169
Праздник Тела Господня — особая процессия со Святыми Дарами (причастием), сопровождаемая покаянным шествием, несением статуй святых Богоматери и Христа, особыми молениями; устраивался по обету, а не в какие-либо определенные дни.
170
Коллегиальная церковь — главный храм церковного округа, меньшего, чем епархия; имеет свой коллегиальный капитул, то есть совет священнослужителей, в отличие от обычной приходской церкви, но не представляет собой кафедральный собор.