Страница 13 из 109
Во тьме X века из обширных монастырских владений распространяется свет начальных знаний о ведении сельского хозяйства. Просвещению ничто не препятствует, и крестьяне мало-помалу получают более совершенные орудия труда, телеги, упряжь, железные плуги, которыми можно переворачивать пласты земли. В деревнях учатся удобрять землю, обрабатывать каменистую почву, которую до той поры приходилось оставлять невозделанной, выкорчевывать лес и расширять площади, занятые постоянно засеваемыми полями, расчищать поляны, вырубать деревья, повышать плодородие почвы, а значит, и урожаи — с каждым годом жнецы связывают все более тяжелые снопы. В исторических документах нет прямых указаний на этот подъем, но косвенные свидетельства позволяют восстановить его ход. Именно этот процесс дал толчок развитию всей культуры XI века. Голод 1033 года, рассказ о котором приведен в «Историях» Рауля Глабера, монаха аббатства Клюни, был одним из последних.
Именно в то время волны недорода утратили былую мощь и стали реже накатываться на Европу. В постепенно обустраивавшихся деревнях появилось больше места для жизни, эпидемии теперь наносили меньше вреда. Среди множества бедствий 1000 года возник юношеский порыв, который в течение трех долгих столетий способствовал подъему Европы. Как пишет в своих хрониках епископ Титмар Мерзебургский, «наступил 1000 год от рождения непорочной Девой Марией Христа Спасителя, и над миром воссияло солнечное утро».
На самом деле рассвет занялся лишь для небольшой горстки людей. Большинство же еще очень долго пребывало во тьме, тревоге и нищете. Свободные или закабаленные пережитками рабства, крестьяне по-прежнему были лишены самого необходимого. Они уже не испытывали такого страшного голода, как прежде, но были всё так же изнурены работой. Даже если за десять или двадцать лет всяческих лишений, откладывая монету за монетой, крестьянину удавалось накопить немного денег и купить клочок земли, он по-прежнему не мог надеяться избавиться от ежедневной каторги и изменить свое социальное положение. В то время всех подавляла власть сеньоров, лежавшая в основе социального устройства. Задача правителей — защищать и эксплуатировать, и общество было организовано в виде здания со множеством этажей, отделенных друг от друга непроницаемыми перегородками; на вершине находилась малочисленная группа самых могущественных людей — несколько семей родственников или приближенных короля, владевших всем: землей (островками обработанных полей и бескрайними пустошами), толпами рабов, правом собирать оброки и подати с земледельцев, бравших в аренду наделы, принадлежавшие сеньору. Кроме того, эти люди обладали правом воевать, властью судить и наказывать, они занимали основные должности как в церковной, так и в светской иерархии. Увешанные драгоценностями, в одеждах из разноцветных тканей, аристократы в сопровождении свиты проносились по дикому краю и завладевали любой ценностью, которую можно было разыскать среди окрестной нищеты. Лишь они пользовались богатствами, которые постепенно накапливались благодаря развитию сельского хозяйства. Только строгой иерархической системой социальных отношений, властью сеньоров и могуществом аристократии можно объяснить тот факт, что удивительно медленное развитие примитивных материальных структур смогло вызвать феномены роста, умножившиеся в последней четверти XI века, а также волны завоеваний, уносившие воинов Запада во все уголки света, способствовать возникновению торговли предметами роскоши и, наконец, дать толчок возрождению высокой культуры.
Если бы непререкаемая власть малочисленной группы аристократии и духовенства не оказывала такого сильного влияния на толпы подчиненных работников, никогда на бескрайних пустошах, в среде грубого, дикого и бедного народа не возникли бы художественные формы, эволюция которых рассмотрена в этой книге.
В произведениях искусства, о которых идет речь, поражает разнообразие, буйство фантазии и вместе с тем глубокое, сущностное единство. В многообразии форм нет ничего удивительного: латинский христианский мир занимал огромное пространство, чтобы проехать его из конца в конец, требовались многие месяцы, так как непокоренная и дикая природа повсюду создавала тысячи препятствий. В ткани народов, покрывавшей этот мир, еще виднелись прорехи и дыры. Каждая провинция, существуя достаточно изолированно, развивалась по-своему. В эпоху переселения народов, в течение веков, когда возникали и рушились империи, в Европе повсюду соседствовали контрастные культурные слои. Некоторые из недавно возникших слоев охватывали несколько областей, смешиваясь и проникая друг в друга на границах. Кроме того, в X веке различные районы Западной Европы не в равной мере подвергались набегам захватчиков. В силу этих причин отдельные регионы в 1000 году существенно отличались друг от друга.
Ярче всего эти различия проявлялись на границах латинского мира. На севере, западе и востоке христианские страны были окружены широкой полосой диких и варварских областей, где до сих пор царило язычество. Еще недавно там происходила скандинавская экспансия — наступление датских и норвежских мореходов, готландских торговцев, способствовавшее возникновению постоянных речных путей сообщения: проникая в устья рек, суда поднимались вверх по течению. Вспышки разбоя по-прежнему довольно часто потрясали эти края, но соперничество племен угасало и уступало место мирной торговле. Из саксонских крепостей Англии, с берегов Эльбы, из лесов Тюрингии и Чехии, из Нижней Австрии шли миссионеры, чтобы сокрушить последних идолов и утвердить власть креста. Многих ждала мученическая смерть, но правители тех областей, где племена начинали оседать на земле и строить поселения и хутора, всё чаще поощряли своих подданных креститься, принимая с Евангелием начатки цивилизации. Еще не сформировавшимся северным окраинам мощно противостояли южные пограничные области — Италия и Иберийский полуостров.
Здесь происходила встреча с исламом и византийским христианством, то есть с гораздо более развитыми культурами. В графство Барселона, в маленькие королевства, теснящиеся на горах Арагона, Наварры, Леона, Галисии, через аванпосты в дельте По, через Феррару, Комаккьо, Венецию и особенно Рим — город встречи эллинизма и латинской культуры, город, обращенный к Константинополю, завидующий ему и ослепленный его блеском, — проникали семена прогресса, идеи, знания, предметы роскоши и удивительная монета золотой чеканки, которой утверждалось материальное превосходство культур, соприкасавшихся на Юге с латинским христианством.
Огромный континентальный организм, собранный под властью Карла Великого, был весьма разнородным. Острейшие противоречия, отражавшиеся в самых заурядных проявлениях повседневной жизни, вызывались все еще ощутимым римским влиянием. Где-то, как в Северной Германии, это влияние полностью отсутствовало. Где-то, как в Баварии или Фландрии, — начисто стерлось нашествием варварских племен. В иных областях, как в Оверни, окрестностях Пуатье или на юге Альп, в тех краях, где города сохранились лучше и в речи слышался латинский акцент, оно, напротив, было живо. Прочие противоречия объяснялись влиянием различных народов, которые в эпоху раннего Средневековья обосновались на Западе. Об этом напоминают названия Ломбардии, Бургундии, Гаскони, Саксонии. Память о древних завоевателях поддерживала в аристократии провинций национальное сознание и ксенофобию, заставлявшую бургундца Рауля Глабера презирать аквитанцев, отряд которых он видел однажды — вызывающе одетые и вызывающе веселые, они везли невесту какому-то северному правителю.
Глядя на эту пеструю карту, прежде всего следует обратить внимание на места пересечения, стыка культур. Это особые области, где происходят столкновения, заимствования, обмен опытом, поэтому их культура особенно богата. Таковы Каталония, Нормандия, область Пуату, Бургундия, Саксония и огромная равнина, простирающаяся от Равенны до Павии.
Еще более удивительно глубокое чувство единства, которое на всех культурных уровнях, и особенно в области художественного творчества, характеризует цивилизацию, охватившую столь обширное, с трудом покоренное пространство. Можно указать несколько причин такого тесного родства — прежде всего это необыкновенная легкость на подъем, свойственная людям той эпохи. Население Запада по большей части сохранило привычки кочевого образа жизни. Особенно много времени в дороге проводили правители. Короли, принцы, сеньоры, епископы и постоянно сопровождавшая их многочисленная свита все время перемещались, потребляя на месте производимые в их владениях продукты, переезжали из одного имения в другое, отправлялись в паломничество к святым местам или начинали военную кампанию. Они всегда были в дороге, всегда в седле и прерывали странствия лишь в дождливое время года. Возможно, самым тяжелым лишением для монахов становилась необходимость затвориться на всю жизнь в монастыре. Многие не выдерживали этого — они тоже хотели путешествовать, менять кров, переезжать из одного аббатства в другое. Непрерывное движение, в котором находилась небольшая группа людей, занимавших особое положение и влиявших на создание произведений искусства, благоприятствовало контактам, встречам.