Страница 35 из 143
Кассационный суд, обязанный судить покойных Суд обязан вмешиваться и в самую тайную сферу частной жизни — самоубийство. 15 июня 1978 года один шофер-дальнобойщик повесился у себя в грузовике в рабочее время. Отказавшись считать это происшествие «несчастным случаем на производстве», судьи апелляционного суда определили, что у погибшего не было никаких проблем в профессиональном плане, что он производил впечатление психически здорового человека и что у него были проблемы в личной жизни, которыми можно было бы объяснить подобный поступок. Не игнорируя «презумпцию невиновности», право на которую имела вдова покойного, поскольку «несчастный случай» произошел в рабочее время на рабочем месте, суд пришел к выводу, что это был «обдуманный и добровольный акт, не имеющий никакого отношения к выполняемой в тот день работе». Кассационный суд подтвердил это решение (Législation sociale 1983. 31 января. No. 5285. D 344). 4 апреля 1978 года совершил’самоубийство человек, ставший жертвой несчастного случая на производстве, произошедшего 21 июля 1977 года, в результате чего он получил пятипроцентную инвалидность. Суд высокой инстанции, а затем и апелляционный суд назначили вдове «пенсию по потере кормильца», признав, что самоубийство было прямым следствием несчастного случая на работе. Поскольку вдова заявила, что покойный был очень расстроен смертью многих своих родственников, касса социального страхования, полагая, что связь между несчастным случаем и самоубийством не была установлена, решила обжаловать решение суда, но кассационный суд подтвердил, что решение апелляционного суда было обоснованным, указав на то, что «заинтересованное лицо перенесло страдания, вызванные имевшим место несчастным случаем, повлекшим за собой долгий перерыв в работе и ограничение физических и профессиональных возможностей; это спровоцировало тяжелую депрессию, которая привела к самоубийству, и в конечном счете несчастный случай на производстве был причиной этого отчаянного шага» (Législation sociale 1983.31 января. No. 5285. D 344).
Смерть не останавливает противоборствующие стороны — наоборот, может спровоцировать дальнейший конфликт между ними. Мужчина «разрывается» между своей официальной семьей (женой, с которой он не развелся, детьми, с которыми он поддерживает отношения) и любовницей, с которой он живет многие годы. После смерти его хоронят в семейном склепе. Любовница требует эксгумации и перезахоронения там, где она выберет. Ее жалоба была отклонена, так как в отсутствие каких бы то ни было распоряжений покойного по поводу своих похорон право решать этот вопрос остается за судом, который отдает предпочтение детям, чьи права закреплены юридически; «более того, из уважения к умершему не следует тревожить его останки, покоящиеся в семейном склепе более трех лет» (Экс-ан-Прованс, 9 февраля 1983 года).
С тех пор как в уголовном праве появилось понятие «смягчающие обстоятельства», стали изучаться мотивы преступления. Это повлекло за собой проникновение в сферу частной жизни. Виктор Гюго с ужасом описывал сцену, когда палач публично клеймил каленым железом юную служанку за кражу носового платка. В те времена мало кого заботила личность служанки, состояние ее души, отношения с хозяйкой и пр. Что это—вторжение в личную жизнь или гуманизация правосудия?
CIL и Старший Брат
Уничтожат ли информационные технологии границы частной жизни? Доступ к самым разным файлам больше не представляет никакой технической проблемы. Старший Брат отныне имеет информацию о наших криминальных досье, состоянии нашего здоровья, отношении к воинской повинности, поездках за границу, журналах, на которые мы подписаны, и пр. Закон от 6 января 1978 года, по которому была создана Комиссия по информационным технологиям и свободе (CIL, КИТС), обеспечивает защиту частной жизни, за одним немаловажным исключением: прослушивание телефонных переговоров разрешается «в интересах общества». «Интересы общества» — понятие настолько же размытое, как и «периоды просветления», упоминаемые в Уголовном кодексе, или понятие «здравый ум» из статьи 901 Гражданского кодекса. В начале 1985 года молодые ребята, используя Минитель*, получили доступ к файлам,
* Минитель (Minitel) —французская информационная система, получившая наибольшее распространение в 1980-1990-х годах. Прекратила работу в 2012 году.
теоретически очень секретным. Какие бы меры предосторожности ни принимала CIL, систему безопасности и конфиденциальности всегда могут обойти технические специалисты. Системы защиты будут совершенствоваться, а хакеры будут находить все новые способы взлома. Неужели все так плохо? Нет — по двум причинам. Прежде всего подумаем о целой армии чиновников, которых надо будет набрать для обработки и архивирования хранящихся данных. Даже электронная дешифровка, основанная на ключевых словах, оставляет какое-то количество информации за бортом. Кроме того, каждый гражданин имеет право узнавать, что хранится в его досье, и можно предположить, что когда-нибудь любой человек, у которого есть доступ к компьютеру, сможет каждый вечер просматривать «свое» досье, чтобы проверить—а возможно, и оспорить — достоверность новых сведений, появившихся за текущий день.
ТАЙНА
Таким образом, частную жизнь нельзя определить как нечто неподвластное юридическим нормам, несмотря на то что свадьба, развод, самоубийство, погребение, любовь к собаке представляются делами частными, не требующими судебного разбирательства. И о какой частной жизни идет речь? О жизни корсиканца? Эльзасца? Старика? Подростка? Рабочего? Преподавателя Коллеж де Франс? Стриптизерши? Как свести все это разнообразие в понятное единое целое? Сделать монтаж из биографий? Какие из них выбрать? Написание этой книги показалось нам невозможным; единственный выход—выбрать одну ведущую линию, которая не скажет нам всего о частной жизни всех, но позволит выдвинуть гипотезы. Эта ведущая линия—тайна. Не абсолютная тайна, которая по природе своей не оставляет никаких следов, но подвижная в зависимости от времени и места граница между тем, что говорится, и тем, что скрывается. Традиционно история частной жизни ограничивается историей семьи. Нам же хочется преодолеть эту границу и попытаться написать историю личности.
Слово «секрет»: этимология и полисемия (многозначность) Слово «секрет» появилось во французском языке в XV веке, произошло от латинского secretus, причастия прошедшего времени неправильного глагола secerno—«разделяю, ставлю отдельно»2. Secerno состоит из глагола сегпо—«просеиваю, процеживаю», и префикса se, указывающего на разделение. От глагола сегпо происходит слово discerne, вошедшее во французский язык в виде глагола discerner—различать, отличать (как серое от черного, так и истинное от ложного и хорошее от плохого), ехсегпо — от него происходит слово excrément (экскремент), и secerno, от которого во французском языке произошли слова secrétion—секреция, выделение, а также «секрет». А. Леви делает вывод, что «изначально слово „секрет“ означало „просеивание зерен“, целью которого являлось отделение съедобного от несъедобного, хорошего от плохого. Сепарирующий элемент — дырочка, отверстие, функция которого заключается в том, чтобы пропускать или удерживать в зависимости от соответствия или несоответствия зерна отверстию». Таким образом, просеивание являлось как бы «метафорой функции ануса». Секрет, определяемый как знание, скрываемое от посторонних, содержит в себе, по мнению все того же Леви, три ведущих семы, то есть смысла: во-первых, знание (которое может включать в себя элементы психики— мысли, желания, чувства; элементы поведения — интриги, рецепты изготовления чего-либо; материальные предметы— выдвижные ящики, двери, лестницы и т.д.); во-вторых, утаивание этого знания (отказ от общения, недосказанность, молчание, ложь); в-третьих, отношение к другому, который прибегает к такому утаиванию (что порождает власть над другим: секретная армия, секретное орудие, секретный агент, секретное досье и т. д.).