Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 222



Другим выражением религиозного брожения XIII века стала заметная роль мирян в жизни Церкви[77]. Становление братств шло рука об руку с распространением благочестия среди мирян[78]. Охваченные широким движением покаяния, они обретают более заметное место в Церкви. Такая светская норма, как супружество, инспирирует новый религиозный идеал — супружескую верность. Изменения в положении мирян особенно благоприятствовали женщинам. Святая Клара — нечто большее, чем просто адепт святого Франциска: это первая женщина, основавшая женский орден. Но еще больше новизны в том, что нищенствующие ордены дали жизнь не только вторым — женским — орденам, но и третьим (терциариям) — братствам мирян. Под бдительным оком Церкви, всегда пристально следящей за благочестием мирян и особенно женщин, миряне все увереннее чувствуют себя в этой жизни. Грань между клириками и мирянами размывается: в городах женщины, не будучи монахинями, ведут благочестивую жизнь в скромных жилищах, зачастую сосредоточенных по соседству, — это бегинки, новое явление 13-го столетия[79].

Миряне будут охотно откликаться на мистические веяния в христианском учении. Если милленаристские идеи[80] цистерцианского аббата Иоахима Флорского (ум. 1202) взволновали лишь нескольких монахов, особенно францисканцев, то мысль о смерти, страх конца света и вера в грядущий Страшный суд толкали отдельных мирян на крайние проявления религиозности; таково шествие флагеллантов 1260 года[81]. Миряне (и мужчины, и женщины) обретают святость, бывшую дотоле как бы монополией клириков и монахов. Купец из Кремоны, Омебон, скончавшийся в 1197 году, уже через два года был канонизирован Иннокентием III. Но наибольшую известность среди святых мирян XIII века получит Людовик Святой — покровитель парижских бегинок, образцовый супруг-христианин, только прикоснувшийся к иоахимизму; тот самый Людовик Святой, который стал в конце концов эсхатологическим королем, одержимым навязчивой идеей конца света. Как почти все христиане его эпохи, Людовик Святой живет, испытывая страх[82], который культивирует Церковь, обеспокоенная тем, что верующие все сильнее привязываются к земной жизни, и надеясь на «лучшее будущее», на то далеко, где земные дела откроют дорогу или в ад, или в рай[83]. Ибо христианнейший Людовик Святой был к тому же и одним из великих политических деятелей христианского мира XIII века.

Во времена Людовика Святого христианский мир в политическом плане был встревожен возобновлением серьезного конфликта между двумя главами христианского общества: Папой и императором; конфликт этот достиг кульминации при Иннокентии IV (1243–1254), противником которого выступал другой великий мирянин ХIII века (наряду с французским королем) — император Фридрих II, фигура неординарная и практически полная противоположность Людовику[84]. В этом конфликте Людовик будет одинаково почтителен в отношении обоих его участников, и в то же время, когда в моду у великих мира сего входили шахматы[85], он, сохраняя нейтралитет, станет как бы продвигать вперед свои пешки — пешки французской монархии.

Воистину великое политическое движение христианского мира XIII века — это рост и укрепление монархий и соответствующего им государственного аппарата. Начавшись в XII веке сначала в Англии, это нашло продолжение в XIII веке в папской монархии, которая усилением централизации и бюрократии походила на государство Нового времени, но у которой не было собственной территории (несмотря на существование Папской области в Центральной Италии); еще менее обладала она «национальными» основами, которые обозначались в Кастилии, Арагоне и особенно во Франции. Решающий шаг вперед сделал Филипп Август, обожаемый дед Людовика Святого[86]. Внук не так явно (эта сторона его деятельности еще ждет своего исследователя) сделает новые радикальные шаги на пути построения французского монархического государства. Государства (и мы еще вернемся к этому вопросу в связи с правлением Людовика IX), вполне совместимого с феодальностью[87], сочетающегося с феодальными структурами и ментальностями, которые придают ему силу[88].

То, в чем преуспели французы и испанцы, англичанам, похоже, удалось лишь наполовину. Английская монархия, такая сильная и передовая при Генрихе II (1154–1189), кажется, сдает позиции при его сыновьях Ричарде Львиное Сердце (1189–1199) и особенно при Иоанне Безземельном (1199–1216) и внуке Генрихе III (1216–1272), современнике, враге и друге Людовика Святого. В июне 1215 года, спустя год после рождения Людовика, Иоанн Безземельный под нажимом английских баронов вынужден был издать Великую хартию вольностей (Magna Carta). Этот основополагающий документ политической истории Англии вовсе не означал замену королевской власти властью баронов. Хартия ограничивала королевскую власть в двух направлениях: ею закреплялись привилегии не только баронов, но и среднего и мелкого дворянства, Церкви, городов и бюргеров; утверждалось, что король должен быть послушен законам, ибо они превыше него, если речь идет о «существующих законах» или о законе нравственном, который диктует суверену «разумные» меры и кладет конец произволу[89].

Зато в Германии, несмотря на все усилия и ухищрения Фридриха II, королевская власть оказалась на грани краха. Конечно, Фридриху II удалось установить в Южной Италии и на Сицилии центральную власть, и она могла бы быть достаточно прочной, если бы не была, по сути, привнесенной[90]. Но он не только не восстановил в пику Папству Священную Римскую империю, несмотря на его коронацию в Риме Гонорием III в 1220 году, но ко всему прочему должен был уступить реальную власть немецким князьям по «статуту в пользу князей» 1231 года (Statutum in favorem principum).

В Италии распространялась немонархическая и нецентрализованная форма власти. Городские коммуны зачастую приглашают для управления городом человека со стороны; его называли подеста. В то время, когда разница между властью церковной и властью светской была едва различима, когда нравственный порядок практически неотличим от порядка вообще (Людовик Святой под конец жизни был даже склонен окончательно стереть это различие), случалось, что город призывал какого-нибудь монаха в качестве подеста. Так, в 1233 году в Парме участники одного движения, стремясь к установлению мира и справедливости (например, выступая против ростовщичества, как это будет делать Людовик Святой), облекли абсолютной властью францисканца брата Герардо да Модена. Это было эфемерное, но не прошедшее бесследно движение «Аллилуйя»[91]. Можно сказать, что в центре Северной Италии, достигшей наряду с Неаполитанским королевством и Сицилией, Папской областью и альпийскими и субальпийскими феодальными государствами наивысшего социально-экономического и культурного развития, начинается разделение жителей городов на две партии — на партии гвельфов и гибеллинов, которым предстояло вести бесконечную борьбу за власть и преследовать друг друга (одним — при поддержке Папы, другим — императора). Эта политическая анархия являла собой разительный контраст экономическому подъему. Если в XIII веке в Пизе начался некоторый спад, то Генуя, Флоренция и Венеция упрочили свое экономическое могущество. Они будут крупными партнерами Людовика Святого, особенно Генуя, поставившая ему (как, бывало, Филиппу Августу) практически все корабли, на которых он выступит в крестовый поход; она же возьмет на себя часть его финансовых операций.

77

Cм.: Vauchez A. Les Laïcs au Moyen Âge: Pratiques et expériences religieuses. P., 1987;

Lobrichon G. La Religion des laïcs en Occident, XIe — XVe siècles. P., 1994.

78

Meersseman G.G. Ordo fratemitatis: Confraternité e pietà dei laici nel Medioevo. 1977. Vol. 24–26. (Italia sacra); Le Mouvement confraternel au Moyen Âge: France, Italie, Suisse. Roma, 1987.

79

О парижских бегинках в конце правления Людовика Святого см.: Bériou N. La prédication…

80

Общая характеристика средневекового милленаризма и основная библиография вопроса содержатся в: Le Goff J. Millénarisme // Encyclopaedia Universalis.

Имеется довольно обширная литература об Иоахиме Флорском и иоахимизме:

Mottu H. La Manifestation de l’Esprit selon Joachim de Fiore. Neuchâtel. P., 1977;

Reeves M. The Influence of Prophecy in the Later Middle Ages: A Study of Joachimism. Oxford, 1969; Idem. The Originality and Influence of Joachim of Fiore // Traditio. 1980.

81

Il movimento dei Disciplinati nel settimo centenario del suo inizio (Perugia, 1960). Perugia, 1962.

82



Delumeau J. La Peur en Occident (XIVe — XVIIIe siècles). P., 1978; Idem. Le Pèche et la Peur: La culpabilisation en Occident (XIIe — XVIIIe siècles). P., 1983.

83

Bougerol J.-G. La Théologie de Pespérance aux XIIe et XIIIe siècles. P., 1985. 2 vols.

84

О Фридрихе II — замечательная монография Э. X. Канторовича, вышедшая из печати в 1927 году в тревожной атмосфере Веймарской республики; французский перевод: Kantorowicz Е. H. L’Empereur Frédéric IL P., 1987.

85

В конце правления Людовика Святого, около 1270 года, шахматная игра стала темой трактата доминиканца Жака де Сессоля, который видел в ней символическое объяснение того, как функционирует христианское общество. Это — монархическая игра во главе с королем и королевой, причем последняя была западноевропейским изобретением. Об этой «Книге человеческих нравов и должностей знати согласно шахматной игре» («Liber de moribus hominum ас officiis nobilium super ludum scaccorum») См.: Mehl J.-M. L’exemplum chez Jacques de Cessoles // Moyen Âge. 1978. P. 227–246.

86

См. прекрасное исследование: Baldwin J. W. The Government of Philip Augustus: Foundations of French Royal Power in the Middle Ages. University of California Press, 1986.

87

Во французской научной лексике (да и вообще в языке) XIX — начала XX в. существовало два слова для обозначения феодализма: собственно «феодализм» (feodalisme) и «feodalite». Первое означало «феодальный строй», второе, гораздо более старое, слово (термин «feodalisme» ввел Ш. Монтескье в конце XVIII в.), — первоначально ленную зависимость, феодальную повинность, а с XIX в. и феодализм, но не столько в социально-экономическом, сколько в социальном и социологическом смысле. В XX в. основатель Школы «Анналов» М. Блок (Bloch М. La societe feodale: 2 vol. P., 1939–1940) предложил разделить понятия «феодализм» и «сеньориальный строй». Первый — это система вассально-ленных отношений, существовавшая лишь в Западной Европе и, в полной мере, лишь в VIII — ХIII вв., выражающаяся через личные связи (клятву верности) сеньора и вассала и наличествовавшая лишь в среде господствующего класса; второй — любая форма условного землевладения, встречавшаяся чуть ли не во всем мире. Во второй половине XX века Ж. Дюби (Duby G. La Feodalite? Une mentalite medievale // A

88

Кроме Дж. У. Болдуина см.: Bisson T.N. The Problem of Feudal Monarchy: Aragon, Catalonia and France // Spéculum. 1978. P. 460–478.

Непреходящий интерес представляет: Petit-Dutaillis Ch. La Monarchie féodale en France et en Angleterre. P., 1933, nouv. éd 1971.

Серьезное обобщающее исследование: Strayer J. R. Les origines médiévales de l’Etat moderne. P., 1979. Оно наводит на мысль об антагонизме между построением государства и семейными, местными и религиозными структурами.

89

Holt J. С. Magna Carta. Cambridge, 1965; Magna Carta and Médiéval Government. L., 1985.

90

В самом деле, правление Фридриха II в Сицилии виделось современникам скорее властью тирана (наихудшей с точки зрения христианских политических теоретиков ХIII века, воспитанных на античных теориях, истолкованных в XII веке в соответствии с христианским учением Иоанном Солсберийским), чем подлинно монархической законной властью.

91

Vauchez A. Une campagne de pacification en Lombardie autour de 1233: L’action politique des ordres Mendiants d’après la réforme des statuts communaux et les accords de paix // Mélanges d’histoire et d’archéologie publiés par l’École française de Rome. 1966. 78. P. 503–549.