Страница 5 из 18
– Где ты его взял? – спросила она тихонько.
– Снял с мёртвого врага, – сказал я сухо.
– С шеи, – уточнила она и воскликнула вдруг. – Но ты же христианин!
– И что? – сказал я дерзко. – Боярину уже было всё равно, а Перуну приятно! И амулет ведь нашёлся.
– Он как-то работал? – спросила Надя. – Ты почувствовал в схватке что-то необычное?
Я перевёл на неё взгляд и ответил:
– Похоже на мистику, но я не ощущал всплесков агрессии.
– Значит, работал, – мрачно проговорила Клава.
Катя грустно вздохнула и уточнила:
– Тебя уже называли чудовищем?
– Ты обзывала зверёнышем, – напомнил я сварливо.
Она кивнула и взяла кругляш с ладони. Поднесла к глазам, бормоча:
– А теперь ты подрос… и становишься зверем. Интересные какие руны! Занятный амулетик…
Я выдержал приличную паузу и спросил:
– Он мне может что-нибудь дать?
– Только для общего развития, – проговорила Катя, рассматривая руны. – Такие амулеты создаются особыми магами лишь для конкретного человека…
Она протянула мне «солнышко» и улыбнулась:
– Зато ты начал коллекцию трофеев. Убери его в шкафчик.
Я взял амулет и, сунув в карман, проговорил:
– И это всё, что ты скажешь?
– Я же не особый маг! – ответила она с вызовом. – Сама узнала в Европе, там за такие штучки платят огромные деньжищи! – Катя хмыкнула и сказала. – Правда, Андрей думает, что это шарлатанство. Но вот же амулет, который работал… если это не свойство его бывшего хозяина.
– Хорошо, с этим разобрались, – молвил я. – Для политинформации почти не осталось времени. Сразу пойдём в зал?
– Пожалуй, да, – сказала Катерина.
На физкультуре занялся именно физкультурой. Тотемный транс ведь совсем не решение всех проблем. Он усиливает, ускоряет то, что уже нужно иметь. И сам транс мне не даёт и пятой части сверху, его тоже требуется развивать.
Вот для развития транса обычные условия не очень подходят. Ну, свалюсь я в схватке в тотем, выиграю один раз, а потом? Против меня четверо опытных воинов-рысей, способных звереть и выходить из зверства, будто мерцают. Они усиливаются и ускоряются почти вдвое, в полтора раза точно.
Я просто должен быть сильнее и быстрее их всегда. И это для меня против парней около тридцати, тем более против девочек, вполне реально. То есть я довожу их до транса, лечу на пол и говорю себе, что мне не хватило в этот раз самую малость. Надо ещё поработать над собой.
А самому входить в транс я с недавних пор себе запрещаю, и это уже вторая часть тренировки. Я обязан сохранять трезвость рассудка в любом замесе, я могу себя контролировать. Непроизвольных провалов в тотем у меня просто не должно быть.
В общем, скоро сказка сказывается, а в самой сказке всё равно интересней, даже когда не всё получается. Часик физкультуры прошёл ярко и ко всеобщей пользе. Сходили мы в душ и переоделись. Приходим в гостиную, а там Мирзоев в военном, только без погон, читает журнальчик.
Мы учтиво с Русланом Ибрагимовичем поздоровались и расселись в диваны и кресла. Катя спросила, как он доехал, а Мирзоев со свойственной ему иронией поведал о состоянии зимних дорог. Не всё у нас гладко. Кое-где слишком гладко, а порой и скользко. Однако на поезде замнач по тылу невместно, лучше погибнуть героем.
В разгар его захватывающего рассказа пришла Миланья и позвала всех к столу. Договорил Мирзоев уже по дороге в столовую, да пока рассаживались. Однако уже на первом блюде разговоры утихли и до десерта не возобновлялись.
После обеда я попросил Авдея и Мухаммеда развлечь Надю и Клаву в гостиной, а сам провёл Катю и Мирзоева в кабинет. Руслан Ибрагимович уселся в кресло для гостей, жену я усадил на место босса, а сам примостился на краешке стола.
Мирзоев положил перед собой папку и принялся докладывать, по одному передавая мне документы на подпись. Начал он, конечно, с рутины – сколько, чего получено, да сколько и когда продано, а так же где и почему потеряно.
Я кивал, просматривая бумаги, подписывал и, возвращая Мирзоеву, ждал главного, ради чего он приехал лично. Практически без паузы он перешёл к проблеме. Майор Бирюков и часть общественности считают, что дружина совершенно не умеет воевать зимой.
Попытки исправить положение вызывают ропот у другой части общественности и даже у обстрелянных солдат, так с этим нужно что-то делать. Или Бирюкова урезонить, или как-то успокаивать бойцов. Сам Мирзоев в этом не понимает, вот и поехал спросить моё решение.
Я потянулся чесать щёку, но под строгим Катиным взглядом отдёрнул руку и задумчиво проговорил:
– А все ведь считают, что за нас воюет сам генерал Мороз…
Мирзоев и Катя на меня удивлённо уставились. Ага, ещё не считают. Это немцы придумали под Москвой и Сталинградом и на весь свет распространили, а до тех событий русские и не ведали…
Стоп! А Финская компания? Тысячи обмороженных, внезапные нападения лыжников, расстрелы командиров перед строем солдат! Тогда-то русские и учились воевать зимой. Как у нас водится, на своих ошибках.
Я посмотрел на Катерину и сказал:
– Срочно поговори с Сергеем. Епархия должна снова направить в Корпус съёмочную группу. Киношники снимут, как мы окапываемся в мёрзлой земле, поговорят с техниками, чего им стоит оживить на нашем морозце «британцев». Пусть пообщаются с пацанами об их лыжной прогулке…
– То есть ты против войны зимой? – уточнила Катя.
– Я так «за», что вызову на дуэль любого! – процедил я.
– А! – чему-то обрадовалась она. – Тогда одного сюжета мало. Это же целая тема, зимняя война!
Мирзоев пошелестел бумагой и протянул мне документ со словами:
– Тогда это подпиши.
Я просмотрел короткую записку:
«Поддерживаю решения майора Бирюкова».
Подумал и дописал:
– Даже считаю недостаточными. Приказываю усилить, – и подписался.
Руслан Ибрагимович убрал бумажку в папку и продолжил ровным тоном:
– На усмирение бунтов ждём тебя лично. С этим пока всё, переходим к твоим любимым танкам. Ко мне самолётом прибыл человек из Харькова и сообщил, что родной Совет Обороны принял «Рысь-1» на вооружение. Только это просто неформальное одобрение дружинам на их покупку и выражение готовности Совета приобрести танки для ополчения на общих основаниях. В мирное время, конечно. Но есть для мирного времени и вторая серия. Выражается она в том, что за права на «Рысь-1» Совет предложил разработчикам… – Мирзоев на чистом листе нарисовал полмиллиона. – Продав права, харьковчане, конечно, поставят нам оговоренное количество машин. Но по остаточному принципу, Совет забирает первым. И больше контрактов никаких не будет.
– Что предлагает тот человек? – спросил я ровным тоном.
– Они готовы обозлить против себя Совет, – ответил Мирзоев. – Если ты к той сумме дорисуешь нолик.
Я задумался. Это же сейчас практически предел моих возможностей. И не встану ли я поперёк перевооружения Гардарики? Я же смогу производство новых танков оплачивать только с продажи, … ну, Епархия, может, подкинет, если будут новые земли. А Совет имеет намного больше возможностей…
Я повернулся к Кате и спросил:
– Идут люди в Православный фонд?
Она кивнула с серьёзным видом и сказала строго:
– Ты теперь просто должен найти эти деньги. Знаешь, что случится, если Совет купит права?
Я с интересом на неё посмотрел, и Катя сказала:
– А к тебе придёт человек из Совета и назначит плату, что ты будешь отстёгивать за каждую машину. Ему лично будешь отстёгивать! Или совсем не увидишь танков – их заберёт Совет.
– Можно предложить уральцам, – осторожно сказал Мирзоев. – За права и технологию они расплатятся танками. Их уже неплохо берут в дружинах, а будут брать и в Совете. Есть способы на него надавить…
Это стало решающим аргументом.
– Берём права, – решительно сказал я. – И поговори с тем харьковчанином, чтоб они подумали над установкой у себя наших улучшений. Это должно удешевить процесс.