Страница 139 из 147
Е.Д.
ГОСЭТИ-НО МАИ 五節の舞 — «танец пяти движений», исполнялся придворными дамами, один из танцев бугаку. Возник под влиянием китайских танцев эпохи Тан в VII в. Исполнялся в присутствии императора во время придворных празднеств, в эпоху Хэйан его исполняли только во время двух важнейших церемоний: возведения императора на престол Дайдзёсай и ежегодного осеннего праздника урожая Ниинамэсай. Согласно легенде, когда император Тэмму (672–686) играл на лютне (кото) во дворце Ёсино, с небес спустилась дева, она танцевала, пять раз подняв рукава. В составе танцевальной группы находилось пятеро (четверо) девушек из аристократических родов или из императорского рода. ГМ. — древнейший образец распространенных танцев отомэ маи (танцев девушек), которые часто исполняют жрицы синтоистских храмов мико, одетые в алые юбки и белые накидки. В эпоху «борющихся царств» (сэнгоку дзидай, 1467–1568 гг.) танцы ГМ. прекратили свое существование, но были возрождены в 1915 г. во время возведения на престол императора Тайсё (1911–1926). Исполнялись они и в 1928 г. во время интронизации императора Сёва. В наши дни танец под названием ураясу-но маи, сконструированный в честь 2600-й годовщины основания императорского дома Японии (1940 г.), исполняется восемью девушками. ГМ. описаны в романе писательницы Мурасаки Сикибу «Повесть о Гэндзи» (Гэндзи моногатари, X в.), в «Великом зерцале» (Окагами, XI в.).
Е.Д.
ДЗЁ 序 — «вступление-слово», поэтический прием, применявшийся при сочинении пятистишия вака, сходный с макура котоба, однако не столь жесткий и гораздо более пространный, занимающий порой первые три из пяти строк пятистишия. Например, говоря о заливе или море, можно было употребить слова «где белые волны встают», что формировало повторяющийся устойчивый образ. С помощью такого вступления совершалась определенная тематическая и лексическая изготовка к последующей, лирической части песни. В ряде случаев Д. и макура котоба бывает трудно отличить друг от друга. Часты также случаи омонимической игры (какэкотоба, «поворотное слово») между словом из лирической части и словом, входящим в состав Д. К концу периода Хэйан многие Д. утратили смысл для носителей поэтической культуры и постепенно вышли из употребления.
Л.Е.
ДЭНГАКУ 田楽 — «обряды на рисовом поле». Обрядовые мимические представления Д. по своему происхождению были связаны с сельскохозяйственными работами на заливных полях. Происходила адаптация земледельческо-обрядовых действий к храмовым представлениям, например, происходила посадка риса перед синтоистским святилищем. В эпоху Хэйан танцы Д. исполнялись профессионалами дэнгаку хоси, которые выдавали себя за монахов и за плату танцевали при стечении публики в храмах и святилищах. Действо включало фехтование на мечах, хождение на ходулях. Участники, одетые в одежду разных цветов, часто делились на две группы, правую и левую, что позволяет проследить связь с земледельческими обрядами типа та асоби и утагаки. В конце эпохи Хэйан, в XI в., танцы Д. исполнялись на улицах столицы Хэйан, причем в них принимали участие люди всех слоев общества. Они танцевали под звуки флейты, барабана и ударного инструмента в виде двух брусков дерева (сасара). От Д. произошли уличные танцы, которые получили широкую популярность в XVII–XVII вв. в Киото И сейчас эти танцы можно увидеть в храме Моцудзи в префектуре Иватэ, в Асакуса дзиндзя в Токио. С начала XIV в. драматическая версия дэнгаку Но — прототип театра Но — стала исполняться актерами в масках, в основном, при синтоистских святилищах.
Е.Д.
ЁГОТО 寿詞 — «благопожелание», ритуальный текстовый жанр, образцы которого помещены в 8-м свитке «Энгисики» (первая треть Х в.). В другом месте того же памятника Ё. называется «благопожеланием небесных богов». Пример такого текста — «Благопожелание наместника провинции Идзумо», который исполнялся новоназначенным наместником провинции Идзумо (куни-но мияцуко) во время специального дворцового ритуала. Название его означает, что наместник Идзумо передает императору благопожелания, изреченные богами Идзумо. Мифологические слои в тексте представляют как мифы, связанные с пантеоном Ямато, так и мифы Идзумо, и в ряде случаев оба комплекса входят в противоречие друг с другом. Наместник говорит от имени «двух богов-столпов, кои в земле Идзумо в глуби пребывают, за зеленой оградой горной, где в корни скал подземных опоры храма крепко вбиты, коньки крыш в Равнину Высокого Неба вознесены высоко». Это «Кусимикэно-но микото, великим бог Кумано, предок царственный, сын Идзанаги» и «Оонамоти-но ками, страну сотворивший», а также все остальные божества, «что пребывают в ста и восьми десятках храмов и еще в шести». Излагается миф, согласно которому усмирение земли перед сошествием с неба внука богов (см. Тэнсон корин) произвел бог Амэ-но хохи-но микото, мифологический предок рода Оми в Идзумо, участвующий также в сюжете об уступке страны мифическому предку императорского клана, явившемуся с неба (см. Идзумо). Ё. содержит также часть собственно благопожелания императору, имеющую несомненные художественные достоинства; текст насыщен сравнениями и метафорами, которых мы не видим в других ритуальных текстах того же свитка «Энгисики» и несет следы заклинательности: «Пусть волосы государевы все белеют, как яшма белая, пусть румянец его краснеет, как яшма красная <…> Пусть, как вода, что бурлит и клубится, и он все молодеет. <…> Пусть, как поверхность зерцала великого, блистающего вытирают и оглядывают, так пусть и он, как бог явленный, страной восьми островов великих вместе с Небом-Землей, Луной-Солнцем мирно, спокойно ведать станет», и т. д. Кстати сказать, Е. означает не только благопожелание, но и «доброе знамение», то есть наблюдается связь с верой в мистическую энергию «души слова» (см. котодама).
Другие тексты жанра Ё. исполнялись во время различных дворцовых обрядов начала периода Хэйан; более поздняя, пространная версия Ё., известная как Накатоми-но ёгото, благопожелание от рода Накатоми, вошла в «Дайки», дневник Левого министра Фудзивара Ёринага, как запись ритуального благопожелания при восшествии на трон императора Коноэ (1142 г.)
Л.Е.
КАГУРА 神楽 — ритуальное представление, включающее хореографию и исполнение сакральных текстов, имело целью призывание богов. Различают придворные ритуалы К. (мия-кагура, микагура) и местные обряды (сато кагура). Исполняемые при этом песни именовались ооута («великие песни»), и возможно, что из всех ритуальных песен раннего периода японской истории именно ооута сохранили наибольшую близость к фольклорно-обрядовым песням. Эти песни были разновидностью обращений к божествам, по магической функции близкими к норито. В исполнении ооута важную роль играли члены рода Мононобэ, — к ним, в частности, принадлежал известный поэт «Манъёсю» Оотомо Якамоти. Военных разного звания, судя по описанию ритуала К., среди исполняющих ооута было подавляющее большинство. Песнями ооута ведала специальная палата Ооутадокоро, при ней организовывалось обучение исполнителен и общий контроль за этой стороной обряда.
Песни ооута делились на кагура, саибара и фудзоку; ритуал состоял из трех частей. В первой содержался призыв к богам спуститься вниз (камиороси). Сопровождающие эту часть песни воспевали разные магические предметы — копье, лук и пр., которые участники обряда держали в руках. Вторая часть, когда исполнялись песни саибара, имела целью «увеселение» спустившихся на землю богов. Эти песни делились на большие и малые, большие изобиловали всякого рода повторами и хаясикотоба (ритмическими восклицаниями-припевками, вероятно, заклинательно-магического характера). Эта часть ритуала заканчивалась с появлением первых утренних звезд. Третья часть ритуала, называемая «звезды» (хоси), воспроизводила проводы богов, возвращающихся обратно на небо (камуагари). Эти ритуалы К. проводились при храмах и, вероятно, воспроизводили универсальную структуру обряда, связанную с мотивом приходящего на время божества. При этом в репертуар исполняемых песен К., по крайней мере, к началу XI века, когда они были впервые записаны, включался и весьма разнообразный фольклорный материал.