Страница 106 из 147
В период Мэйдзи был создан культ официальных «четырех великих мужей кокугаку», куда кроме представителей «филологического» крыла — Када Адзумаро, Камо Мабути, Мотоори Норинага — вошел лишь единственный «эзотерик» Хирата Ацутанэ, учение которого в угоду политической целесообразности было значительно выхолощено его ближайшими последователями, а принимавшие массовое активное участие в «реставрации Мэйдзи» члены его школы лишены какого-либо влияния и выдавлены из государственных органов.
В начале периода Мэйдзи была сделана попытка выстроить «теократическое» государство согласно идеальному (но никогда, судя по всему, не существовавшему) образцу, ярыми сторонниками которого являлись прежде всего последователи Хирата Ацутанэ и косинто в целом. Синто признавалось государственной религией, государь — ее первосвященником и одновременно «явленным божеством» (арахитогами), реализующим идеальный принцип «единства почитания божеств и политики» (сайсэй итти), а во главе всего государственного аппарата учреждалась Управа по делам небесных и земных богов (Дзингикан), которой отводилось место высшего административно-политического синтоистского органа. Однако вскоре проблемы реальной политики, связанные с построением национального государства и модернизации страны в условиях постоянной угрозы экспансии со стороны западных стран, вынудили прагматически мыслящую «светскую» правящую элиту отстранить от власти синтоистских фундаменталистов. Самый большой удар по их идеологии был нанесен в период пересмотра неравноправных торговых договоров с западными странами, когда последними было выдвинуто требование допущения свободы вероисповедования, что означало прежде всего дозволение на проповедь христианства в Японии.
Правительство Японии пошло на это, вызвав гнев многих почвенников, требовавших искоренения всех иноземных «еретических» вер. В самом начале периода Мэйдзи была предпринята попытка «разделить ками и будд» (симбуцу бунри) как на концептуальном, так и на институциональном уровне, сопровождавшаяся уничтожением многих буддийских храмов и предметов культа, причем в большинстве случаев скорее по инициативе снизу, чем по прямому указанию сверху. Дело заключалось не только и не столько в неприятии самого учения: буддизм, храмы которого правительством сёгуна были превращены в часть государственной машины, отвечавшей за регистрацию и наблюдение за благомыслием населения, воспринимался как часть старого истеблишмента, который должен быть уничтожен вместе с прежним режимом. Однако волна насилия, прокатившаяся по стране, достаточно быстро сошла на нет и былое мирное сосуществование было отчасти восстановлено — из синтоистских святилищ были убраны предметы буддийского культа, запрещены священники-монахи (сясо: и бэтто), ками больше не отождествлялись со своей «исконной основой» — буддами и бодхисаттвами — и были лишены своих прежних буддийских титулов типа гонгэн или бо:сацу, но при этом буддийскому духовенству не возбранялось служить в своих собственных храмах. Более того, перед лицом общего врага, каким виделось христианство, произошло объединение буддийского духовенства и синтоистских священнослужителей, а также рьяных последователей конфуцианства вместе с группой консервативных политиков, основавших в 1888 г. Общество Великого пути национального учения (религии) Японии (日本国教大道社) под руководством Каваи Киёмару. Главный их посыл заключался в утверждении взаимодополняющего триединства синто, буддизма и конфуцианства, которое и называлось ими «национальным учением» (国教).
Эта группа резко выступила против попыток правительства по сути разделить синто на его политико-идеологическую («государственный синто» — кокка синто) и религиозную составляющую («синто конфессий» — кёха синто). Со стороны правительства фактически была предпринята попытка создания гражданской религии в духе Жан-Жака Руссо или императорского культа в Древнем Риме, которая позволяла бы добиться единства страны через придание власти сакрального авторитета, равно признаваемого всеми гражданами вне зависимости от индивидуальных религиозных пристрастий. Одновременно объявление кокка синто «не религией» (非宗教)[134] позволяло правительству формально соблюсти принцип отделения религии от государства и свободы вероисповедования, закрепленный в Конституции 1889 г. с весьма существенной оговоркой — в той мере, в какой эти верования «не нарушают мира и порядка и не противоречат исполнению их долга как подданных». Все партикулярные интерпретации, так или иначе связанные с автохтонными верованиями японцев и потому, зачастую весьма условно и с большей натяжкой, отнесенные к разряду синтоистских, были юридически оформлены в качестве тринадцати (изначально четырнадцати) синтоистских конфессий (кёха синто), на которые фактически по умолчанию возлагалась пропаганда синто в массах после провалившейся кампании по утверждению «Великого учения» (Тайкё сэмпу ундо). Стремление многих религиозных групп зарегистрироваться в качестве самостоятельной синтоистской конфессии либо ее ассоциированного члена во многом определялось теми же мотивами, что и желание получить признание со стороны домов Ёсида или Сиракава в период Токугава — эта была единственная возможная форма юридической легитимации. При этом многие получали отказ и оказались либо под запретом, либо под строжайшим полицейским контролем (например Цутимикадо синто). Как и прежде, государство весьма жестко контролировало идеологическую сферу, не останавливаясь перед давлением и репрессиями даже ультрапатриотических учений, если таковые могли составить конкуренцию официальной идеологии, примером чего может служить судьба Томокиё Ёсисанэ и созданной им Божественной армии небесной поступи (天行神軍).
После поражения Японии во Второй Мировой войне кокка синто было упразднено, император официально отрекся от титула «явленного божества» (нингэн сэнгэн), религиозные организации, ранее составлявшие группу кёха синто после принятия Конституции 1947 г., провозгласившей свободу вероисповедания уже без всяких оговорок, либо перерегистрировались в качестве религиозных юридических лиц, либо фактически прекратили активную деятельность (подобно скроенной по инициативе сверху «зонтиковой» конфессии Синто тайсэйкё), либо вовсе отреклись от своей принадлежности к синто.
Принятие в 1951 г. Закона о религиозных юридических лицах (宗教法人法), значительно облегчившего процедуру регистрации и выводившего из под налогового бремени все религиозные объединения, способствовало появлению большого числа конфессий, в той или иной мере относящих себя к автохтонной религиозной парадигме. Синтоистская почва оказывается на редкость плодородной, чему в значительной степени способствует неоднократно уже отмеченное ками отсутствие в синто обязательной и общепринятой ортодоксии и ортопраксии. Эта специфика, определяемая прежде всего типологическими особенностями синто как первичной общинной религии, открывала и открывает путь к появлению все новых и новых интерпретаций, пополняющих ряды так называемых «новых религиозных движений» (для их обозначения в тексте словарных старей используется аббревиатура НРД).
АБЭ-НО СЭЙМЭЙ 安部晴明 (921-1005). Оккультист эпохи Хэйан, астролог, заведующий отделом дворцового стола, начальник левой половины столицы, губернатор пров. Харима. Изучал путь инь-ян (陰陽道) и астрологию у Камо Тадаюки (賀茂忠行) (ум. ок. 960 г.) и его сына Ясунори 保憲 (919–977). О его сверхъестественных способностях и мастерстве мага сложено много легенд, зафиксированных в классической литературе («Кондзяку моногатари», «Удзисюи моногатари» и др.). Согласно этим литературным источникам, А. обладал способностями видеть духов, воскрешать мертвых, менять судьбу людей, использовал духов-помощников. Ему приписывается изобретение магического знака, очищающего все сущее. Почитал даосского бога горы Тайшань — Тайдзан-фукун (泰山府君) как владыку жизни и смерти. Разработал ряд мантических методов, опирающихся на теорию инь-ян и пяти элементов, «Книгу Перемен», китайскую астрологию и т. д. Предок клана Цутимикадо. После смерти обожествлен.
134
Эта задача значительно облегчалась отсутствием в синто — «учения» (教), что согласно принятому определению религии, о котором мы говорили выше, вполне формально допускало такие толкования и на теоретическом уровне. Именно в этом ключе рассуждал ученый из княжества Тоса Окуномия Дзосай (1811–1877), утверждавший нерелигозность синто. См. Sawada. Ibid., 105.