Становление Патриарха

— А ты всё тот же, — улыбнулся я, наслаждаясь ошарашенным видом своих девочек.

— Если бы, — вздохнул орк, занюхивая ядрёный самогон рукавом. — Годы своё берут, ещё лет пять небо прокопчу, а потом — бухать к Груумшу. И, зар-раза, ни одного нормального ученика! Уже подумываю из гоблина шамана вырастить — вроде было там пару не таких тупых, как все остальные. Ну так зачем пожаловал? — сделав ещё один щедрый глоток из бутылки, поинтересовался старик. Нам свою бормотуху он не предлагал, но оно и к лучшему — вкус данного пойла оставлял желать лучшего.

— Есть предложение.

— Укуситься? — хмыкнул орк.

— Такой язвой даже я подавлюсь, — не удержался я от ответной усмешки.

— Тогда чего? — вновь приложился к бутыли шаман.

— В общем, мы тут давеча завалили взрослого чёрного дракона…

— Кха… кхе… тьфу! — подавился шаман. — Фобос, какого лишайного тролля ты сообщаешь такое, пока я пью⁈

— Ты постоянно или пьёшь, или ругаешься. Потому или подавиться, или язык прикусить ты бы умудрился в любом случае.

—… Справедливо, — немного подумав, согласился шаман. И сделал новый глоток. — Ну и?

— Мы хотим закусить его сердцем, но, если съесть слишком много, можно мутировать в полудракона и спятить. И нам нужно выяснить предельно допустимую норму на смертного.

— Ага, и ты вспомнил о своём старом больном учителе…

— Эм, то есть вы согласны быть испытателем? — уточнила Эндаэль. — Но это может быть очень опасно, вы понимаете?

— Девочка, — снисходительно посмотрел на неё Рунг, — я — старый, страшный и полубезумный колдун. Что мне эта штука сделает? Стану ещё страшнее? Ну так уважать больше будут. Всё равно девки мне уже десяток лет неинтересны, даже с магической помощью… разве что некромантия поднимет, так что что есть чешуя на жопе, что нет — всё едино. А вот отложить наше свидание с Груумшем и заталкивание его сапога в мою задницу ещё лет на сто-сто пятьдесят я буду очень и очень не против.

— Ага-а… — моргнула Айвел. — Кажется, я теперь поняла, что ты имел в виду, когда описывал своего наставника.

— Наверняка про меня кучу гадостей наговорил, — продолжил веселиться орк, — не верьте ему!

— Что вы, мы уверены, что вы… — начала было Эндаэль, но…

— Я гораздо, гораздо хуже! — гордо закончил шаман. — Просто сегодня добрый. К дождю, не иначе! Ну так что, где там эта чудо-закуска?

— Держи, — я достал контейнер и выложил половину ценного органа.

— Ну, приступим… — старик взял кусок сердца и укусил. — Ох, даже от одного куска хорошеет… — прожевав и проглотив, поделился он, да и я ощутил, что его огонёк жизненной энергии несколько подрос. — Ам! — и тут же впился зубами в новый, опять чуть расширяя свой объём жизненной силы. — И всё-таки ты позор на мои седины… — выдал он новую внезапную реплику. — Ам!.. Как я только мог воспитать такого ученика⁈ Ам!.. Кошмар! Я разочарован! Ам!.. Тратить такую штуку на старого и больного дурака… Ам!.. Просто позор! Ам-рам-рам!.. Ты худший! Худший мой ученик! Рвам!.. Слышишь? Как твой учитель, я очень, очень не одобряю такое постыдное разбазаривание такого дорогого трофея! Храв!.. Ты должен был убить за него всех и сожрать всё сам! Ар-рвм-м-м!.. Недостойный ученик Великого Меня! Амр-рв-в!.. Ещё вампир называется! Рвам-м!.. Да ты хуже друидов-самогонщиков! М-мрм-м!.. Несмываемое пятно на моей репутации наставника! Рвам!.. Как твой учитель, я очень разочарован! Храм!..

— А как мой друг? — вклиниваюсь в его поток сознания.

— А как твой друг скажу: подай вон ту склянку! — Рунг махнул рукой на шкаф с самогоном. — По-сухому тяжко идёт, а вещь шикарная! Обязательно приноси ещё, если будет!

— Никакого «ещё, если будет»! Ты не сожрёшь это сердце в одиночку!

— Я буду пытаться! — вновь вгрызся в мясо шаман.

В итоге, когда он проглотил уже где-то с полтора килограмма биомассы и стал сиять в моём восприятии жизни раза в четыре сильнее номинала, его и так похожие на когти ногти начали заостряться и темнеть, согнутая годами спина распрямилась, а глаза наполнились хищным блеском, но… очевидно, что это был предел и уже начало мутаций. Дальше реально пойдёт обрастание чешуей. В общем, сердце было отобрано.

— Ой, да подумаешь — чешуя! Потеть меньше буду! Я тебе как друг говорю: я ещё два раза по столько же осилю! — взошла и заколосилась в старом орке алчность.

— И на миг не сомневался, но два раза по столько же мы скормим Гару и кому-нибудь из его офицеров, — непреклонно отверг его надежды я, убирая сердце обратно в зачарованный контейнер.

— Ты что, с ума сошёл? — натурально оторопел Рунг. — Гар ведь просто орясина бестолковая! Дуболом со сквозной костью от копчика до макушки! Куда ему такое богатство⁈ С эльфами водишься, а как к оркам относиться — не научился! — не обнаружив на моём лице понимания своей позиции, старик только сильнее завёлся: — Ты — безумец, я тебе как сумасшедший шаман-самогонщик говорю! Эй, девахи, посмотрите на него! — запросил он поддержки женского фронта. — Он же умом тронулся! Совсем помешался на своём орколюбии, упырь бледножопый! Ну-ка хренакните ему по башке, чтобы в себя пришёл! Где ваша эльфийская ненависть к зелёным орочьим мордам⁈ Мы должны объединиться и не позволить ему совершить это попрание всего разумного и логичного во вселенной!

— Ты сам слышишь, что несёшь?

— Какая разница, что я несу, вонючий сморк лесного тролля мне в подмышку⁈ Нельзя Гару такую ценность скармливать! Таких, как Гар, орков много — их ценить не надо! Надо ценить уникальные таланты! Такие, как я!

— Успокойся уже, — с ноткой усталости одёргиваю своего учителя. — От того, что ты превратишься в чёрного прямоходящего ящера, утерявшего возможность членораздельно говорить из-за изменения в челюсти, нам никакой выгоды не будет. Мы здесь для того, чтобы проверить, сколько сердца можно проглотить для максимального усиления, но без внешних изменений в теле, понимаешь ты? Я для своих женщин стараюсь!

— И откуда ты такой взялся на мою голову? — всплеснул руками старый орк. — Не вампир, а натуральный святоша какого-нибудь Бога Любви! Уши тебе, дурню, обстрогать сверху, чтоб соответствовал! Ты только не думай, что я против! — тут же пошёл он на изменение показаний без изменения интонации. — Я же понимаю, что хрен бы ты мне хоть кусочек дал, будь нормальным вампиром, ещё бы и сожрал уже, небось, давно, но ты же натуральный сумасшедший! Совсем отбитый, таких не бывает! Что мне прикажешь делать, если тебе хуже станет и ты вместо эльфийских девок на гнолловских баб засматриваться начнёшь? Или, наоборот, на поправку пойдёшь, а я тут тебе кусок сердца дракона должен⁈ Ты же меня из могилы откопаешь и обратно в землю забьёшь, как никакому Груумшу не снилось!

— Ругучий орк плохо говорит! — возмутилась Тмистис. — Нельзя засматриваться на гноллов! Фу! Волосатые!

— Вот те «фу», а мне страшно! — повернулся к ней Рунг. — Я жадный старый шаман! Я не хочу, чтобы на меня долги за всяких молодых остолопов вешали! Я за свой-то с местными доходами не расплачусь!

— Расслабься уже, никто с тебя долг требовать не будет, — вздыхаю я.

— Ага! Ща. Разбежался, поверил, тридцать раз споткнулся!

— Ну вот и молодец. Пошли к Гару.

— Ещё чего не хватало — к нему идти! На всё племя такую вещь светить! Ща я его сам кликну, а вы… — орк посмотрел на девушек, — дали по башке этому кровососу, пока всё не разбазарил! Чему вас ваши эльфийские мамки только учили⁈ Мужик такие деньжищи на ветер спускает, а вы стоите и молчком! Позорище! Бабы, называется! — и, оставив таким образом последнее слово за собой, Рунг гордо удалился.

— Я… — начала было Лин, — даже не нахожу слов.

— Не ты одна, — кивнула Айви, пребывая в глубоком культурном шоке.

— Ох… — только и смогла выдавить из себя Энди, пережившая самое большое потрясение из всех.

— Эй, Фобос-Фобос! — подлетев ко мне, осторожно подёргала край плаща фея. Вот уж кто точно не заморачивался выходками шамана. — Этот ругучий вредный сказал, что ты раньше пугал того большого каменного за стенкой. Как?