Страница 34 из 71
Аноним также обращается к этой теме, но не поднимается выше констатации фактов, тогда как цель Беды состоит в том, чтобы раскрыть перед читателем смысл происходящего. В отличие от анонима, Беда стремится к тому, чтобы читатель получил некий духовный урок.
Болезнь, по мысли Беды, может быть одним из средств очищения человека от грехов. Эта идея наиболее ярко выражена в египетских патериках, которые, судя по количеству дошедших до нас списков, были весьма распространенным чтением в Древней Англии. Известно, что в круг чтения Беды входили произведения пресвитера Руфина[316], у которого он мог прочитать, что «тела очищаются от струпов селитрой и другими подобными врачеваниями, а души болезнями и другими очистительными наказаниями»[317]. Подобное воззрение на болезнь, восходящее к представлениям, которые бытовали в среде египетского монашества, последовательно проводится Бедой в написанном им житии.
Впервые читатель встречается с описанием болезни и исцелением от нее во 2 главе жития, написанного Бедой. Подросток Катберт заболел так серьезно, что лишился возможности ходить: «... его колено было поражено внезапным недугом, начала образовываться болезненная опухоль, так что сухожилия в колене сжались» (гл. 2). Незнакомый путник спрашивает Катберта, не желает ли он оказать ему как гостю какую-нибудь услугу. По общему смыслу ответ Катберта у анонима и Беды одинаков, но в первом житии Катберт признает, что он заболел по воле Божией (анон. житие, кн. 1, гл. 4), тогда как Беда подчеркивает, что болезнь была послана Катберту «для очищения его грехов» (гл. 2). В изображении анонима Катберт пассивен, он не ищет духовного смысла своей болезни. У Беды он сознает себя грешным, кается и именно поэтому достоин исцеления.
Описание событий, которым посвящена 8 глава жития, составленного Бедой, в первом житии отсутствует. В основу 8-ой главы положен рассказ Херефрида, ученика и свидетеля последних дней жизни Катберта, о том, что во время эпидемии чумы, свирепствовавшей в стране, Катберт заболел. Братия монастыря Мельроз, где он в то время жил, молилась за умирающего всю ночь. «Когда один из монахов сказал ему об этом утром — ибо они поступили так без его ведома, — Катберт тут же ответил: “Что же я лежу? Ведь, без сомнения, Бог не презрел молитвы столь многих благочестивых мужей. Дайте мой посох и сапоги”» (гл. 8). Вера Катберта была вознаграждена. Эта болезнь, как и первая, очистила подвижника от грехов и приготовила его к большим духовным подвигам. Он не только выздоровел, но и узнал, что будет епископом.
Аноним уделяет очень мало внимания предсмертной болезни Катберта, сообщая лишь, что «... плоть его была слаба и поражена некой болезнью» (анон. житие, кн. 4, гл. 11). Беда обращается к духовной стороне этого явления. В 37 главе написанного им жития мы читаем: «Катберт провел почти два месяца в великой радости по причине вновь обретенного безмолвия, обуздывая и дух и плоть большой строгостью привычного воздержания; охваченный внезапной болезнью, он начал приуготовляться огнем временного страдания к получению радости вечного блаженства» (гл. 37). По мысли Беды, предсмертная болезнь Катберта имеет очень большое значение для его загробной участи, она должна очистить подвижника «от всей скверны мирской суеты» (гл. 37), невольным свидетелем которой он стал, когда был рукоположен во епископа и оставил отшельническую жизнь.
Большое влияние на представления Беды о болезни и смерти оказала книга св. Григория Великого «Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души». Беда настолько почитал этого Отца Церкви, что ставил его выше всех остальных богословов, произведения которых он читал[318]. Неудивительно поэтому, что те эпизоды жития, в которых речь идет о болезни или смерти персонажей, перекликаются с 4 книгой «Собеседований» св. Григория.
Так, объяснение, почему болеют не только грешники, но и праведники, Беда мог найти именно в этой книге. Необходимость болезней для праведников объясняется там следующим образом: «... весьма часто те, которых люди почитают уже совершенными, в очах Небесного Творца имеют еще некоторые несовершенства, подобно как часто мы, неопытные люди, рассматриваем еще не совсем обделанные печати и хвалим, как уже оконченные, тогда как художник, хотя и слышит похвалы им, не перестает еще обделывать и усовершенствовать их»[319]. В свете этого объяснения становится понятным желание епископа Эадберта умереть «не по причине внезапной смерти» (гл. 43), но после «тяжелой болезни», «жестокость которой возрастала день ото дня» (гл. 43): за время этой болезни он должен был очиститься от тех мелких прегрешений, которые не были видны окружающим, а может быть, и ему самому. Этого окончательного очищения от грехов Эадберт просил как «награды, которой он усердно добивался» (гл. 43).
В качестве примера поведения во время тяжелой болезни св. Григорий приводит монахиню Ромулу: «... самые болезни тела служили для нее средством к умножению добродетелей; тем прилежнее она молилась, чем менее имела силы делать что-либо другое»[320]. Мысль о том, что терпеливое перенесение болезни само по себе является подвигом и ставит человека в один ряд с самыми строгими аскетами, также встречается у Беды. Отшельник Хереберт, духовный сын епископа Катберта, по мнению Беды, не был равен своему наставнику как подвижник. Узнав о том, что Катберту вскоре предстоит умереть, Хереберт очень опечалился и «залился слезами» (гл. 28). Причина его слез была в том, что, не будучи равным Катберту по высоте своих подвигов, он не только разлучался со своим наставником в земной жизни, но и не имел никаких надежд увидеться с ним в мире ином. Хереберт упросил Катберта помолиться о том, чтобы они могли оказаться вместе и после смерти. Молитва Катберта о его ученике была услышана: Хереберт «был истомлен продолжительной болезнью, возможно, по определению Божия милосердия, так что, хотя он был менее великий подвижник, чем блаженный Катберт, непрерывные страдания долгой болезни дополнили недостающие подвиги, сделав его равным по благодати своему заступнику» (гл. 28).
Отмечая, что ученик достиг меры учителя безропотным перенесением болезни, Беда пишет, что душе Хереберта «было дозволено изойти из тела в один и тот же час с душой Катберта и быть принятой в те же самые чертоги вечного блаженства» (гл. 28). Этот отрывок приводит на мысль рассуждения св. Григория Великого о загробной участи людей, чьи подвиги равно высоки. Согласно св. Григорию, «тем, которые умерли в одно время, дарована была награда жить в одном месте»[321]. Для Беды, разделявшего это мнение, одновременность кончины Хереберта и Катберта была еще одним доказательством духовного равенства ученика и учителя к моменту их перехода в вечность.
Иногда духовная польза болезни заключается в том, чтобы удерживать человека от совершения грехов (илл. 11). В таком случае болезнь становится, по выражению Беды, теми «узами» (гл.2), которые ограничивают свободу человека против его желания. Представление о спасительности болезней может быть отголоском рассуждения св. Григория Великого о том, «какой это дар — скорби телесные, которые содеянные нами грехи отмывают и от могущих быть допущенными обуздывают нас и воздерживают»[322]. От любой болезни, даже самой тяжелой и длительной, исцеляется тот, кто достоин этого, кого не нужно удерживать болезнью от совершения грехов. Именно поэтому, думает Беда, по молитве умирающего Катберта исцелился монах Вальхстод, который «долгое время был болен дизентерией» (гл. 37).
Об исцелении Вальхстода говорится в текстах обоих житий. Аноним пишет, что он слышал историю исцеления от самого Вальхстода, «живущего и до сего дня» (анон. житие, кн. 4, гл. 12), и передает его безыскусный рассказ: «... при первом прикосновении святого тяжелая болезнь оставила его, и он почувствовал себя возвращенным к жизни и здоровью, хотя прежде очень страдал от болезни и был словно предан смерти ...» (анон. житие, кн. 4, гл. 12). Беда, напротив, не сосредоточивается на описании исцеления, которое, как он считает, относится к области таинственного и потому должно быть скрыто от людских глаз. Он обращает внимание читателя на то, что Вальхстод был достоин освобождения от болезни, так как он выделялся среди братии «своим благочестием, рассудительностью и строгостью жизни» (гл. 37) и, таким образом, здоровье не могло принести вреда его душе.
316
Laistner M.L.W. The Library of the Venerable Bede. P. 263 — 266.
317
Руфин. Жизнь пустынных отцов. С. 8.
318
Meyvaert P. Bede and Gregory the Great. Jarrow Lecture,. 1964. Jarrow, 1964. P. 16.
319
Св. Григорий Великий. Собеседования... С. 238.
320
Там же. С. 238 — 239.
321
Там же. С. 267.
322
Св. Григорий Великий. Правило пастырское... С. 124.