От Цезаря до Августа

Страна Египет

Египет, с точки зрения экономической и интеллектуальной жизни, был единственной самодовлеющей страной древнего мира: он имел цветущее земледелие, развитую промышленность, обширную торговлю, знаменитые школы и интенсивную артистическую жизнь. Чрезвычайно плодородный, удивительно возделанный, он один доставлял почти весь лен, из которого ткались паруса, распускаемые на Средиземном море; он производил хлеба больше, чем было нужно для его очень большого населения, и потому мог экспортировать его. Благодаря многочисленным искусным александрийским ремесленникам, изготовлявшим самые изысканные ткани, духи, стекло, папирус и тысячи других вещей, вывозимых потом богатыми купцами во все страны, его промышленность была первой в средиземноморском мире. Египет был страной роскоши и элегантности; он рассылал повсюду, даже в Италию, своих художников, декораторов, штукатуров, образцы предметов роскоши. Знаменитый научный центр, он привлекал к себе учеников из самых отдаленных стран, даже из Греции, в свои медицинские, астрономические и филологические школы, находившиеся в Александрии на содержании царского правительства. Наконец, торговля Египта была очень развита и очень выгодна: он не только вывозил всюду продукты своей промышленности в обмен на драгоценные металлы, но и держал в своих руках большую часть торговли с крайним Востоком, с Индией и сказочной страной Серов.　

Население Египта

Но эта блестящая, с точки зрения богатства и культуры, картина Египта омрачается, когда изучаешь его политическое и социальное положение. Старая, славная монархия Птолемеев находилась в агонии. Разделение труда, являющееся истинным результатом цивилизации, до такой степени было развито в Египте, что задавило всякий дух социальной и национальной солидарности. Ремесла, профессии, семейства, индивидуумы думали только о собственной выгоде и удовольствиях. Страшный эгоизм, непобедимое равнодушие ко всему, прямо их не затрагивающему, изолировало социальные группы во всех классах: начиная от лиц, обрабатывавших крупные поместья, храмовые имения, царские домены и живших в условиях, близких к рабству; от свободных трудолюбивых арендаторов, заботившихся только об увеличении своих сбережений; от космополитического пролетариата, представленного усердными, но беспокойными рабочими, вплоть до богатого класса купцов, обосновавшихся в Египте как месте скрещивания главных мировых путей; до богатых собственников, демонстрировавших сказочную роскошь, видевших во дворе высший образец пышности и изящества, но не образовывавших политическую и военную аристократию и позволивших по своей лени и гордости оттеснить себя от высших должностей евнухам, вольноотпущенникам, авантюристам, иностранцам; до жреческой касты, думавшей лишь об увеличении своих богатств и своего значения; до многочисленной, дисциплинированной в теории, но коррумпированной на практике бюрократии, жадной до денег и бессовестной; и, наконец, до двора, бездонной пропасти, поглощавшей деньги и драгоценности, двора, утопавшего в интригах, преступлениях и мелких династических революциях, замышляемых мелкими партиями с поразительным остроумием и коварством в атмосфере всеобщего равнодушия. Таким образом, это гибнувшее царство было одновременно оцепенелым и находившимся в волнении.　

Со своей грандиозной администрацией оно оставляло в пренебрежении все, вплоть до нильских каналов; с монархией, где цари еще при жизни были божествами, оно было постоянно раздираемо дворцовыми переворотами, позволявшими царям оставаться на престоле только несколько лет и препятствовавшими оказывать помощь в самых мелких политических бедствиях. Сказочно богатое, оно не имело армии и, чтобы располагать несколькими отрядами, было вынуждено вербовать беглых рабов из других стран; оно было полно высококультурными и умными людьми, но могло бороться с Римом только при помощи странных, искусных интриг.[757] Постепенно его дипломатия пала так низко, что предложила свою царицу в любовницы римскому проконсулу. Женское царствование Клеопатры, может быть, вследствие ее позорных связей с Цезарем и Антонием, ее ненасытной жадности, ее капризной жестокости и беспомощного правления ее фаворитов, по не известной нам причине имело многочисленных противников, в особенности среди высших классов.[758]Чувствуя себя в опасности, она надеялась спастись и спасти вместе с собой Египет, заключив союз с Римом путем брака с Цезарем.　

Потерпев неудачу, она пыталась осуществить свой план с Антонием: если последний станет царем Египта и египетское правительство будет располагать римскими легионами, независимость Египта и власть Клеопатры будут вне опасности.

Значение Египта для Антония

Нетрудно было заметить слабое место этого проекта: его нельзя было осуществить со столь неглубоким умом, каким обладал Антоний. Если кризис, в котором билась республика, сконцентрировал с некоторых пор управление Римской империей в руках двух или трех полководцев, то эти полководцы представляли, но не олицетворяли государство, подобно наследственным царям, а поэтому они и не имели права заключать союзы путем брака. Брак между проконсулом и восточной царицей мог быть принят Италией и солдатами или как государственное преступление, или как страшное безумие. Несмотря на это затруднение, проект Клеопатры имел некоторые шансы на частичный успех из-за трудного положения Антония, но в особенности из-за нового замышляемого им плана — завоевания Парфии. Антоний гораздо более Октавиана был учеником и политическим наследником Цезаря. В течение шести последних месяцев жизни Цезаря, когда Октавиан находился в Аполлонии, Антоний стал в Риме самым близким и доверенным лицом диктатора: он знал его самые тайные мысли, он овладел после его смерти всеми его бумагами, в том числе планами войны, которую Цезарь замышлял против парфян. Вполне естественно, что, оказавшись по окончании гражданской войны в исключительном положении, он вознамерился привести в исполнение великие проекты, задуманные диктатором в бурные сумерки его жизни, подробности которых были известны, может быть, ему одному. А среди этих проектов самым важным должна была казаться ему война с Парфией. Если сам Цезарь, несмотря на свой гений и свои победы, не считал возможным овладеть положением без решительного успеха в этой внешней войне, то мог ли он, Антоний, обманываться, что это удастся ему в положении гораздо более сложном? У правительства триумвиров не было ни денег, ни авторитета. Только завоевание Парфии, как думал и Цезарь, могло доставить и то и другое его правительству и сделать его навсегда вождем республики. Предприятие, без сомнения, было трудным, но Цезарь, величайший полководец своего времени, оставил ему план военной кампании, где были разработаны все детали, начиная с числа легионов и кончая дорогой, по которой следовало идти. Антонию оставалось только с умом и энергией выполнить этот план. Вероятность успеха с полным основанием должна была казаться ему очень большой. Самым большим затруднением при выполнении предприятия был недостаток денег, и на это могла рассчитывать Клеопатра для осуществления, хотя бы частичного, своих планов. Египет был еще очень богат; царская фамилия владела там единственным во всем средиземноморском мире запасом драгоценных металлов, который еще не разграбил Рим. Предложенный Клеопатрой союз с Египтом мог предоставить в распоряжение Антония материальные средства, необходимые для выполнения великого плана Цезаря.　

Смуты в Азии

Но проект Клеопатры был чрезвычайно смел и необычен, и неудивительно, что Антоний не решился принять его в ту же зиму. Неожиданное событие, впрочем, прервало весной 40 года переговоры Антония и Клеопатры. Как в 41 году разыгралась в Италии пародия на гражданскую войну, точно так же в 40 году в Азии разыгралась пародия на войну с Митридатом. Мелкие царьки Сирии, изгнанные Антонием,[759] и Антигон, претендент на палестинский трон, которому Антоний отказал в своей поддержке,[760] вступили в соглашение с целью уговорить парфян вторгнуться в римские провинции, говоря им, что Сирия и Азия, напуганные огромными контрибуциями, наложенными на них Антонием, охотно примут завоевателей. Бежавший к ктезифонскому двору после битвы при Филиппах сын Лабиена предложил себя в вожди части парфянской армии, подражая италийским беглецам, которые после гражданской войны служили в армии Митридата.[761] Антоний находился в Александрии; в Сирии, управляемой Децидием Саксой, и в Азии, управляемой Титом Мунацием Планком,[762] были только старые гарнизоны Кассия, признавшие нового господина. Неожиданное нападение могло иметь успех. Действительно, весной, ближе к февралю, Антоний получил известие, что армия под начальством Лабиена и Пакора, сына парфянского царя, вторглась в Сирию через Ктесифон и Апамею.[763]

757

См. прекрасную работу С. Barbagallo: Le Relazioni politiche di Roma con I’Egitto. Roma, 1901.

758

Dio, LI, 5: πολλους των πρωτων, ατε χαι αει οι (Клеопатре) αχυομενων. Этот фрагмент, несмотря на свою краткость, важен, так как объясняет всю политику Клеопатры.

759

Арр., в. с., V, 10.

760

Ios., А. I., XIV, 13, 3.

761

Dio, XLVIII, 24.

762

Планк, правитель Азии, о котором говорит Дион (XLVIII, 24), мог быть только Титом Планком, так как Луций погиб в перузинекой войне.

763

Плутарх (Ant., 30) говорит, что Антоний получил в Александрии известия одновременно из Сирии и Италии; Аппиак (В. С., V, 52), напротив, утверждает, что известия из Италии он получил уже в Азии, вероятно, в Эфесе. Версия Аппиака более вероятна: действительно, в Египте Антоний мог скорее получить известия из Сирии, чем из Италии. С другой стороны, вторжение парфян было подготовлено зимой; следовательно, он мог быть извещен вовремя и должен был немедленно уехать, так как опасность была серьезной.