Страница 61 из 61
Политика Секста
И не Сексту было выказывать храбрость. Ввиду трагической судьбы, постигнувшей всю его фамилию, только выдающийся гений мог преодолеть свое уныние в тот момент, когда все должно было решиться. Не будучи способен подражать смелым ударам Цезаря, Секст Помпей все же был достаточно умен, чтобы понимать, что Октавиан и Антоний в данный момент более его нуждаются в мире; его ловкий советник Менодор уговаривал сопротивляться, тянуть дело, делая своими угрозами и голодом положение обоих соперников все более и более трудным.[850] С другой стороны, бежавшая к нему римская знать, например Либон и Муция, требовали от него противоположного, утверждая, что таким путем Италия станет ему враждебной и обернется против него.[851] Переговоры были долгими, но в конце концов закончились соглашением: за Секстом Помпеем признали владение Сицилией и Сардинией и дали ему на пять лет, т. е. до 34 года, Пелопоннес; он должен был быть избран консулом на 33 год, был зачислен в коллегию понтификов и получал семьдесят миллионов сестерциев в качестве компенсации за конфискованное имущество его отца. Со своей стороны он обязывался не беспокоить более берегов Италии, не давать убежища беглым рабам, не препятствовать свободному плаванию по морю и помочь подавить пиратство. Кроме того, мизенским миром воспользовались, чтобы амнистировать всех дезертиров и еще оставшихся в живых проскрибированных, исключив только заговорщиков, осужденных за убийство Цезаря; дезертирам вернули все их недвижимое имущество, а проскрибированным четвертую часть их состояний; все рабы, бывшие солдатами в войсках Секста, получили свободу; солдатам Секста обещали дать те же награды, что и солдатам Октавиана и Антония.[852]Летом после этого соглашения оба триумвира отправились с армией в Мизен; Секст прибыл туда же со своим флотом; и в этом чудном заливе на глазах армии, покрывавшей берег мыса, и флота, паруса которого заслоняли горизонт, сын Цезаря и сын Помпея сошлись вместе с Антонием на корабле и подписали договор, отпраздновав его торжественным банкетом и обручением совсем еще юной дочери Секста с маленьким Марцеллом, сыном Октавии. Для большей гарантии мира составили список консулов на новое четырехлетие, т. е. до 31 года.[853] Потом Секст отправился в Сицилию, а Антоний и Октавиан вернулись в Рим вместе с большим числом проскрибированных знатных или прежних сторонников Луция Антония, бежавших после взятия Перузии и воспользовавшихся амнистией, чтобы покинуть Секста и его вольноотпущенников и вернуться в Рим получать остатки своего имущества. В их числе были Луций Аррунций, Марк Юний Силан, Гай Сенций Сатурнин, Марк Титий и сын Цицерона.[854]Мир, таким образом, был восстановлен к великой радости всей Италии, и, чтобы сделать его еще более прочным, судьба, по-видимому, прибавляла новые родственные связи к тем, которые соединяли трех авторов мизенского договора. Скрибония родила (или готовилась родить) Октавиану дочь, названную Юлией, а Октавия, жена Антония, была беременна.
Заключение Мизенского мира
Заключая Мизенский мир, триумвиры впервые капитулировали миру такое громадное значение. Это было начало глухой борьбы между зажиточными классами Италии и военной революционной диктатурой; борьбы, в которой безоружная партия постепенно навязала свою волю партии вооруженной.
Вергилий, ободренный Мизенским миром, сочинил новую, девятую, эклогу, в которой осмелился вложить в уста пастухов свои жалобы на конфискацию его собственности и земель мантуанцев, вспоминая как бы в виде упрека, что он приветствовал звезду Цезаря и был очень дурно вознагражден за чувства, выраженные по отношению к диктатору.
XV. Поражение при Скилле и мщение за Красса
Первая победа Вентидия над парфянами. — Апофеоз Антония. — Гораций и Саллюстий. — Успех эклог Вергилия. — Брак Октавиана с Ливией. — Новая война между Секстом Помпеем и Октавианом. — Антоний хочет принудить Октавиана заключить мир. — Октавиан упорствует и продолжает войну. — Поражение при Скилле. — Месть за Красса. — Октавиан посылает Мецената к Антонию. — Рассказ Горация о путешествии Мецената.
Намерения Антония
В сентябре,[855] после рждения дочери,[856] Антоний отправился в Афины. Несмотря на свой брак с Октавией, он не отказался от мысли перенести на Восток центр своей политики и начать войну с Парфией; напротив, он думал об этом более чем когда-либо. Все недостатки латинских учреждений — неустойчивость, продажность, неспособность, беспорядок — только увеличились с тех пор, как триумвиры открыли доступ к республиканским должностям средним классам, сведя продолжительность магистратур к шести или даже трем месяцам и наполнив сенат незначительными лицами. Как можно было ожидать исполнения серьезных и трудных обязанностей магистратов от лиц, столь недолго занимавших свои должности, очень часто не готовых выполнять трудные функции командования и не имевших того престижа, который давало имя даже наиболее выродившимся потомкам знатных фамилий? С такими помощниками вождям, руководившим партиями, нужно было иметь огромный авторитет и влияние, если они хотели помешать полному распаду государства.
А волнения в Риме и Мизенский мир, бывший настоящей капитуляцией триумвиров перед общественным мнением, показывали слабость триумвирата. Поэтому более чем когда-либо нужно было предпринять нечто, чтобы уничтожить главные причины этой слабости, т. е. блестящими и зримыми своими успехами заставить забыть все ужасные ошибки политики триумвиров. Антоний знал, что триумвиры до сих пор не сделали решительно ничего доброго и полезного, что они не сумели даже восстановить порядок во всей империи и удовольствовались лишь тем, что наделили землями четыре или пять тысяч ветеранов Цезаря. Этого было слишком мало после стольких войн и убийств, после всех допущенных нарушений закона и насилий и взамен за доверенную им чрезвычайную власть. Поэтому
850
Арр., в. с., V, 70.
851
Ibid., 70–71.
852
Dio, XLVIII, 36; Арр., В. С., V, 72.
853
Арр., В. С., V, 73; Dio, XLVIII, 37–38.
854
Vellieus (II, 77), однако, ошибается, включая в число лиц, бежавших к Сексту и вернувшихся теперь в Рим, Тиберия Клавдия Нерона, возвратившегося после мира в Брундизии (см.: Dio, XLVIII, 15, и Sueton., Tib., 4).
855
Кгошауег в Hermes, Bd XXIX, с. 561.
856
Plut., Ant., 33.