Всеблагое электричество

— Далеко собрался? — спросил, приноравливаясь к чужому шагу.

— Выпить! — буркнул в ответ констебль.

— Смена разве уже закончилась? — удивился я.

Рамон Миро отправился за выпивкой в форме, при этом вместо обычной фуражки голову его закрывал шлем, пояс оттягивала дубинка, рядом болтались наручники.

— Плевать! — отмахнулся крепыш.

— В смысле? — удивился я.

— Меня рассчитали! — горько усмехнулся констебль, сворачивая в неприметный переулок. — Дали пинка под зад! Завтра последняя смена, а там получаю выходное пособие и свободен как ветер!

— Рассчитали? — не поверил я собственным ушам. — Почему?

— Ты еще спрашиваешь! — фыркнул Рамон. — Из-за ваших с инспектором делишек, вот из-за чего!

— Не было никаких делишек.

— Надо было сразу сообщить о подкопе под банк.

— У нас был приказ инспектора, — напомнил я.

— Замечательно! Только теперь инспектор мертв, а я лишился работы, да и ты, как поговаривают, тоже.

— Есть такое дело.

— Есть такое дело! — передразнил меня констебль. — А мне, между прочим, семью кормить!

Он остановился перед обветшалым питейным заведением, но прежде чем успел распахнуть дверь, я придержал его за руку.

— Рамон! Когда это ты успел жениться?

— И не женюсь никогда, если не найду новую работу! — буркнул приятель. — Знаешь, чего стоило получить это место? Никто не хотел принимать полукровку!

Я бы мог пошутить, что жениться полукровке будет еще сложнее, но решил не нарываться и толкнул констебля в бар.

— Заходи уже! — А когда Рамон получил кружку светлого и встал за грязный обшарпанный столик в углу, многозначительно заметил: — Так, говоришь, работа интересует?

— Предлагаешь ограбить банк?

— Нет, — покачал я головой. — И даже не предлагаю заняться поисками грабителей.

— Что тогда?

— Есть место ночного сторожа на угольных складах.

Констебль глянул на меня с неприкрытым сомнением, но все же кивнул:

— Сойдет на первое время.

Я продиктовал ему адрес и посоветовал:

— Сходи туда в форме. Управляющий ищет надежного человека.

— Схожу, — решил Рамон, отпил пива, поверх которого плавала жиденькая пена, и прищурился: — Но ты ведь искал меня не за этим, так?

— Что ты знаешь о лисах-оборотнях? — спросил я, решив не тратить время на долгие осторожные расспросы.

Сам я в китайском квартале ориентировался не лучшим образом, а попытка расспросить тамошних обитателей с учетом последних событий могла закончиться бесследным исчезновением в одной из темных подворотен. Господин Чен имел среди тамошних бандитов определенный вес.

Рамон Миро с интересом присмотрелся ко мне, затем покачал головой.

— Рассказывай! — потребовал он. — Рассказывай все с самого начала или не мешай пить и проваливай!

Я отвернулся к мутному окошку под потолком, собрался с мыслями и усмехнулся.

— Да нечего особо рассказывать, Рамон. Просто хочу знать, где можно отыскать этих ублюдков.

Лисы-оборотни были легендой китайского квартала; его страшной сказкой.

Когда в сточной канаве находили очередной изуродованный труп или бесследно пропадал разозливший местные триады упрямец, когда лишившиеся ушей и пальцев бедолаги наотрез отказывались говорить о своих мучителях, все знали, что за этим стоят лисы. И как всякая легенда, лисы были неуловимы. При этом на рожон они никогда не лезли и работали только в пределах китайского квартала.

Именно так и заявил Рамон, выслушав мой рассказ об убийстве Исаака Левинсона.

— Во всех газетах пишут о Прокрусте, — добавил он.

— Это не Прокруст! — разозлился я. — Ты меня слушал вообще? Прокруст никогда не кусал свои жертвы!

— А лисы-оборотни никогда не выбирались из китайского квартала, — парировал констебль. — Узкоглазым прекрасно известно, что с ними станется, если разозлить Третий департамент.

— Последнюю пару дней все твердят о Прокрусте. Лисы могли решить, что преступление спишут на него!

— Лео! — вздохнул Рамон. — Признайся, ты просто хочешь повесить убийство на своего ростовщика, чтобы не отдавать долги.

Я не стал открещиваться от этого мотива. От желания раз и навсегда избавиться от господина Чена у меня разве что руки не чесались.

— Сколько ты ему должен? — спросил вдруг Рамон.

— С процентами? — задумался я. — Около десяти тысяч франков.

— Адский пламень! — вырвалось у констебля. — За такие деньги можно и убить.

— Вот видишь.

— Я имею в виду тебя, не его, — поправился Миро. — Ты замешан в этом деле по уши, дружище, но у тебя есть мотив. А я и близко к нему не подойду.

В словах приятеля крылся вполне откровенный намек, поэтому я достал бумажник и выложил на стол последнюю сотенную банкноту, оставшуюся от аванса.

— Мне нужна информация.

Рамон накрыл деньги ладонью и уточнил:

— Информация — и только?

Я заколебался. Одному в китайский квартал соваться чрезвычайно опасно. Никакой талант не поможет, если ударят в спину. Рамон бы в этом деле чрезвычайно помог, к тому же у него были нужные связи.

— Информацию об убийце Левинсона оценили в тысячу франков, — медленно произнес я. — За мертвого убийцу с доказательствами вины заплатят три тысячи. За живого — пять.

— Пять тысяч — это немало, — прищурился Рамон.

— Пять тысяч на двоих.

— Вот уж нет! — отрезал констебль. — Прижав ростовщика, ты спишешь десять тысяч долга, а рискуем-то мы одинаково! Ищешь моей помощи — играй честно!

Я какое-то время обдумывал его слова, потом выдвинул встречное предложение:

— Три тысячи тебе, остальное мне. Идет?

— По рукам, — легко согласился констебль, понимая, как непросто захватить оборотня живым.

Поговорку о дележе шкуры неубитого медведя, которую неоднократно повторял отец, я упоминать не стал. Рамон и без того прекрасно осознавал, сколь невелики шансы у нашей авантюры на успех. Лишь немалый куш на кону заставил его рискнуть и поддержать мою опасную затею.

Когда констебль отставил пустую кружку, я предупредил:

— Понадобится лупара.

Рамон скривился, будто разом выхлебал стакан лимонного сока, и потребовал:

— Гони пятьдесят франков.

— С чего бы это? — нахмурился я. — Сержанту в арсенале за глаза хватит десятки! Тебя ведь еще не уволили!

— А патроны? — напомнил Рамон. — Сам посуди — десятый калибр с серебряной оболочкой задешево не найти. А я не собираюсь охотиться на Прокруста с голым задом!

— Забудь о Прокрусте!

— Лисы-оборотни — обычная банда, — уверил меня констебль. — Лисы, ниндзя, душители Кали — все они простые убийцы, никак не связанные с преисподней. Зловещая репутация — вот и все, что у них есть. На дворе — конец девятнадцатого века, черт побери! Лео, время магии ушло!

— На прошлой неделе мы охотились на суккуба, — напомнил я.

— Разве я что-то говорил об инфернальных созданиях? — пожал Рамон широкими плечами. — Потустороннего отребья остается в нашем мире немало, но тайных магических орденов давно нет! Люди просто не способны хранить секреты, тебе ли не знать? Банда оборотней — это даже не смешно. Думаешь, у Третьего департамента нет осведомителей в китайском квартале? Да эти лисы просто напускают тумана и запугивают мистикой безграмотных олухов…

Я скептицизма приятеля не разделял, но не преминул им воспользоваться.

— Зачем тогда тебе серебряные патроны?

Рамон рассмеялся:

— Лео! Я же тебя знаю. Сейчас мы пытаемся прижать бандитов, а через пять минут охотимся на Прокруста. И кто бы что ни говорил, оборотни — это не сказки…

— …но всего лишь жертвы наследственного заболевания, — закончил я высказывание приятеля.

— С острой аллергией на серебро, — подтвердил Рамон.

— Механист!

— Реалист, — возразил констебль.

— А господин реалист не желает заплатить за патроны из полученной сотни?

— Лео, своей мещанской мелочностью ты меня просто убиваешь! Ты же аристократ, представитель старинного рода Косице!

— Сто франков — это сто франков.