Страница 7 из 7
В войну Градижск был под немцами, когда немцы уходили, они пришли с факелом и подожгли камышовую крышу. От огня хата завалилась. Остались, говоря по-русски, сени – тоже глинобитные, площадью метров десять. Они дожили до моего времени – к ним после войны пристроили новую хату, она была меньше прежней и стояла на ее остатках как на высоком фундаменте или, если хотите, стилобате. Митю по приходу Красной Армии забрали восстанавливать шахты Донбасса, а в глиняных сенях перезимовали 10 человек, в том числе четверо детей: Марфа, моя мама, моя бабушка, ее мама, жена бабушкиного брата Павла с мамой и двумя сыновьями (они вместе с нашей семьей были в эвакуации в Казахстане) и жена бабушкиного младшего брата Николая – связистка, которая вышла за него замуж на фронте, по беременности была демобилизована и весной 45-го родила в эшелоне дочку. На тот момент другого жилья ни у кого из них не было.
Весной за семьями приехали два демобилизованных Николая – мой дед и бабушкин брат. Дед похоже что прямо из Вены, где он кончил свою войну. Павел, кадровый военный, пропал без вести в 42-м. Всего у бабушки погибли три брата. И два дяди. Племянника угоняли из Градижска на работу в Германию. Когда будешь думать о Европе, помни об этом.
Оба Николая поехали с семьями в Черкассы. А в середине 50-х наша семья перебралась во Львов. Сначала дед работал директором природоведческого музея, а затем преподавал на биофаке Львовского университета.
Биофак был в здании прежнего иезуитского коллегиума и походил на сундук с окнами. Рядом стоял барочный костел святого Николая, по обеим сторонам его фасада лились застывшие в камне волнистые водопады. Костел, что служил книгохранилищем университета, и биофак возвышались на склоне холма на левом берегу подземной речки. От нас туда было минут семь пешком, поэтому обедать дед приходил домой. Бабушка наливала ему из буфета 50 граммов водки.
В конце Руставели торговал Стрыйский базар, его небольшой прямоугольник под южной стороной горки в мои детские годы был обнесен глухим зеленым забором из узких досок, внутри шли рядами деревянные прилавки под шиферными крышами, было тесно. Порой, возвращаясь со мной с прогулки в Стрыйском парке, бабушка заводила меня на этот базар. Мне там не нравилось. Тем более после Стрыйского парка с его высокими деревьями, полянами и скульптурами. После тридцати мне пришлось заняться производством и сбытом продукции, которое выпускало мое до смешного маленькое предприятие. Роль продавца тяготит меня до сих пор. Похоже, сказались детские посещения базара после Стрыйского парка.
На Стрыйском базаре бабушка и познакомилась с Полиной – каким-то образом они выяснили, что обе из Градижска. Клим, как и дед, был фронтовиком, пары подружились. Клим и Полина уже обзавелись во Львове друзьями, составилась компания из четырех-пяти пар, которая по праздникам собиралась в нашей квартире – она была самой большой: четырехкомнатной, с просторными комнатами и высоченными потолками. В трех комнатах и коридоре я часто открывал настежь двустворчатые двери и ездил по кругу на двухколесном велосипеде, воображая, что ухожу от немецкой погони. По праздникам в большой комнате ставили встык торцами два стола. Сделанные из прочного дерева, они не ломились, хотя были тесно заставлены.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.