Альтернатива

Глава 2 Огневая подготовка

Поскольку все курсанты живут в общежитии, им не составит труда распределить между собой звезд советской рок-сцены. А групп к концу 87-го у нас развелось столько, что мама, не горюй! Перестройку не объявили, кооперативы не разрешили, а в обществе всё равно, как и в известном мне варианте истории брожение и потребность в переменах. Историю так просто не повернешь, одним нажатием на бабочку не обойтись. Все эти Алисы, Ронды, Аквариумы и Рок-острова с Кином собрались и заявили о себе в то же примерно время, что и в то другое. А я не против, пусть будут. Мир не стоит на месте, молодежи теперь нужны не ВИА, а группы. Одно удивляет всегда — почему брутальные мужественные суровые рокеры во всем мире и у нас поют фальцетом как не-скажу-кто? Где шаляпинский бас, я вас спрашиваю?

Но как же задолбало кататься на службу, а потом домой из Балашихи каждый день на общественном транспорте. На электричке с Курского вокзала сорок минут, и до Курского час. А так бы на своей машине по полупустой Москве сорок километров за полчаса с ветерком. Вот только служебный автомобиль мне не положен, а на собственный денег нет. Все накопления вгрохал в отделку квартиры. Разве что у родителей попросить или ограбить кого. В хороших и добрых книжках попаданцы шли прямиком в ОЗК, то есть Общество Защиты Композиторов он наглых похитителей интеллектуальной собственности, или как там оно называется, и регистрировали ворованные песенки. А мне ветром в голову надуло всего один мотивчик: «Ту-ту-ла, ту-ту-ту-ту, Ту-ту-ла!», вряд ли его дорого купят. Да и стремно как-то воровать у людей. Разве что барыг каких-нибудь ограбить, но я курсе, многие оборотни так начинали. А потом скатывались в классический бандитизм. Нет, не наш метод. И вообще, прикинул я, приезжаю такой на новой Волге или Жигулях на службу и лихорадочно ищу ответ на вопрос: «А на какие такие доходы, молодой человек, у вас личное авто?» Придется врать, что на срочке не курил, и всё жалование откладывал на покупку машины. С другой стороны, родители же могли накопить. Ладно, пока молодой, покатаюсь на метро.

— Ну что, коллеги, нарыли инфу по нашим советским рок-группам?

— Жорж, там ничего советского нет ни в текстах, ни в музыкантах. Дерьмо голимое, перемен требуют, мол время менять имена. Им бы на заводе поработать, лбам здоровым, а не хренью страдать.

— Павел, а ты на заводе работал?

— Нет, я после армии сразу в Органы пошел.

— То есть такой же бездельник. Кто еще считает, что все, кто не работает на заводе, тунеядцы и антисоветчики?

— А что не так? Павел не прав?

— Антисоветчик тот, кто хочет перемен? Кому хочется что-то изменить в этом мире и в нашей стране? Я правильно понял? Все реформы от лукавого или только инициатива снизу?

— Не так. Мы говорим про тех, кто против советского строя.

— Ага. Теперь гораздо понятнее стало. Наш товарищ Иванюк знает таких людей, но ничего не сделал, чтобы пресечь их подрывную деятельность. Я думаю, что ты, Иванюк, сам пособник врагов Родины.

— Товарищ Милославский, не передергивайте! Видно же, кому не нравится советская власть. Просто они молчат и выжидают. Но выдают себя поведением, одеждой. Пьянствуют, распутничают.

— Иванюк, вы тоже на заводе не работали. Иначе бы знали, что пьянство там тоже имеет место. Да и критика политики СССР на заводах звучит гораздо чаще и жестче. У них знания о жизни фундаментальные, они нашу с вами действительность под ногтями носят. Пойдем на заводы, там массовые аресты произведем?

— Чего ты, Жорж, на нас взъелся? Тебе твои рокеры дороже рабочих?

— Наша с вами обязанность защищать страну, в том числе алкашей рабочих и алкашей рокеров. Не они для нас, а мы для них. Рабочий без вас проживет, вы без него с голода сдохнете. Кстати, музыканты во все времена при любой власти кусок хлеба имели. А эти наши советские антисоветчики… Федорова со Скворцовым никто сейчас не знает, и потом никто не вспомнит, я очень надеюсь на это. А вот «Аделаиду» Гребенщикова будут помнить многие годы. И слава Озирису.

По лицам курсантов было видно, о чем они думают. Фраза «Чудит препод» была буквально выбита на сократовских лобиках молодых безопасников. Придется объяснять.

— Кто смотрел «Место встречи изменить нельзя», поднимите руки. Ну я и не сомневался. Вопрос — что покоробило сильнее всего в фильме?

— Внедрение в банду! Фигня это всё, не могли в первой серии послать опера вместо урки. И Шарапова бы раскусили, никакой он не фраер.

— В точку, парни. Ни один самый замечательный разведчик и актер не впишется в чужую тусовку, если он в ней не свой. НО! Среди слесарей можно сойти за врача, среди летчиков за гопника, среди рокеров за слесаря. Не пытайся быть своим, попробуй быть нейтральным. Понятен смысл?

— Понятно! Мы должны уловить особенности поведения основных групп населения.

— Верно, мальчики. Задание ко следующему занятию — перед зеркалом примерять на себя осанку и выражение лиц разных социальных групп.

Собравшиеся покурить на крыльце учебного корпуса после занятий курсанты никуда не спешили, жили рядышком, с досугом облом, куда бежать-то?

— Вон, смотрите, наш Милославский домой почапал. Небось к жене торопится супружеский долг отнести, пока по пути не расплескал.

— Да куда ему, молодой еще. Небось только после института какого-нибудь.

— Не знаю, кто бы молодого поставил на преподавательскую работу. Может, только выглядит молодой. Какая-нибудь пластическая операция по изменению возраста.

— Хорош гнать, он же не диктор Татьяна Виденеева. Просто сынок чей-то вот и ведет себя как бессмертный. Кто-нибудь узнал, что про него слышно?

— Я слышал кое-что. Он новые виды спорта развивал по линии комсомола. Историческое фехтование и практическую стрельбу. Причем чуть ли не с нуля.

— Практическую стрельбу КГБ продвигает.

— А он не в КГБ? Ты его на занятиях по огневой подготовке видел? Он нам две секунды норматив на изготовку ставит, сам в одну укладывается. И стреляет быстро.

— И что? Если бы все десятки выбивал. Еще и оправдывается, типа мне не нужны ваши десятки, мне нужно, чтоб вы выжили в огневом контакте. А сам небось…

— Договаривай. Что небось?

— Да хрен его знает.

— Начальству виднее, кого на преподавательскую работу определять. Я думаю, он бывший нелегал засвеченный. Поэтому и пластика на лице. А глаза как у Терминатора. А может, он вообще робот? Какая-нибудь секретная оборонная разработка.

— Ха! Договорились до фантастики. А давайте его прощупаем на следующей стрелковке.

Потихоньку мои хотелки руководство начало воплощать в жизнь. Предполагаю, что в некоторых моментах заведенный порядок был поставлен с ног на голову, и кого-то это даже травмировало морально, но так и надо. Не зная порядков, легче их нарушать. Нарушая правила легче наткнуться на что-то новое. Со школы помню — на территории лагеря невозможно найти ничего интересного, все открытия за его забором. Включая осыпавшиеся землянки партизан и разбитый эшелон со снарядами, рассыпавший свой груз.

Я не просил ничего жутко редкого или крупнокалиберного. Наоборот, только самые распространенные в мире образцы гражданского короткоствола и того, что на вооружении полиции и армий вероятного противника. С нашим оружием они уже наигрались. Хотя, и все наши ходовые модели присутствовали в арсенале. В мои загребущие лапки из зарубежных моделей попали такие старички как «Кольт1911», Люгер, он же Парабеллум, «Браунинг Хай Пауэр». Из тех, что поновее, а сказать по правде, самое-разсамое новьё в этой эпохе — Беретта и Глок, за что отдельное спасибо руководству. Из экзотики мне попался советский деринджер «Гроза» — двухствольный и бесшумный малыш.