Искра твоей души

Тогда я не понимала, о чём они говорят. Слова просачивались в сознание, но не оседали там, а растворялись в безразличии. Джудас дважды предал меня. Семья отреклась. Я потеряла саму себя.

– Сделай с ней что-нибудь! Видеть не могу это страдальческое личико, – капризным тоном заявила Кларисса. – Всё испортит!

Старуха кивнула и принялась суетиться возле плиты, рыться в котомке, которую везла с собой. Она дала мне выпить обжигающего взвара, и в груди сильнее забилось сердце, растеклось искрами, разум прояснился.

Я сидела на скамье в одной чистой сорочке, пальцами впилась в край деревяшки, будто меня хотели оторвать от неё силой.

– Готова слушать? – Герцогиня склонилась ко мне, ухватила за подбородок. – Отвечай чётко и только то, что я спрашиваю.

– Да, – сказала я.

Цепкий и бесстрастный взгляд эрри Уикфил не оставлял сомнений в её решимости добиться послушания. Я не в силах была сопротивляться.

– Тебя отвезут в Каменный Клык. Надеюсь, бойкий жених не успел залезть к тебе под юбку, и ты невинна?!

– Я не ошибаюсь, эрри, – обиженно ввернула Герата из-за спины хозяйки. – Она нетронута.

– Отвечай! – прикрикнула Кларисса.

– Да.

Я почувствовала, как щёки наливаются жаром, а в душе поднимается волна смятения. Зачем Кларисса спрашивает о личном?

Случалось, что играючи, Джудас пытался добиться от меня чего-то большего, чем поцелуи, но я не позволяла ему переступить дозволенные границы. Он смешно дулся на меня и ворчал, что после свадьбы уж точно получит своё. Джудас…

Я тогда закрыла глаза, слишком больно было вспоминать о несбывшемся.

– Смотри на меня! – приказала Кларисса. – Не врёшь?! Ты девица?

– Да-да! – крикнула я ей в лицо и получила очередную оплеуху.

– Не смей повышать голос на свою хозяйку!

Она не злилась, ни тени возмущения или ненависти. Никакие чувства не исказили правильных черт. Герцогиня наказывала спокойно и твёрдо, как поступала бы с животным.

– В крепости ты отдашься заключённому. Он маг. Мне нужна его сила. Колдуны называют дар «искрой». Ты сможешь забрать её в обмен на свою невинность.

– А если он откажется?

Я начинала понимать, чего хочет Кларисса. Отец оказался прав, вспоминая ведьм из рода Идрис. Каким-то образом герцогиня узнала, что я подхожу для получения магии. Ох, папа…

Мой вопрос вызвал у эрри Уикфил смех.

– Ни один мужчина не откажется перед смертью от юной невинной девы. Соблазни его. Ты хорошенькая и без труда добудешь для меня искру. Утром тебя заберут в резиденцию.

– Что дальше случится с магом?

– Он преступник и будет казнён. – Кларисса пожала плечами, показывая, насколько ей неинтересна судьба какого-то смертника. – Ты поняла меня, Тея? Отец и родные продолжают жить только благодаря тебе. Одно неверное слово или поступок, и они потеряют всё.

– Поняла, Ваша Светлость. – Я опустила голову.

Мне оставалось только смириться и исполнить приказ…

Все события последних дней пролетели в сознании за один миг. Экипаж, который вёз меня в особняк герцогини Клариссы Эйр-Уикфил, остановился. Слуга, и не думая помогать, распахнул дверцу и ждал, когда я выйду. Они не считали меня равной своей госпоже.

Ступив на землю, я выпрямила спину и расправила плечи. Я стану послушной и молчаливой тенью в новом доме, – его хозяйке лучше не знать, что девочку Тею не так-то просто сломать или выдрессировать.

Я стояла перед входом в дом, чувствуя, как осенняя сырость пробирается под накидку, слышала возню ранних птиц в саду и далёкое журчание воды. Мои ощущения были удивительно ясными и острыми, словно я долго не имела возможности ими пользоваться. Всё изменилось, раскрылось для меня. Я смотрела, слушала, вдыхала освежающую прохладу и понимала, что живу.

Серым утром особняк Уикфил – с изящными колоннами из розового мрамора, с покрытой черепицей крышей и резными деталями на фасаде – показался мне светлым и воздушным замком. Иллюзорный и сказочный дом, где могла жить прекрасная принцесса, но по недоразумению хозяйничала красивая, но жестокая ведьма. Сердце сжалось, когда я вспомнила о маме, об отце, который по-своему, но любил меня, о младших сорванцах.

– Пойдёмте, госпожа. – Тихий торопливый голос слился с шумом ветра в ветвях деревьев.

Невысокая круглолицая девушка в униформе служанки и белом чепце быстро поклонилась. Я и не заметила, как это неприметное создание появилось во дворе.

– Я покажу вашу комнату, госпожа, – сообщила она и повела меня не к главному входу, а куда-то в сторону, вдоль особняка. – Парадная дверь заперта. В обычные дни её открывают в восемь. – Она будто извинялась передо мной и передвигалась бесшумно, на цыпочках.

Я догадывалась, почему слуги не стремились привлекать к себе внимания. Интерес герцогини всегда несёт за собой угрозу. Мне ли не знать об этом?!

– В особняке есть «необычные» дни? – спросила я, скорее невольно, чем из любопытства.

Я долгое время провела на ногах, прошла настоящее испытание, которое должно было лишить тело последних сил, но чувствовала лишь небольшую усталость.

– Ночные маскарады, госпожа, – ответила девушка, ведя меня по лестнице. – Её Светлость велит не запирать дверей, и гости свободно ходят по комнатам, пристройкам или гуляют в парке до следующего дня. Ничто не должно мешать знатным господам развлекаться.

– Наверное, это весёлое время?

Я хотела поддержать разговор, может быть заручиться доверием служанки. Мне был необходим союзник в чужом доме. Последний приступ отчаянья, случившийся в экипаже, вытравил сильные переживания. Я цеплялась за любую возможность выжить. Себастиан просил никому не верить в доме Клариссы. Это было разумно после преподанного герцогиней урока.

Служанка почему-то промолчала, спрятала взгляд, нервно оправила фартук. Она, будто бы даже с радостью, распахнула одну из дверей и переменила тему разговора.

– Комната для вас, госпожа. Если прикажете, я помогу вам помыться. Я приготовила ванную. Если голодны, то найду немного еды. Кухарка только поднялась. Завтрак подают в десять, если хозяйка на ногах.

Пропуская мимо сознания часть сбивчивой речи провожатой, я мельком осмотрелась. Ничего примечательного здесь не было: кровать со светлым покрывалом, столик на резных ножках, кресло, шкаф для одежды. Мои баулы сложили у стены. Кларисса не приказала поселить меня в подвале или чулане, не заперла вместе со скотом (с неё бы сталось), а выбрала комнату, наполненную светом и простыми, но изящными вещами. Так она выразила свою благосклонность за послушание? Долго ли она останется довольна поведением новой игрушки?

– Так тебе велела эрри Уикфил? – Я кинула быстрый взгляд на девушку, чтобы успеть уловить истинное выражение её лица.

На этот раз она не стала отворачиваться, но немного поёжилась, сжала руки.

– Меня приставили… приказали помогать вам, – проговорила она.

Её оговорка и покрасневшие щёки, сообщили мне больше, чем она сама бы хотела.

«Приставили, значит. Буду знать, что тебя стоит опасаться», – мысленно отметила я.

– Я многое умею. – Служанка с готовностью кинулась помогать мне с накидкой. – Выполню всё, что скажете.

– Всё?

Я заглянула в тёмные, точно две переспелые вишенки, глаза девушки.

– Всё, что разрешено Её Светлостью, – боязливо отозвалась она.

– Как тебя зовут?

– Фанни, госпожа.

– Не надо так часто говорить мне «госпожа», Фанни. – От немногочисленной одежды я освободилась с облегчением. – Можешь называть меня «эрри Доротея».

Я удержала вздох, готовый вырваться из груди.

«Эрри Тея…»

Так звали меня домашние. В доме барона Идриса не терпели грубости по отношению к слугам. Горничные и дворовые помощники отвечали нам старательностью и добродушием. У нас был дворецкий и соответствующий положению набор помощников по хозяйству, уклад жизни достойный знати, но по провинциальному простой. Отец приучал детей не кичиться положением и не унижать людей. Мне следует запомнить, что теперь я живу среди чужаков с иными нравами.