Держиморда

- Аня, встаньте рядом со мной, но говорить буду я. — я распахнул калитку и выглянул наружу. Похмельные, злые и решительные сотрудники торгового дома Пыжикова уже выпрягли лошадь из телеги и привязывали лошадиную сбрую к воротам, надеясь их вырвать.

- В чем дело, православные? — я шагнул за ворота, ухватив за, уже натянувшиеся, наверное, вожжи, не знаю, не специалист.

- Дык это⁉ Чаво это? —

- Здравствуйте, господа. — на улицу шагнула Аня и встала за моим плечом.

- Боже ж мой, барышня! А вы, здеся, откуда?

- У меня другой вопрос, уважаемые! — оборвал я, вредные для репутации сосватанной, и нужные сейчас расспросы: — А как получилось, что на складе уважаемого Ефрема Автандиловича оказались какие- то бандиты, а сторож Михалыч лежит совсем мертвым, зарубленный топором по голове. Где вы вчера были, любезные?

- Ты кто такой, господин хороший? — раздвигая в стороны, впереди стоящих сил силычей, из заднего ряда начал протискиваться мужик с рожей кулачного бойца: — Мабуть, ты Михалыча и зарубил?

- Я тот, кто на твоих поминках будет кутью и блины кушать- жало штыка чуть погрузилась в рыжую бороду любопытствующего, туда где у баламута должна быть шея:- Я не услышал ответа на свой вопрос — почему на складе оказались бандиты, которые и зарубили Михалыча, а здесь из вас никого не было?

Гробовое молчание было мне вместо ответа.

- Хорошо, пойдём другим путем. Ты возчик? — обратился я мужику с кем-то подобным кнутовищу в руке: — Почему вчера не работал?

— Так это, барин, Сенька Епишев пришёл и сказал, что хозяин выходной объявил и водки передал, мол, уважил общество.

- И ты сука, радостно бросил лошадь не кормленую, не напоенную, прямо в ярме и водку жрать побежал? А то, что Сеньку Епишева два дня назад хозяин выгнал — вы про это забыли все благополучно? Что молчите, трудяги?

- Ну так, водка же барская, Смирновская, не по Сенькиному карману. Мы и решили, что хозяин его вернул и нам гостинцы прислал по причине революции. — оглядываясь на коллег, в поисках поддержки, обрадовался возчик.

- Довожу до вашего всеобщего сведения, что сейчас по городу вовсю грабят и разбивают магазины и склады. И еще неделю вся местная рвань будет императорские коньяки жрать и шампанским запивать, а потом всё закончится на долгие-долгие годы. И кому водка в богатой бутылке важнее работы, можете валить, еще успеете нажраться вусмерть и даже в какой-нибудь мадере утонуть. Что стоите? Бегите, пока все магазины не разграбили.

Почему-то никто не сдвинулся с места, даже рыжий мужик со штыком у кадыка. Но он себя вел гораздо спокойнее, чем остальные, даже старался дышать пореже. Оглядевши всех потупившихся работников я продолжил воспитательный процесс.

— А Сенька за две бутылки….

— За три…- подсказал кто-то из заднего ряда.

— Ну, хорошо, за три, сюда своих братанов душегубов провёл, и они Михалыча порубили, а потом сели вас дожидаться, чтобы свидетели не осталось. Повезло вам, что соседи ваши — я махнул рукой в сторону соседского пакгауза: — почуяли неладное и Ефрему Автандиловичу мальчонку с весточкой прислали. А, так как, хозяин ваш заболел, а я в вашем городе человек проезжий, то послал он дочку свою, Анну Ефремовну, чтобы она мне дорогу сюда показала. А тут такая катавасия. Пришлось мне мазуриков заактировать и вместе с Анной Ефремовной склад всю ночь оборонять. Видите? — я потыкал в дыры от пуль в воротах: — Кое-как от банды отбились.

Убедившись, что все прониклись дырами от крупнокалиберных пуль, я перешел к следующему действу.

— А теперь, слушай мою команду! Возчик! Коняшку обиходить, накормить, напоить… Кстати, где у вас кстати конюшня?

- Так на складе же барин, только с той стороны…

- Ну, значит, полчаса тебе хватит. Давай, поспешай. Нам надо Анну Ефремовну в родительский дом быстрее отвезти, а то всю ночь склад со мной охраняла, сердечная. Если задание понял, то ступай! Теперь ты, рыжий. Назначаешься здесь старшим. Там, на складе, два бандита и Михалыч мертвый. Михалыча надо, как положено, похоронить, ну а этих двух, я не знаю куда, хоть на свалку отвезите, туда где бродяг хоронят. Если понял, то кивни?

Рыжий осторожно, не шевеля головой, чтобы на штык не на пропорол ему шею, покивал только выпученными глазами.

— Вот и молодец. Винтовку держи! -я протянул молодцу винтовку:

— Обращаться умеешь?

- С такой нет, не доводилось. — здоровяк прижал оружие к себе; — У нас в армии «Берданы номер два» были.

Показываю- на медленно снял винтовку предохранители, передернул затвор, поймав выброшенный патрон (сегодня ночью полчаса по полу в темноте шарил, пока не научился патроны на лету ловить) потом открыл затвор и вставил патрон в патронник и закрыл, затвор, заставил рыжего повторить все эти действия.

- Тут три патрона. Если, что отобьётесь пока мы с хозяином не приедем. Металл на складе есть? Уголок металлический интересует, болты с гайками, коловорот. Надо середину ворот уголком усилить и закрепить, что бы двери выломать не могли быстро. Всем всё понятно?

- А хозяин нас не того, по шапки не даст? — выразил общее опасение один из приказчиков.

- По шапке не даст, только спасибо скажет. Как дела закончите, закрывайтесь здесь и сидите, никому ничего не отпускайте и никого сюда не пускайте. Это всем понятно?

Эту часть задания мужики поняли хорошо. Сидеть у тёплой печки и ни хрена не делать- это все поняли сразу, никаких возражений от специалистов капиталистической торговли на мои указания последовало. Пока народ, ахая, вытаскивал, закоченевших уже, покойников, из-за склада подкатила телега запряжённая, изрядно повеселевшей, лошадкой. Я посадил Анну на телегу и мы поехали. Встречного гужевого или автотранспорта мы почти не встречали. Извозчики, в эти непростые дни, предпочитали лишний раз не выезжать на линию, а машин, тем более, было мало. Народу по-прежнему бегало по улицам очень много. От митинга к митингу металась, раскрасневшаяся, милая молодёжь, колонны солдат с красными бантиками и матросов под обязательными транспарантами, которые перемещались, казалось хаотично, можно было встретить на любой улице. Очень удивили несколько транспарантов за интернационализм. Я думал, что этот лозунг большевиков, появится чуть позже, когда они начнут разгонять тему мировой революции. Как-то потихоньку, мы доехали до особняка, где квартировалось семейство Пыжиковых. Телегу я велел загнать во двор, отправил Анну к заждавшимся родителям, а сам зашёл в дворницкую к Мирону, поинтересоваться, что нового слышно в городе.

— Ты где ружжо потерял, герой? — Судя по роже, пребывая не в духе, встретил меня дворник дерзкими словами, поигрывая тяжёлым ломом и широко улыбаясь щербатым ртом.

- Ружьё говоришь? Махнулся не глядя, устал его таскать. Тяжёлое, длинное и бестолковое, такое же, как и твой ломик. — я устало опустился на табурет в дворницкой: — Вот смотри, что насобирал.

Я начал выкладывать на стол дворницкой весь свой арсенал. Почему-то Мирон загрустил и отложил свой железный дрын в дальний угол.

— Что нового в городе слышно? — я потрогал закопченный чайник, стоящий на столе, он был еле теплый.

- Да ничего хорошего. — дворник уселся напротив меня и стал скручивать самокрутку: — Магазины и лавки закрыты. Народ по всему городу бегает, полицейских ловят, говорят уже больше тыщи в Неве перетопили.

- А про царя что слышно?

- Про какого царя? — Мирон подошел к печи и прикурил от горящего полена.

- Про последнего самодержца.

- Так это как считать. Если про государя императора Георгия Первого, которого возле Главного штаба часовой убил, так ничего про него нового, даже не хоронили ещё. А если про нового, который Михаил Второй должен быть — так он, говорят, красный банк нацепил и в Таврическом дворце, перед депутатами выступает.

- А Николая Второго куда девали? — я пребывал в полнейшем шоке от вывертов правящей династии.

— Ты, барин, видно издалека к нам приехал. Последний Николай Павлович, первый этого имени был, так он почитай годков шестьдесят назад, как представился, а второго я и не припомню. — Мирон повернулся к темному Образу в углу дворницкой и истово перекрестился.