Страница 17 из 86
Сущности, которые ещё во время нашего поединка заметно оживились и отвлеклись от рыцарей, теперь, очевидно, пришли к выводу, что Локонте — тоже вполне себе интересная добыча. Устремились к нам.
Локонте это заметил. Процедил:
— Отсюда надо выбираться. Идём, — и устремился к той радужной трещине-порталу, из которой появился.
— Мы уйдём тем же путём, которым прибыли, — сказал я. — Он приведёт нас прямо туда, где скрывается цесаревич.
— О, нет! — Локонте погрозил мне пальцем. — Хочешь заманить меня в ловушку?
Я принял максимально простодушный вид.
— И в мыслях не имел. Хочу побыстрее отвести тебя к цесаревичу и освободить своих друзей.
— Ты врёшь!
— Хочешь, чтобы я тоже принёс родовую клятву?
Разговаривать с существом, лицо которого закрыто забралом шлема, не видя мимики — удовольствие ещё то. Но всё же эмоции Локонте я улавливал.
— Хочу, — ухмыльнулся он.
— Ну, что ж… — Я поднял ладонь. — Клянусь, что путь, которым пришли сюда мы, не приведёт тебя в ловушку.
Ладонь окутали магические искры.
Кристина удержалась, не ахнула. Ахнул Мишель. Обескураженно пробормотал:
— Костя… Как ты можешь…
— Идём, — отрезал я.
И устремился к той расщелине, из которой вышли мы. Она затягивалась на глазах, становилась всё меньше. Нужно было спешить.
— Нет! — отрезал Локонте.
— Что такое? — я обернулся.
— Я не верю тебе!
— Несмотря на родовую клятву, которую я принёс?
Локонте замялся.
— По себе людей не судят, дружок, — вздохнул я. — Я — не ты. Я не обманываю. Идём.
Локонте заметно колебался. Желание добраться до цесаревича как можно быстрее боролось в его душе со страхом угодить в западню. И страх в итоге победил.
— Нет!
— Клятвопреступнику тяжело поверить в то, что для кого-то такие слова, как верность клятве — не пустой звук, — вздохнул я. — Ты не в силах поверить в то, что я сдержу слово, оттого, что самому его нарушить — раз плюнуть. Что ж, понимаю.
— Иди за мной, — процедил Локонте. — Тебе ли рассуждать о чести, clochard? В твоём мире…
— Ещё одно слово о моём мире — глотку перережу, — пообещал я.
Локонте ухмыльнулся. И принялся взбираться на холм, таща за собой Кристину.
— О чём это он? — спросил Мишель.
— Не обращай внимания, — буркнул я. И пошёл за Локонте.
— Что же теперь будет, Костя? — пробормотал Мишель.
— Не причитай, — прикрикнул я. — Иди. — Понизил голос и прошептал: — Помни главное: твоё дело — не мешаться.
— Но…
Я стиснул локоть Мишеля. Понял, слава богу. Заткнулся.
Мы приближались к расщелине.
— В портал войдём все вместе, — объявил Локонте. Свободной рукой подцепил за шиворот и притянул к себе Мишеля. — Ты — тоже с нами, — повернулся ко мне. — Мне не нужны сюрпризы!
Я пожал плечами. Шагнул к Кристине и взял её за руку.
— Идём, — скомандовал Локонте.
И мы дружно шагнули вперёд.
В этот раз портал сработал штатно, задержать нас в Изнанке ничто не пыталось. Шаг — и появилось уже знакомое ощущение, будто земля уходит из-под ног. Темнота, жутковатое чувство безвременья. Сонм разноцветных искр, с сумасшедшей скоростью несущихся мимо…
И вот мы уже — в каком-то помещении.
Почувствовал я это раньше, чем увидел. Просто понял — мы не в Изнанке, мы в реальном мире. Зрение, как и в прошлый раз, обрёл не сразу, от искр ещё долго рябило в глазах.
А едва начав осматриваться, я с изумлением понял, что помещение узнаю.
Это были покои матери Кристины, Марии Петровны Алмазовой.
Вот стол, вокруг которого мы тогда сидели. Вот диванчик, на который прилегла в тот день измученная Клавдия. Даже прозрачный чайник, наполненный целительским отваром, на месте! И пузатые глиняные чашки стоят на том же серебряном подносе. А шторы опущены — видимо, за окном всё ещё ночь…
Я похолодел. Неужели ошибся? Отчего-то был уверен, что Локонте не рискнёт пробивать портал, находясь на чужой территории. Полагал, что он будет действовать из собственного логова.
Значит, ошибся. Или же… Я повернулся Локонте и застыл.
Да, я ошибся. Но не в определении помещения, из которого будет действовать враг. Я ошибся в определении личности.
Кристину держал за руку не доктор Юнг — к которому, как рассуждали мы с Витманом, сходились все нити. Её держала за руку собственная мать. Мария Петровна Алмазова.
— Мама⁈ — взвизгнула Кристина.
Должно быть, она тоже обрела зрение после прохождения портала. И привычный облик к Кристине вернулся — так же, как и ко мне.
Мария Петровна холодно усмехнулась.
— Я тебе не мать. — Она смотрела куда-то в сторону. Куда-то мимо Кристины. Слова звучали глухо и отстраненно. — Ты — такая же моя дочь, как он, — Мария Петровна кивнула на меня, — внук князя Барятинского. И вы оба знаете об этом.
Меча в руках у Марии Петровны больше не было. Зато откуда-то появился кинжал — я был готов спорить, что узнал его. Тот самый, что торчал когда-то из спины «куклы» — которую я уложил вместо себя на кровать в своей комнате в Академии. То самое навершие с фамильным гербом Алмазовых… Теперь острие кинжала касалось горла Кристины.
— Госпожа Алмазова, вы, должно быть, бредите, — пробормотал Мишель.
Я отчего-то думал, что его маскировка от перемещений в Изнанку и обратно слетит, но, видимо, амулеты тайной канцелярии оказались достаточно сильными. Мишель снова выглядел как великий князь.
— Я не целитель, но даже я чувствую, что у вас расстроено сознание! Вам необходима медицинская помощь…
— Замолчи! — рявкнула Алмазова.
Она повернулась к Мишелю, но смотрела на него так же, как на Кристину — будто поверх головы.
— Глупые, самонадеянные дети! Что вы можете понимать во взрослых играх⁈
— Зачем тебе это? — прохрипела Кристина. — Я не понимаю… Ты — первая статс-дама Империи! Подруга самой Императрицы! У тебя и так есть всё, чего только можно пожелать! Почему… Как тебя купили⁈
Мария Петровна расхохоталась. Я понял, что её смех отдает безумием — тем, что слышал когда-то в голосе несчастной госпожи Ивановой.